Дот Хатчисон - Сад бабочек (ЛП)

– Да, и это помогало.

– И потом вы заняли ее место?

– Кто-то должен был этим заниматься. Блисс была слишком вспыльчива, а остальные – непредсказуемы.

* * *

Впервые это произошло, когда Эвери приволок в Сад грипп, и инфекция скосила почти всех Бабочек.

На Лионетту жалко было смотреть. Она была бледная, вся в поту, волосы липли к шее и лицу, а унитаз стал для нее лучшим другом, и я даже не мечтала с ним сравниться. Мы с Блисс уговаривали ее остаться в постели, позволить Садовнику самому все уладить. Но, как только поднялись стены, она оделась и, пошатываясь, поплелась в коридор.

Я выругалась, надела платье и, догнав ее, подставила ей плечо. Лионетта до того ослабла, что могла идти лишь опираясь о стену. Она даже не отшатнулась от витрин, как обычно делала, даже после пяти лет в Саду.

– На что тебе все это?

– Потому что кто-то должен это делать, – прошептала она и остановилась, стараясь подавить рвотный рефлекс.

Заезженная песня. При этом за последние восемнадцать часов бо́льшую часть времени она провела перед унитазом.

Я не могла с ней согласиться.

Никогда не смогла бы.

Садовник безошибочно угадывал возраст, лучше любой цыганки. Несколько девушек попали к нему в семнадцать, но остальным было на тот момент по шестнадцать. Если он сомневался, что девушке меньше шестнадцати, то не трогал ее и выбирал другую. При этом он избегал девушек старшего возраста. Думаю, ему хотелось продержать их в Саду полные пять лет.

Он любил говорить на такие темы со своими Бабочками… а может, только со мной.

Новая девушка лежала в комнате, такой же голой, в какой однажды очнулась и я. Моя комната постепенно приобретала обжитый вид, но у новенькой не было ничего, кроме простой серой простыни. Смуглая кожа и черты лица указывали на смешанное происхождение. В ней было пополам мексиканской и африканской крови, как выяснилось позже. Она была ненамного выше Блисс и – если не считать внушительной груди, словно подаренной в честь пятнадцатилетия, – стройной, как тростинка. Уши у нее все были в мелких отверстиях, ноздря и пупок тоже были проколоты.

– Почему он все вынул?

– Может, они показались ему безвкусными, – слабо проговорила Лионетта, опускаясь перед унитазом, еще неприкрытым занавеской.

– Когда я попала сюда, у меня в каждом ухе было по две сережки. До сих пор все на месте.

– Может, твои ему понравились.

– И справа кольцо в хряще.

– Майя, прекрати, прошу тебя.

Как ни странно, но этого оказалось достаточно, и я заткнулась. И дело не только в том, что тогда ей действительно было не до разговоров, но и в том, как она произнесла это. Бесполезно и совершенно излишне разбираться в поступках Садовника. Нам не нужно было знать причины его поступков. Достаточно было знать результат.

– Не то чтобы ты в состоянии, но никуда не уходи.

Лионетта махнула рукой и закрыла глаза.

На кухне у нас было два холодильника. В одном хранились продукты для приготовления, и ключ имелся только у Лоррейн. В другом были напитки и разные снэки, если кому-то захочется перекусить. Я взяла пару бутылок воды для Лионетты и пачку сока для себя. Потом захватила книжку из библиотеки, чтобы читать вслух, пока новенькая не очнется.

* * *

– Там была библиотека? – недоверчиво спрашивает Эддисон.

– Ну да. Он хотел, чтобы мы были счастливы. Поэтому нужно было как-то занять нас.

– И какие книги он вам давал?

– Любые, какие мы просили, – она пожимает плечами и вновь откидывается на спинку, скрещивает руки на груди. – В основном классика поначалу. Потом те из нас, которые действительно любили читать, повесили у входа листок и записывали туда свои пожелания. И время от времени он добавлял с десяток экземпляров. А у некоторых были собственные книги, подарки от него, и мы держали их у себя в комнатах.

– И вы, значит, были из тех, которые любили читать.

Инара смотрит на Эддисона сначала с досадой, но потом что-то вспоминает.

– Ах, да, вы же это прослушали.

– Что прослушал?

– Прослушали, когда я объясняла, почему в Саду было чертовски скучно.

– Если это по-вашему скучно, то с вами явно что-то не так, – ворчит Эддисон и этим вызывает у нее улыбку.

– Мне бы не было скучно, будь это мой выбор, – соглашается Инара. – Но это было до Сада.

Виктор понимает, что необходимо вернуть разговор в прежнее русло. Но очень уж интересно наблюдать, как эти двое хоть в чем-то находят общий язык. Поэтому он молчит, хоть и видит, что Инара не совсем откровенна.

– И, полагаю, вашим любимым автором был По?

– Нет, По служил одной цели – отвлечь меня. Я любила сказки. Только не эту выхолощенную дрянь от Диснея и не подчищенные версии Шарля Перро. Мне нравились такие, где несчастье может обрушиться на кого угодно. Когда понимаешь, что детям такого давать нельзя.

– Чтобы без обмана? – спрашивает Виктор, и она кивает.

– Точно.

* * *

Новенькая довольно долго не приходила в себя. Лионетта хотела уже позвать Лоррейн, но я ее отговорила: если снотворное убьет девушку, вряд ли медсестра сможет это предотвратить. И лично я была бы не в восторге, будь эта поганка первой, кого мне пришлось бы увидеть, открыв глаза. Лионетта воспользовалась этим и настояла, чтобы я была первой, кого увидит новенькая.

Учитывая, что выглядела она, мягко говоря, не очень, я не спорила… почти.

Лишь ближе к вечеру девушка наконец шевельнулась. Я закрыла «Оливера Твиста», заложив пальцем, и взглянула на нее. Прошло еще два часа, прежде чем девушка начала реагировать на происходящее. Под руководством Лионетты я налила стакан воды, чтобы стоял наготове, и намочила несколько полотенец. Когда я подложила одно из них под шею девушки, она ударила меня по руке и обругала по-испански.

Хорошее начало.

В конце концов она пришла в себя настолько, что смогла сорвать с лица полотенце и попыталась сесть. Но ее все еще качало из стороны в сторону.

– Аккуратнее, – сказала я тихо. – Вот, выпей немного, станет лучше.

– Убери руки, сучка драная!

– Я не из тех, кто похитил тебя, так что попридержи язык. Или выпьешь воды и примешь таблетку, или иди к черту.

– Майя, – простонала Лионетта.

Девушка взглянула на меня, потом послушно взяла таблетку и стакан.

– Так-то лучше. Ты теперь во власти человека, известного как Садовник. Он дает нам новые имена, так что не представляйся. Помни, как тебя зовут, но не произноси вслух. Я – Майя, а эта гриппозная красотка – Лионетта.

– Я…

– Никто, – напомнила я строго. – Пока он не даст тебе имени. Не усложняй.

– Майя!

Я взглянула на Лионетту. Та смотрела на меня измученно и сердито, словно спрашивала: «Какого черта ты вытворяешь?» Обычно она смотрела так на Эвиту.