Виктор Маслов - Два лика времени (СИ)

- Читал я эту чушь, самый настоящий бред.

- Населению нравятся ура-патриотические книги. Этого Суэна даже на государственную премию выдвинули. А тут ты с разгромным романом и описанием разрушенных городов. Не нужно быть пророком, чтобы понять, тираж арестуют, а тебя засадят подальше или поглубже. Впрочем, поначалу отправится в места отдаленные редактор, который осмелится издать твое чтиво.

Я задумался, Умник прав! Никто не захочет меня печатать, еще и в полицию донесут, как на неблагонадежного. Но ведь должен быть выход? Есть время подумать, а пока надо собираться на почту. Отмахнуться от идеи строительства танков, по идее, здесь не должны.

- По поводу танков, - продолжил Умник, словно подслушав мои мысли, - умные головы могут догадаться, что такие машины бесполезны и являются пустой тратой средств. И обвинить автора в развале экономики. Кстати, обратил внимание, история в такие узловые моменты, как правило, выдвигает наиболее подходящего лидера?

- Это ты о Бьорне Рау? - рассеянно спросил я, задумавшись над его словами.

- О нем, конечно, харизматичный товарищ. Родился в приграничном городке Ум в семье директора фабрики. Случайно оказался в столице, где началась его политическая карьера. Какие пламенные у него речи! "Разгромим Гарц, сотрем врага с лица планеты, сбросим в океан!". Публика в восторге! Всем нравится жесткий, уверенный в себе, правитель. Давно ли заокеанские жители превратились во врагов? Каких-то пару десятилетий назад были лучшими друзьями, технологиями обменивались, уверяли в вечной дружбе. Но стоило поспорить из-за островов, где нашли нефть и платину, дружба дала трещину. Дальше, больше. Принялись обвинять друг друга в изготовлении фальшивых денег и неоправданных таможенных пошлинах, и понеслось. За последнее десятилетие пресса вылепила такой образ врага, что люди готовы заокеанцев голыми руками рвать.

- Статью я все равно отправлю. Фантастику напишу в другом ключе. Опишу в подробностях гибель заморской страны, причем постараюсь сделать так, чтобы до печенок пробрало. Может, кто-нибудь задумается?

- Задумчивые уран добывают на рудниках.

Мнение Умника мне было ясно: перестраховщик, хотя, в чем-то прав. Альта ушла на работу, оставив мне великолепный завтрак, который я умял с превеликим удовольствием. Надо будет девушке какой-нибудь подарочек организовать в знак признательности. Дождик, к моей огромной радости, прекратился, в голубом небе сквозь тяжелые тучи, наконец-то, проглянуло солнце. По такой погоде прогуляться одно удовольствие. Я взял оба конверта, один в газету, другой для журнала и вышел на улицу. И нос к носу столкнулся с мадам Го. До чего же не везет! Впрочем, когда дождя нет, полчаса погулять на воздухе вполне терпимо.

- Тан Петер! - кинулась ко мне старушка. - Как там наша подселенка? Хорошо ли готовит, убирает ли квартиру? Я ведь с нее пониженную плату беру!

А с меня старая скряга, по-прежнему, дерет за обе комнаты!

- Все в порядке, уважаемая, - ответил я, - танна Альта готовит прекрасно, в ином ресторане так не пообедаешь. И квартиру содержит в идеальной чистоте.

Старуха зацепилась взглядом за конверты, которые я держал в руке. И тут же встала в стойку.

- Родственникам пишете, уважаемый тан? - небось, вообразила, что шпионские письма отправляю.

- Патриотические статьи в газету, - ответил я. Врать смысла не было, все равно старая карга все узнает. И в отдел безопасности доложит. Где на каждого шпиона приходится человек по десять, если не двадцать работников. Вот и придумывают себе работу, повсюду суют нос, ищут там, где изначально ничего не было и нет.

- Вот как? - удивилась старуха. - Похвально, похвально. Получите авторский экземпляр, непременно дайте почитать. Мой муж, господин Уграт обожает патриотические статьи. Кстати, он в прошлом году голосовал за высокого тана Бьорна Рау. И теперь преисполнен гордости. До чего толковый у нас глава парламента!

Мадам Го, оседлав любимого конька, долго говорила о политике, о том, что заокеанские разбойники ставят нам палки в колеса, и это им так просто с рук не сойдет. По ее словам, именно из-за злобного Гарца у нас падает уровень жизни. Мол, подбросили фальшивых банов на сто миллиардов, и делают вид, что ни причем. Я знал, что Акрия, в свой черед, не осталась в долгу, завалив заокеанцев двумястами миллиардами местной валюты, куда как больше, чем получили от них.

Закончив о политике, старуха принялась обмусливать сплетни о жильцах. Кто с кем, кто, где и так далее. По ее словам, все вокруг люди подлые, бессовестные, мечтающие ее обмануть.

- Но не получится! - она нахмурилась и взмахнула костлявой рукой. - Вчера Грид подсунул мне за квартплату фальшивый бан. Я пригрозила полицией, он долго извинялся и поспешил бумажку заменить.

"Еще бы! - думал я, глядя на искаженное злобой лицо. - Дойди дело до полиции, его объявили бы фальшивомонетчиком, и отправили туда, откуда не возвращаются". Наконец, мадам выдохлась, пересказав даже залежалые сплетни. И, так как я молчал, наслаждаясь пробивающимся сквозь тучи солнышком, сухо распрощалась. Она отняла всего лишь сорок две минуты. Могла бы и на два часа задержать. Просто сплетни закончились. Неприятный осадок от общения с ней постепенно растворился в чудесном солнечном деньке. Стояла теплая погода, на лавочках мамаши отдыхали с чадами и колясками. Война войной, а жизнь продолжается. Порхают птички, размером с воробья, цветастые, яркие. Благодать, можно вообразить, что я дома, на Земле. Правда, воспоминания о доме спрятаны в глубинах памяти, закрыты на временный замок. Умник постарался. Иначе неизбежная тоска, мешающая жить и отравляющая существование. В настоящий момент я не помнил ни родителей, ни друзей. Лишнее это сейчас. Точно сказано, во многих знаниях многие печали. Это как раз про меня. Ничего не давит и не волнует, хотя прекрасно понимаю, что существует теневая сторона памяти, которая хранит дорогие воспоминания и образы. Если получится вернуться, эти воспоминания оживут и будут как раз к месту. Неторопливым шагом, наслаждаясь ярким весенним солнышком, я добрался до почты и отправил оба письма. На почте народу мало, скучающие служащие ссутулились за своими конторками.

Вернувшись, заметил у подъезда угловатый продукт местного автопрома: "Сильверс-Атти", а за рулем сына моего соседа пропойцы. Хмурого и надутого, как индюк. Ко мне, впрочем, Увак относился с долей симпатии. Выбравшись из салона, вежливо поздоровался. Поинтересовался, куда я ходил (какие они здесь все любопытные!).

Я, в свою очередь, спросил, какие у него проблемы.

Увак потоптался возле машины и поднял капот. Вид он при этом имел огорченный.

- Отца обещал по магазинам провезти, подкупить кое-что из одежды. Ходит оборванцем, как последний нищий. А тут мотор заглох, не знаю, что делать.