Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

На кухоньке пустой холодильник. Пол залит водой, а с потолка отваливаются куски глины - крыша течет.

В шкафу нашли пачку манки и банку тушенки.

Заглянули в погреб. Консервы повзрывались, поблескивают осколки баллонов. В углу скукожившийся труп, черный, как смола.

У меня тут же закружилась голова, лоб стало поддавливать изнутри. В какой-то момент я подумал, что мы под водой - ни единого звука, даже от собственных движений.

Звякнуло что-то. Бормотание. Мы с Рифатом переглянулись. Мне уже не терпелось выйти на воздух, а перед глазами плавала запеченная фигура из погреба, ссохшийся эмбрион.

- В соседней комнате, - шепнул Рифат.

Дверь узкая. На двери картинка - «писающий мальчик». Рифат потолкал дверь, подергал. Внутри кто-то лопотал, кряхтел.

- Наружу или внутрь? - пробормотал Рифат. Примерился и ткнул филенку плечом.

Дверь распахнулась. Ванна, бабка в лохмотьях. Морщинистая кожа, слюнявые губы кривятся, шевелятся как червяки. Бабка кряхтит, кряхтит, бормочет в душ, как в телефонную трубку. Зыркнула на нас исподлобья и снова зашевелила губами, потряхивая седыми паклями волос.

- Бабушка... - начал я, а Рифат тут же потянул меня за рукав. Старуха перестала бормотать и уставилась сквозь нас. В ванной витала трупная гниль, и во рту образовался привкус терпкой горечи.

Старуха поднялась, цепляясь клешнями за плитку, по лохмотьям халата побежали струи жижи.

- Что вы делаете? Кого ищете? Вчерашний день ищете! Помогите, я им сказала, сделать. Зять прийти обещал, не смог, горит синим пламенем. Внучку, внучку забрали... Ох, накажет Господь за ребенка, за ангела! Внучку жалко, а зять - он мужик... Сам о себе позаботится, - она разговаривала, а в глазах у нее дрожали два отражения - мы с Рифатом. Бабка замахнулась, хотела швырнуть «трубку». Душ звякнул, блеснула гофрированная трубка, лязгнула чугунина ванны. Бабка вновь закряхтела неразборчиво, и задрала халат, так что стали видны белесо-синие, в узлах вен ноги. Мне показалось, что в грязной воде плавают куски мяса или серые струпья.

Не знаю, как меня не стошнило, но лоб заломило еще сильней.

- Маразматичка, - пояснил Рифат. Я промолчал.

Видимо, на нее Импульс не подействовал: у бабки давно климакс. Если конечно, теория Юрца верна. Где-то он сейчас?

Мы уже выходили из хатки, когда услышали визгливые смешки. Рифат дернулся влево, на звук. Банка звякнула в рюкзаке, он прихватил всякого с пепелища. Миску, пару гнутых алюминиевых ложек, кружку с отбитой эмалью. Короче необходимый минимум, для того чтобы комфортно вкушать пищу.

Но самой пищи нет.

- Слышал? Это еще что за...

- Ребенок? - сказал я. - Детский голосок вроде.

Мы встретились глазами. Дитя нам только не хватало.

- Мы не будем брать его с собой, - покачал головой Рифат. - Хоть ты тресни - не будем! Самим жрать нечего.

- Погоди ты. Кто сказал, что у него нет родителей?

Мы снова прошлепали по резиновой дорожке. Рифат пробурчал что-то вроде «этого я и боюсь», на ходу вытаскивая нож.

Соседний дом некогда был выбелен, а сейчас стены облепили подтеки глины. Шифер на крыше с зелеными пучками мха, окна закрыты ставнями и заколочены досками.

Забор здесь чуть более добротный, как и калитка. Тоже будка пустая. Удивительно, что мы до сих пор не встретили ни одной собаки. Может, их сожрали?

Я надавил на ручку калитки, и она чересчур уж громко стукнула.

Какая-то девочка на пороге дома. Грязный подол платья торчит из-под курточки, стрижка короткая, а глаза молочно-голубые, с пленкой.

- Иди сюда, - сказала она. - Иди сюда поближе, - и поманила пальцем. Мы с Рифатом переглянулись. И сразу к горлу подступила тошнота. - Иди, иди сюда... Иди сюда поближе! - повторяла девочка, сгибая и разгибая палец.

Только сейчас я заметил поводок в другом кулачке малышки. Он уходил вглубь дома.

Тут же сердце стало биться чаще, мешая дышать. Девочка сделала пару шажков, поводок натянулся.

- Иди сюда поближе... Иди сюда... - она продолжала манить пальцем, поблескивая своими полукатарактными глазами. Меня даже дрожь пробрала.

- Эт-то еще что... - пробормотал Рифат.

Из дому вышел пес.

Я сначала даже не понял, ЧТО ЭТО.

Ноги обрубки, одной кисти нет и на культе что-то вроде чехольчика. Лысоватая голова и безвольная прорезь рта - широкая, как у лягушки, глаза навыкате.

Инвалид широко откры рот и замычал. Языка у него что, тоже нет?

- С кэм это ти там, Мариам? - раздался из глубины дома голос. Мариам подступала к нам все ближе и ближе, скаля мелкие зубки, и отвращение проникало в меня все глубже.

На порог вышел мужчина. Голый барабан живота, волосатая грудь. Щетина на щеках, мешковатые штаны.

- Чито там у вас, э? Добрий дэн, - он провел ладонью по шевелюре, меняясь в лице. Даже побледнел, и сквозь щетину проглянула пепельная кожа.

- Добрый, - первым опомнился я. - Мы... - я перевел взгляд на девочку. Армянин тоже посмотрел на нее и поскреб ногтями грудь.

- Мариам! Тсюда иды, говорят! А ви кто такие будетэ?

- Туристы, - говорю я. А армянин смотрит то на меня, то на лезвие ножа, то на Мариам. А инвалид мычит, пускает слюни. - Мы вас не тронем. На голоса заглянули...

- Но нам нужна еда, - вставил Рифат. - Есть у вас что-нибудь? Или где достать? Может, знаете?

- Можит и знаю, - сказа армянин и вдруг сделал резкое движение. В следующий момент у него в руках оказалось ружье. Он целился попеременно, то в меня, то в Рифата.

- Твой ребенок на линии огня, - сказал я, и в голосе проскользнула предательская дрожь. - Не горячись, мы уходим... мы так - заглянули только.

- Стоять! - прикрикнул армянин. - Ви мине тут голову нэ пудритэ! Обворовать хотэли нэбось? Мариэм сюда иди, кому сказал!

Девочка теперь молчала, и от ее улыбки сквозило тленом и разложением.

- Мил человек... Мы без оружия. Ну, убьешь ты нас, и дальше?

- Ви из этих? Мародеры-шмародеры? - сказал он, все так же разгорячено блестя глазами. - Ищите, где кусок урвать?

- Сами от мародеров еле убежали, - кашлянул Рифат. - Вишь, без оружия даже.

- А у тибя в руке что тогда? Носок дырявий, да? Без оружия они! - последние фразы армянин говорил уже почти без акцента. Мариам скрылась позади него, в доме, и втащила за собой поводок с инвалидом.

- Мы из лагеря... Слушай, да мы правду говорим! - взвился я. - Надо этих стрелять, а не простых людей! Ну давай, убей нас! Стреляй уже, чего трусишься?!

Армян вскинул на плечо приклад. Палец, сейчас скользнет... Давит на курок...

Щелк!

Щелк-щелк.

- У миня патрон вишел, - армянин расплылся в широкой улыбке. - Еще три дня назад закончился патрон!

Духота окутала нас плотным саваном. Я глянул на Рифата. У него по лбу скатилась градина пота, на шее скакнул кадык. Армянин добавил:

- Рибята, захадыте. Только у меня еды совсем мала.

- Ну, вода хотя бы есть? - спросил я тонким, звонким голосом.