Стражи: Gelidus Corde (СИ)

Мы с Мариссой сидели поодаль и молчали, от скуки вслушиваясь в шуточные перебранки огненных стражей и шум прибрежных вод. С момента нашего с Себастьяном сражения прошел месяц, мы практически восстановились, но продолжали следовать плану о самостоятельных тренировках. Только вот если Кетерния и Леруаморо действительно занимались, то мы с Мариссой шарахались друг от друга как от огня.

«Точнее, она шарахается», — устало подумал я, перебирая пожухлую траву между пальцами.

За весь этот месяц я три раза пытался извиниться перед ней за тот глупый поцелуй, который, похоже, слишком сильно терзал ее: только я начинал говорить, как ее щеки покрывались лихорадочным румянцем, и она пыталась поскорее сбежать от меня, обычно спотыкаясь о камень или запутываясь в собственных ногах. Эта Марисса скорее напоминала девушку в цветастом платье и белой шляпе, но еще более несобранную. Когда британка уходила, я безразлично тренировал меткость своего удара, метая кинжалы в противоположное дерево или камень. Однако сегодня ледяная стражница не торопилась уходить, она лишь иногда поглядывала краем глаза на меня, а затем, прерывисто выдыхая, вновь отворачивалась в другую сторону.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил я, вглядываясь в марево заката: солнечные лучи последний раз освещали берег реки, созданный Себастьяном.

Марисса медленно развернулась ко мне, убирая короткие волосы за уши.

— Да, хотела, — она подняла на меня свои серебряные глаза.

Я кивнул, показывая, что готов ее выслушать, но стражница продолжала молчать, внимательно рассматривая меня.

— Тот поцелуй…

— Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать себя неуютно, — сразу прервал я ее, смело встречая ее взгляд.

— Это не совсем то, что я хотела услышать, — внезапно сказала она, мягко улыбнувшись, и пододвинулась поближе ко мне. — Я лишь хотела сказать, что ни о чем не жалею, что это было просто неожиданно, а не ужасно.

Марисса сбилась, слегка покраснела и сжала кулаки, собираясь с мыслями.

— Просто тогда мне показалось, что ты словно сошел с ума, а может, звал совсем и не меня, — меланхолия сквозила в ее словах.

«Я ведь тогда звал Кетернию», — словно извиняясь, подумал я.

— Но знаешь, даже если ты действительно звал не меня, я все равно была рада, что откликнулась на твой зов, — искренне продолжала Марисса.

Я удивленно посмотрел на нее, замечая, что в ней действительно что-то было не так, как обычно. Может, все дело было в ее выражении лица: таком открытом и добром? Или всему виной были ее теплые бесхитростные слова?.. Я взял ее за руку, больше не казавшуюся холодной.

— Я звал тебя, — я врал, но сам начинал верить в свою ложь.

Я нагнулся и мимолетно коснулся губами ее щеки. Только теперь я понял, за что мог полюбить Мариссу — за запах моря, смешанный с вышиной.

«Именно так ощущается спокойствие», — заключил я, обнимая ледяную стражницу, покрасневшую из-за моих слов.

Солнце село, погружая местность в голубоватую сумрачную дымку, предвещавшую приближение ночи. Где-то вдалеке ожили вечерним шумом леса, полнившиеся хищными птицами и стрекочущими насекомыми. Я смотрел за Кетернией и Себастьяном, лежащими на земле. Он показывал ей на звезды, рассказывая об их особенностях, а она завороженно слушала, не отрывая глаз от небес.

«— Эй, Кетерния, ты ведь любишь меня?

— Люблю».

— Вон там Сириус, видишь? — спросил Себастьян, создавая колечко из огня, чтобы девушка смогла увидеть звезду.

— Да, вижу, — Кетерния кивнула, улыбнувшись Леруаморо.

«— А ты меня, Саша?..»

Да? …или нет?

***

Двадцать первое декабря пришло слишком быстро. Казалось, что стоило сомнениям охватить меня, как я совершенно забылся в них, теряясь в самом себе. Я ничего не решил, старался думать о проблемах поменьше: подготовка к сражению была важнее. Каждую ночь мы с Мариссой дрались, пока не падали на землю, совершенно обессилев. Иногда побеждала она, иногда я — никто не знал, кто сможет победить в конце. Кетерния с Себастьяном тоже перестали праздно проводить время и начали драться, пытаясь найти слабые места друг друга.

«Он побеждает по всем показателям, она не сможет его сокрушить», — мрачно думал я, когда огненная стражница вновь и вновь проигрывала, сдаваясь под натиском Леруаморо.

Сегодня был последний день нашей с Кетернией свободы: последняя тренировка должна была состояться сегодня.

— Доброе утро, — девушка прошла мимо меня, убирая волосы в высокий хвост.

Она была одета слишком тепло для тренировки в здании.

— Доброе, — кинул я, взмахнув рукой — чашка с кофе прилетела стражнице в руки.

— Спасибо, — Кетерния села подле меня, отпивая горький напиток. — У меня есть предложение.

— Какого рода? — я очаровательно улыбнулся, но, встретив ее взгляд, вернул своему лицу серьезное выражение.

— Давай проведем последний день вместе за тренировкой, покажу тебе мой новый прием, — сказала она.

— Своеобразное прощание? — с горечью спросил я, надеясь, что Кетерния ответит отрицательно.

— Именно, — стражница встала и бесстрастно ушла из кухни. — Через пятнадцать минут на улице.

В сердце что-то кольнуло, когда она захлопнула за собой входную дверь. Ее недопитый кофе остался на столе, расточая свой чарующий аромат.

Мы ехали в сельскую местность, сплошь покрытую белоснежным снегом, не тронутым уборочными машинами. Кетерния, купившая по пути продуктов, которые почему-то тащил я, попросила остановить, когда мы достигли остановки в какой-то пустоши, где, казалось, не было ни души.

— Пошли, спрячемся от любопытных глаз, — стражница махнула рукой и юркнула на тропинку, скрытую тяжелыми еловыми ветками.

— Куда конкретно мы идем? — поинтересовался я, отмахивая от нас снег, скатывавшийся с деревьев.

— Я ищу одну опушку, путь к которой, я надеюсь, еще не совсем стерся из моей головы, — пояснила Кетерния, резко приседая. — Сюда.

Стражница съехала на ногах с небольшого уклона, открывавшего нам красивую низину, сплошь усеянную замершим кустарником, покрытым блестящими каплями льда. Старый коттедж, прятавшийся под горным навесом, выдавал то, что когда-то здесь все же жили. Кетерния уверенно шла вперед, утопая ногами в мягком снеге.

— Уберешь, пожалуйста, — попросила она, указав на лед, сковавший калитку дома.

— Вламываемся на чужую территорию? — спросил я, взмахивая рукой: прозрачная скорлупа с громким треском разлетелась в разные стороны.

— Не-а, это мой дом, — Кетерния открыла калитку, противно скрипнувшую от старости, и зашла на участок.

Огненная стражница подошла к двери и вставила ключ в ржавый замок, но дверь не поддалась.

— Вот черт, — девушка обозленно выдохнула и направила руку на дверь, через секунду та открылась, впуская нас в дряхлый дом, пропахший сыростью и плесенью.