От звезды до звезды. Беглецы (СИ)

И больше не было так отчаянно, жадно и больно.

Йонге опять застонал сквозь зубы. Почему-то их одинаковость с Рудольфом приносила столько мучений, а когда чужой встал между ними – все стало как нужно.

Он замотал головой и тяжело приподнялся. Рудольф выглядел совсем больным: взмокший, разлохмаченный, с лихорадочно блестящими глазами. Красный, словно обварившийся. Механик поймал его взгляд и растянул губы в кривой ухмылке.

– Слишком большой корабль, – повторил он. – Мне очень плохо.

Йонге протянул руку, дождался, когда Рудольф поймает его ладонь, и с облегчением уронил голову. Стена никуда не делась, она отделяла их друг от друга, возвращая ощущение самостоятельной личности. Не придатка, не кричащей от боли половинки – просто целого человека. И он мог держать чужую руку, упиваясь этим так, что сжималось горло.

Йонге последний раз всхлипнул и уткнулся в шкуру Сайнжи. Тяжело и часто задышал, переводя дух. Шарики выкатывались вместе с судорожным вздрагиванием плеч, с беспокойным ерзаньем, с каждым движением. Яут осторожно похлопал его по спине, тем не менее, выбивая воздух. Обхватил Рудольфа за пояс.

– Максимальный подогрев, – велел он.

– Сваримся, – прохрипел Рудольф. – Дурак ты полосатый…

– Молчи, насекомое.

Свет в кают-компании погас. Йонге заморгал, хотел приказать Фелиции вернуть его, но в темноте неожиданно стало очень спокойно. Последние несколько шариков катались вдоль позвоночника – усмиренные, почти ласковые. Йонге попробовал прихватить Сайнжу зубами, но толстая шкура не поддалась, и он сердито замигал, прогоняя остатки слез.

Чертова громадная туша была слишком непробиваемой.

– Пижамы. Нам надо было надеть пижамы, – внезапно пробормотал Рудольф.

Йонге вытянул ногу, столкнулся коленом с напарником и попробовал сунуть свободную руку под спину Сайнжи. Опять не получилось, но теперь он только слабо усмехнулся.

“Фелиция” докрутила синхронизацию до предела, раз уж даже механик начал рассуждать о пижамах, которые совсем недавно считал возмутительной тратой денег.

И Йонге крепче стиснул его ладонь.

*

Почти влипнув в надежную крепость навигатора, Йонге колыхался между сном и явью. Замороченный мозг то погружал в тревожную дрему, то резко подкидывал пару-тройку жутких видений, заставляя Йонге судорожно сжимать пальцы. Снова становилось жарко, встряхивала крупная дрожь, мутно и тонко звенело в затылке. Стеклянно шелестели потоки данных, прогоняемые “Фелицией”.

Раз за разом он убеждался, что Сайнжа никуда не исчез и что Рудольф откликается, сжимая его пальцы в ответ.

Припадки делались реже, и вскоре Йонге совсем погрузился в полутранс. Корабль был повсюду – Йонге пробовал рассортировать полученные знания. Мысль сбивалась, он приходил в себя где-то посреди длинных и зубодробительных технических характеристик. Тонул во вкрадчивом шелесте воздвигающихся кластеров.

А потом он проснулся окончательно.

Каменный стояк упирался Сайнже в бок, и Йонге почти с облегчением вздохнул. Простое и объяснимое желание было куда лучше, чем выворачивающая душу попытка превратиться в сиамских близнецов.

Йонге осторожно поднял голову и пошевелил пальцами. Рудольф не среагировал. Йонге высвободил руку и подался в сторону, насколько пускала тяжелая хватка на плечах. Сайнжа тут же шевельнул клыками. В темноте глаза у него все-таки чуть-чуть светились.

– Меня отпустило, – еле слышно сказал Йонге. – И ты можешь отпустить.

– Правда?

По-прежнему шевелились только клыки. Яутскую мимику сопоставить со словами было невозможно, но Йонге прекрасно его понял, а это означало, что Фелиция все-таки сконструировала идеальный для себя экипаж.

– Да, я тут аж в полной боевой… – Йонге замолчал. Шептать и скрытничать было жутко неправильно. – В полной боевой, – уже в голос продолжил он. – Хоть сейчас оргию устраивай.

– Смело сказано, Йхо-онхе, – протянул Сайнжа, скалясь во всю пасть. Язык затрепетал.

– Стойте, – хрип с другой стороны яута превратился в кашель, а затем Рудольф тоже приподнялся и потряс головой. – Кто сказал “оргия”? Почему без меня?

– С тобой, с тобой, – откликнулся Йонге. Наконец-то он смог улыбнуться.

Сайнжа сел, сталкивая людей. Йонге едва успел опереться на локоть.

– Я опять вас спас.

Йонге подобрал ноги под себя и тоже сел, на всякий случай прикрывшись руками.

– Угу, – Рудольф завершил кружок, устроившись задницей на шкуре. – Ты типа… Спасибо, в общем.

– И вы до сих пор светитесь, – заметил Сайнжа, небрежно тыкая когтем.

– Еще бы. Это действительно большой корабль, – Рудольф провел пальцами сквозь волосы. – Отличные настройки. Очень…

– Возбуждают, – договорил за него Йонге и убрал руки.

Вслух выражать “глупые чувства” было по-прежнему тяжело. Этого никакой синхрон не изменял. Поэтому продолжать Йонге не стал, от слов перейдя к делу. Выпростав одну ногу, он вытянул ее и легонько ткнул яута в низ живота. Сайнжа заворчал. Йонге пошевелил пальцами, щекоча толстую шкуру.

– Ну, что медлишь, а, великий охотник?

Сайнжа перехватил его за щиколотку и сжал так, что Йонге поморщился.

– Не стоит, Йхо-онхе. Я перестарался.

– М-м?

Рудольф тоже вытянул ногу, и Сайнжа точно так же поймал его.

– Что за проблемы? – почти прошипел механик. – Мне обещали оргию!

– Я никогда не против оргии, – фыркнул Сайнжа. – Но это неправильно. Я изменил вашу синхронизацию, исправил – и получился побочный эффект. Это не ваше собственное желание. Я не могу им пользоваться.

Стояк мешал трезво мыслить, давил на мозги, и Йонге хотелось просто оседлать яута.

– Талант, – неопределенно сказал Рудольф.

– Бесчестное умение, – неохотно согласился Сайнжа.

– Ну и что, – наконец сказал Йонге. – Главное, специально не пользуйся им.

– Не то голову открутим, – поддержал Рудольф. – Но сейчас можно. Давай же, пока у меня не упало все.

– Только с вашего разрешения, – церемонно сказал Сайнжа. – Потому что я слишком умансоо… ценность… нет… великое уважение и мера… сияние признания…

Гладкость синхронного перевода пошла волнами и превратилась в сплошное бормотание.

– Может, любишь? – усмехнулся Йонге.

Внутри все вздрагивало, когда он выговаривал короткое слово, едва не застрявшее поперек горла. Рудольф вгрызся в собственную губу и с виду готов был удавиться, нежели поторопить Сайнжу с ответом.

Сайнжа пошевелил клыками. Чудовищная рожа с глубокими глазницами, блестящим черепом и перепонками челюстей казалась очень правильной, гармоничной и красивой. От такой двойственности мозг рвался на части.

– В нашей культуре нет именно такого глагола. Но есть чем-то похожий.