Стражи: Gelidus Corde (СИ)

— Что-то случилось? — наконец-то спросил я, чувствуя нешуточное беспокойство, одолевавшее меня слишком часто последнее время.

Голубые глаза тяжело посмотрели на меня, будто сожалея о чем-то.

— Что-то не так с проверкой? С Кетернией что-то случилось?! — мой пульс болезненно ускорился, а голова закружилась.

«Нужно начинать пить успокоительное с этой девчонкой…» — промелькнуло у меня в голове.

Женщина покачала головой.

— Нет, с Кетернией все хорошо, — она грустно улыбнулась.

— Тогда что? — страх сразу прошел, я успокоился.

— Помнишь истории о добрых феях? — у бабушки на глазах навернулись слезы — такого никогда не бывало, кроме моментов, когда женщину одолевали счастливые воспоминания о муже, который ушел и никогда не вернется.

Я же не понимал, как глупые сказки о фейри из Благого Двора могли вызвать такую реакцию. Я помнил эти рассказы с детства: мне их рассказывала еще «та женщина». Повзрослев, я узнал, что чудесные и волшебные фейри существуют на самом деле. В детстве я был этому безумно рад, а сейчас равнодушен.

— Помню, — просто ответил я.

— Думаю, это в прошлом, — бабушка снова взглянула на меня с глубокой печалью и жалостью.

Я молчал. Почему-то я понял, что имела в виду бабушка. Последнее время плохие новости буквально поселились в этом доме и никак не желали покидать его.

— Что случилось? — я снова откинулся в кресло.

— Теперь нет разницы — Благой или Неблагой двор. Они в равной степени убийцы, — бабушка подтвердила мои опасения.

Дальше говорить не было никакого смысла. Я прикрыл глаза, желая спрятаться от суровой реальности, но такого не бывает. Честно говоря, я был сыт по горло всеми этими аномалиями, безумными убийствами, бессмысленными событиями. Только Кетерния оставалась лучом света в этом чертовом царстве тьмы: она пока ничего не знала.

«И чем дольше она не знает, тем лучше», — сокрушенно думал я.

Я открыл глаза: серость и безысходность мира никуда не делись.

«Все это мне уже осточертело», — подумал я, поднимаясь из кресла.

Бабушка даже не шелохнулась, будто ее это отчаяние уже охватило полностью. Она поняла, что ей от него не сбежать. Я вспомнил Кетернию.

«А мы сбежим, если не вчетвером, то вдвоем», — я подхватил лист с символом.

— Вот родимое пятно с запястья Кетернии, — я протянул рисунок бабушке.

Женщина аккуратно взяла бумажку в руку, чтобы не помять. Она внимательно изучала мою корявую закорючку, которая должна была запечатлеть вид артефакта. С каждой минутой бабушка все больше хмурилась, будто старалась вспомнить что-то важное. Наконец, она вернула лист мне.

— Мне кажется, что я видела подобное где-то, но не помню, где именно, — бабушка потерла висок: она всегда так делала, когда вспоминала что-то важное.

Женщина сокрушенно покачала головой.

— Прости, не могу вспомнить, но если что-то придет в голову, я обязательно скажу.

Я кивнул и пошел к выходу из кабинета. Подойдя к двери, я повернул голову и сказал:

— Иди поспи, бабуль, дерьмово выглядишь, — я ушел, тихо притворяя за собой дверь.

***

Было еще слишком рано, чтобы ложиться спать, поэтому, положив записи для тренировок с Кетернией, я покинул дом.

У меня не было особой цели, но в итоге я пришел к другой части пляжа, где было мало людей. Я устало лег на землю, всматриваясь в небо. Погода стремительно портилась: приближался конец лета. Тяжелые облака медленно плыли по небосклону, птицы, свободные от всех забот и волнений, залетали в них, исчезали, а потом резко появлялись в совершенно другом месте. Я впервые обратил внимание на это: я вообще редко наблюдаю за миром вокруг, только последнее время я почему-то все чаще обращаю свой взор в небо. Наверное, я жду помощи. Но от кого?

Я тяжело вздохнул и поднял руки над головой, рассматривая свои ладони на свету. Много мелких шрамов. Откуда они? Сам не помню, наверное, во время тренировок получил. Я легко опустил руки на лицо, закрывая глаза и просто слушая. Крики чаек, шум моря, хлопанье крыльев.

«Совсем рядом», — с интересом подумал я, приподнимаясь.

Действительно, одна из наивных птиц подлетела совсем близко ко мне и села на сырой камень. Ее пустые глаза с интересом наблюдали за мной: что же я сделаю? Я не шевелился. Чайка легко подпрыгнула ко мне, собираясь клюнуть. Я поднял руку, отпугивая птицу, а точнее, еще птенца: оперение было слишком пушистым. Чайка испуганно отпрыгнула назад, расправляя крылья и собираясь взлететь, но коварный ветер был против нее. Бедную птицу отнесло назад, птенец не мог совладать с таким воздушным потоком. Я легко махнул рукой, помогая бедняжке своими силами. Чайка стремительно взмыла ввысь, скрываясь из виду.

— Так испугалась меня, а я ей помог, — я улыбнулся наивности птенца.

Я снова упал на землю, но теперь мои мысли оккупировала предстоящая тренировка. Я не понимал, каким образом должен был обучить Кетернию всему, что она должна знать. Я не знал, когда нужно остановиться, потому что не понимал ее магию. А что, если все выйдет из-под контроля? И Кетерния спалит все к чертям прямо на проверке? Или еще что-нибудь хуже? С ней одно беспокойство. Тревога. Страх. Волнение…

Начал накрапывать дождь. Я поднялся, собираясь вернуться домой.

— …Счастье. Веселье. Свобода, — закончил я, покидая это тихое безлюдное место.

***

Дома бабушки не было: на кухне лежала одинокая записка, в которой говорилось, что ужин в холодильнике. И больше ничего. Я тряхнул головой — такая ситуация немного надоела. Я был не голоден, поэтому направился прямиком наверх. Глянув на часы, я понял, что было слишком рано для сна.

— Тогда скоротаем время.

Я забежал в комнату и схватил несколько мишеней, нарисованных мной пару лет назад. Открыв окно и впустив ветер в комнату, я мысленно приказал ему подхватить листы и приближать их ко мне время от времени. Такая тренировка была моим вторым любимым развлечением помимо телевизора. Одна из мишеней приблизилась ко мне, я поднял руку, метнув в нее ледяным осколком. Думаю, что я придумал эту игру, завидуя другим детям, игравшим друг с другом в войнушку с палками. Честно говоря, я выглядел как дебил, носясь по дому туда-сюда и атакуя листы бумаги, но зато весело. Я торопливо пробежал вниз по лестнице, обернулся и метнул пару льдин во «врагов», а потом я эффектно запутался в ногах, останавливая свое падение в миллиметрах от пола. Я рассмеялся и быстро понесся через гостиную на кухню, где меня ждали еще пару листочков.

— Пиу, пиу! — воскликнул я, налетая на злобную бумагу.

Эпичное падение слоу-мо под стол, легко выскользнул и понесся по коридору снова к лестнице. Поскользнулся на половике, открыл дверь в комнату, забежал. Мишени летели за мной, не отставая ни на шаг. Я стремительно развернулся и хлопнул в ладоши — бумага прошла через водяную завесу и упала на землю от тяжести.