То, что нас объединяет (СИ)

– Вот твой папа, – сказала Хелен. – Он заболел и ушел на Небеса. Поэтому мы больше не можем его видеть.

Несколько секунд Элис молча разглядывала фото. Хелен готовилась к расспросам, размышляя о том, что можно рассказать о смерти четырехлетнему ребенку.

– Забавные у тебя тут волосы, – сказала наконец девочка, и тема на этом была закрыта. С того времени они редко говорили о Кормаке. Элис была слишком маленькой, когда он умер. У нее не сохранилось ни воспоминаний о нем, ни переживаний из-за его смерти. Да оно и к лучшему.

– Уже сделала домашнее задание? – поинтересовалась Хелен.

– По большей части, – ответила Элис, не отрывая взгляда от экрана.

Хелен вновь взяла пульт и выключила телевизор.

– Правила тебе известны. Отправляйся к себе.

Элис все также молча сползла с дивана. Хлопнула дверь гостиной, с лестницы раздался гневный топот ее шажков. Хелен вздохнула. Если бы она получала по фунту за каждую такую выходку дочери, надобность в журналистике отпала бы сама собой.

По взаимному согласию над домашними заданиями Элис трудилась в одиночку. Они и без того много спорили, чтобы засорять еще и это пространство. Хелен время от времени заглядывала дочери в тетради, а та каждый вечер приносила ей на подпись дневник.

Только она вытащила из духовки киш, как зазвонил телефон.

– Свободна вечером? – раздался из трубки басок Оливера. – Могу заглянуть около одиннадцати.

Одиннадцать. Слишком поздно для бара или клуба, даже если удастся оставить Элис на попечение Анны. Никакого намека на то, чем он намерен заниматься до одиннадцати. Или с кем он намерен этим заниматься. Оливер, по сути, напрашивался на секс.

Хелен вытащила из пачки сигарету. Она не из тех, могла бы сказать она Оливеру, кого тащат в постель всякий раз, когда у тебя нет желания спать в одиночку. Но этого она, конечно же, не скажет. Секса ей хотелось не меньше, чем Оливеру. Даже мысль о его прикосновениях заводила ее не хуже всяких ласк.

Сара ни за что бы не одобрила свидания, целью которого являлся один только секс. Опять же, хорошо быть праведницей, когда у тебя есть законный муж.

– Лучше в половине десятого, – сказала она в трубку. – Я сегодня намерена лечь пораньше.

Закурив сигарету, Хелен втянула крепкий дым и попыталась вспомнить, не осталось ли у нее массажного масла. При всех своих недостатках, Оливер Джойс делал умопомрачительный массаж.

Сара

Она взглянула на него с нескрываемым ужасом.

– Усыновление?

– Почему бы и нет? Это тоже вариант.

Вариант: чей-то чужой, нежеланный ребенок. Кровь бросилась ей в лицо.

– Да как ты вообще мог подумать об этом? С чего ты решил, что я соглашусь на усыновление? Разве я когда-нибудь …

– Ну что ты так разозлилась? Почему бы нам просто не обсудить такую возможность?

– Тут нечего обсуждать.

– А я думаю, есть. Для меня загадка, почему ты сразу отбрасываешь такой вариант. Ты хочешь ребенка…

Сара в гневе воззрилась на мужа. Глаза у нее пощипывало от слез.

– Я хочу? Нас тут, между прочим, двое. А тебе, значит, все равно, будет у нас ребенок или нет? Неужели только я страдаю из-за трех этих выкидышей?

Нил потянулся было к ней, но Сара тут же отдернула руку.

– Послушай, – терпеливо продолжил он, – разумеется, мне не все равно. Поэтому я и заговорил об усыновлении. Ты же знаешь, я хочу детей не меньше тебя. Но если это будет продолжаться и дальше, твой организм просто не выдержит.

Сара вскочила на ноги, только что не отшвырнув свой стул. Вытирая ладонью слезы, она остановилась у окна. Неужели так будет и впредь? Неужели все ее дети обречены умереть еще до рождения? От этой мысли ей стало еще хуже.

– Мы будем пытаться и дальше, – сказала она, глядя на ветви вишневого дерева, такие прекрасные в пору цветения и такие обычные и невзрачные сейчас, на исходе июня. – Я не сдамся. Я просто не могу отступить.

– Я и не прошу тебя отступать. Разумеется, мы продолжим попытки, раз ты так настроена. Но я переживаю из-за тебя, ведь с каждым разом ты становишься все несчастнее. Если бы могли приютить у себя чужое дитя… Просто подумай об этом. Я знаю, из тебя получится превосходная мать.

Наклонившись, Сара прижалась лбом к окну. Стекло было холодным как лед. Да, из нее могла бы получиться чудесная мать. Но получилась чудесная тетя. Закрыв глаза, она вспомнила Кристину. Моложе ее на год, но уже через пару недель станет матерью в третий раз.

Саре вспомнилась Анжела Райан, вместе с которой она училась в школе. Анжела и два ее брата жили в приемной семье. На эту троицу все смотрели с нескрываемой жалостью. Вспомнила она и миссис Райан. Та выглядела старше других матерей. В дождливую погоду она подвозила приемных детей до школы, а потом долго махала вслед, хотя им и в голову не приходило обернуться.

Но откуда тогда жалость? Разве они не попали к тем, кто действительно хотел детей? У мистера и миссис Райан был небольшой магазинчик на углу улицы. Мистер Райан неизменно угощал тебя леденцом, когда ты заглядывал с матерью в магазин, чтобы купить свежую булку или брикет мороженого. До чего ж ты большой, восклицал он. И никогда не забывал поинтересоваться, в какой класс ты уже перешел.

Не исключено, что настоящая мать тоже любила Анжелу и мальчиков, но не в состоянии была обеспечить их всем необходимым. Так какое право имели они все презирать или жалеть этих детишек?

Открыв глаза, она повернулась к мужу.

– Ты обещал, что поможешь отцу починить дверь в сарае.

Пару секунд Нил растерянно смотрел на жену, после чего тоже встал из-за стола.

– Я помню, – сказал он, стряхивая в мусорное ведро яичную скорлупу.

Сара молча смотрела ему вслед. Ну вот и все, разговор окончен. Если Нил снова заговорит об усыновлении, она промолчит или выйдет из комнаты. Рано или поздно ему это надоест, и он откажется от мысли о чужом ребенке.

Тем не менее вопрос этот продолжал вертеться у нее в голове, пока она резала, взбивала и помешивала на кухне дома престарелых. Что ужасного в том, чтобы воспитать чужого ребенка? Беспомощный малыш, который нуждается в твоей заботе – материнский инстинкт непременно взял бы верх над ее опасениями. Начни заботиться, и со временем полюбишь его как своего.

Но для Сары это фактически означало, что ей никогда уже не стать настоящей матерью, не выносить собственного ребенка, не приобщиться к этому чуду. И как бы ни заслуживали брошенные дети счастливой семьи, какая бы прекрасная приемная мать ни вышла из Сары, она не желала мириться с поражением, которое подразумевал подобный исход событий.

Надо будет посоветоваться с Хелен. Она напишет ей о своей дилемме в следующем письме. Мнение Хелен много значило для Сары, ведь та всегда говорила то, что думала. Именно ее прямолинейность свела их в самом начале: Хелен тогда безжалостно проехалась по одной ужасной книжке, а Сара сочла необходимым отреагировать на столь жесткую критику. Но именно честность Хелен Сара ценила сейчас больше всего.