Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Шланг-труба. Подключить в две минуты, а качать заколебаешься.

- Думаю, незачем их сжигать, - снова начал я песню, когда вылез из «подземелья». - Лучше нам взять и отвести цистерну в городок. Мы скажем, что так и так, узнали. Ну и бензину Архип будет рад.

- А мне плевать, чему он будет рад. Если мы сожжем целое поле, заваленное этими шлюшками, я думаю, он тоже не расстроится. Так что там? Прицепить к той штуке можно, да? Нашел инструменты, - Рифат кивнул в сторону чемоданчика. - В кабине покопался... Там же деньги нашел, - он потряс у меня перед носом кошельком, набитым мятыми бумажками. - Теперь они никому не нужны. Но я возьму на память, - Рифат затолкал бумажник в задний карман.

- Ладно, будь по-твоему. Хотя я бы лучше вернулся в общину с цистерной. Разведку мы уже провели.

- Архип ничего ведь не говорил насчет топлива. Нам бензин не нужен, а возвращаться в общину... Мы все равно не будем с ними. Мы уйдем. Пускай с Юрцом и телк... Олей. Нечего там делать, поверь.

Я смерил его долгим взглядом. Пыльный, чумазый. Щетиной зарос чуть не до бровей. У меня-то толком не выросло ничего за месяц - так, на подбородке и шее. А Рифат еще и в бандане своей - чистый моджахед.

Повозились со шлангом, приладили к цистерне. Спустились под землю, и я стал показывать, что и как надо делать. Хотя ничего хитрого вроде - двигай рукоятку и все. Шла она туговато, смазку мы не нашли. Насосом долго не пользовались, и он не заржавел, а просто отвык от работы.

- Получится? - вопрошал Рифат. - А ты так делал когда-нибудь?

Шипение, скрип. Скрип и шипение. Мы пыхтим над насосом, танцуют синеватые тени, отсвечивают на металле, из-за них хреново видно.

- Ох! - Рифат помахал кистью и стал сосать палец. - Мозоль сбил...

Я поглядел на него, тяжело дыша. Занимаемся какой-то чертовщиной, даже малейшего смысла нет сжигать женщин.

Или все-таки есть?

Отмщение.

Родители Юрца, Колька и его мама, дядя Костя. Тот безумный тип, который мог бы запрыгнуть к нам в машину. Моя Аня. Тысячи убитых мужчин, подростков, детей, тысячи загубленных судеб. Каприз природы? Естественный отбор? Тогда то, что мы хотим сделать (да я этого хочу, очень хочу!) - каприз провидения. Спят эти твари, или находятся в трансе - плевать. И Рифат прав: они разорвали бы нас. Или искалечили. Или взяли бы в плен. Они уже не те прежние женщины, ими управляет какая-то сила, противная естеству. И мы должны качать, терпеть боль, напрягать мыщцы. Мы должны перекачать топливо, и сжечь этих сучек.

- Ну что? Вроде бежит... - Рифат наклонил голову. - Получается!

- Угу. Получается. - Я сплюнул в сторону. В горле неприятный привкус, всегда такой от бензина, и кислорода не хватает.

Поскорее бы закончить.

***

Удивительно, но наше самозабвенное занятие никто не прервал. Ни женщины, ни мужчины, так скажем.

По виду - сонный город, ленивые жители даже носа на улицу не кажут.

Сонный, да. Если бы не ошметки мяса, если бы не подсохшие отпечатки ладоней на воротах и заборах. Если бы не выбитые стекла. И конечно - куда без запаха.

За руль сел Рифат. У нас все получается слишком легко, ключи эти, опять же. А если все идет так, то где-то обязательно должен быть подвох. Водителя, видимо, застали как раз здесь, и наверно, это его части тела висят на дереве. И заправщика тоже разорвали.

- И как мы туда попадем?

- Сверну сейчас, - Рифат говорил почти не разжимая губ. - Нам надо подъехать как можно ближе и облить их бензином. Здесь можно чуть обогнуть поле.

Кабина воняет кислятиной. Водитель естественно плевал на технику безопасности и курил в салоне. Я подпрыгиваю на сидении: мы уже свернули на грунтовку. Почему-то вспомнил о блокноте. Мне его так и не вернули, так что «Дурунен» я теперь не увижу. Только в воображении, во сне, или если нарисую заново.

И вот ее образ встал передо мной слишком четко, с мельчайшими деталями: носик, высокие скулы, темные глаза с хитроватым прищуром. Белая кожа.

Тут я снова подпрыгнул и прикусил язык. Рифат не услышал, как я ойкнул. Я посмотрел искоса: бормочет что-то в бороду, костяшки пальцев побелели, так сильно вцепился в баранку.

Грунтовка постепенно перешла в рыжее поле. Переехали колею, и в цистерне плеснулся бензин, а двигатель зарычал с натугой.

Кабину перекосило. Рифат вдавил педаль в пол, и грузовик скакнул вперед, перепрыгнул колею. В какой-то момент колеса с левой стороны висели в воздухе. Я хлопнул ладонью по стеклу. Сейчас перевернемся, а потом прогремит взрыв.

- Ты чего там? Не боись!

- Ты угробишь нас... Мы вообще-то не с дровами едем!

- А, все нормально, - отмахнулся Рифат.

Сквозь запыленное, в подтеках стекло, стелется поле. Сноп сена, слева - вдалеке. И там же роща. Вот и футбольная поляна. Снова нас перекосило, но теперь я просто вцепляюсь в сидение под собой до боли в пальцах. Мы ближе и ближе к цели, и становится не по себе.

Неужели мы это сделаем?

- Смотри, что я нашел, - Рифат пошарил в кармане и протянул мне металлическую коробочку. Ледяная, как будто только из холодильника.

Зажигалка «Зиппо».

- В бардачке нашел, - похвастал Рифат. - У нас все будет как в дешевом боевичке.

Мы подобрались к полю близко. Очень близко.

Потом на меня напал ступор. Дежа вю выедало мозг, а я таскал, таскал эти ведра. Бензин плескал, чавкал, пропитывал землю.

Я ждал, что девицы сейчас зашевелятся и восстанут, как одна. Но они продолжали спать, а одежды их пропитывались, желтоватые капли блестели на грудях, на руках и шеях. Теперь, спящие вповалку бездыханные тела, и впрямь напоминали выброшенные на свалку жизни манекены, чуть подплавленные солнцем.

И конечно, пикантности происходящему добавляли ворота. Я никогда не любил регби, но сейчас невольно вспомнил эту игру, уже в который раз за сегодня.

«Полив» выжал из тела все соки. Голод подъедал желудок, а из еды мы перехватили только тушенку, одну банку на двоих. Хавали, макали засушенный хлеб в юшку - вкусно до безобразия (продукты нашли в кабине).

Сейчас напала жажда и сонливость. Не двигаться, никуда не идти, только спать и спать.

Боль вступила в голову. Прямо распирает, распирает. Пульс толчет череп изнутри, на виске пульсирует жилка. Глаза тоже поддавливает изнутри. И вдруг мерзко стало от зрелища, аже передернуло.

В ушах шелест, шелест, как будто сминают шуршащую бумагу, или как будто ветер срывает листья с деревьев... вроде шепота и вот громче, громче...

- ...е? - сказал Рифат. У меня в башке уже резонировали колокола. Потом звук стал выше и тоньше, как комариный писк.

После все стихло. Рифат вглядывался в меня, и снова два маленьких человечка подрагивали в его глазах.

- Нормально, - сказал я. - Как мы подожжем их? Надо же уйти на безопасное расстояние.

- Есть ведь «зиппо».

- Тогда отгоним грузовик к трассе.