Юлия Коковина - В мечту. Оковы одной души(СИ)

И к тому же... Лите было страшно. Страшно бросать привычную жизнь и менять ее на абсолютно другую, пусть даже и лучшую. Одно дело периодически играть в Золсере, совсем другое - переселиться туда или в любой другой мир навсегда. Ведь совершенно непонятно, как там сложится жизнь...

Лита резко задвинула ящик и долго тупо смотрела на него. А потом с размаху ударила кулаком по столу - резкий глухой звук нарушил тишину, в пальцах с готовностью отдалась боль. В душе Литы кипела злость на себя.

Какая же она идиотка! Трусливая, зависящая от чужого мнения идиотка!

***

Разноцветные луны сияли на фоне двух других - громадных, окаймленных синевой вечернего неба, некогда серых, а теперь красноватых. В последнее время Лита могла смотреть на них довольно долго. Упомянутые огромные луны уже не вызывали у нее такого давящего чувства, как тогда, когда она впервые оказалась здесь.

- Слушай, - раздался умиротворенный голос сидящего рядом Ичики. - Они поют. Шодини.

Они сидели на лугу, покрытом короткой снежно-белой травой. Тут и там на ее фоне горели алые, словно обагренные кровью, цветы, очень напоминающие розы - шодини. Легкий ветерок играл их лепестками, и от этого они издавали тихий переливчатый звон - то, что Ичика назвал пением. Нежный, мягкий звук плыл над лугом, словно окутывая собой и принося покой и умиротворение.

- Красиво, - прошептала Лита, закрывая глаза, чтобы больше прочувствовать эту деликатную, ласковую мелодию. Странно, она думала, что с новой стадией мощи Луна станет зловещее и угрюмее, а тут вдруг такое...

- Радуются, - произнес Ичика. Его голос был тих, словно он боялся заглушить звон шодини. - Они ведь до этого момента не могли петь, помнишь?

- Да, - ответила Лита.

Их мешочки оттягивали кристаллы, полученные после того, как они убили босса - тонкую, похожую на нить белую змею, стремительную, кусачую и способную своим телом мгновенно вскрывать броню и довольно глубоко врезать кожу (спасибо лечилкам, убравшим эти раны, иначе Лита с Ичикой давно истекли бы кровью и умерли). Как сообщил им Путеводитель, ее присутствие пугало растения, и поэтому шодини не звенели, когда она была жива.

Они снова погрузились в молчание: говорить не хотелось. Слова нарушали стройный рисунок мелодии и казались чужими. Лита и Ичика просто сидели рядом и слушали тихий звон. Лита осторожно разглядывала друга, который тем временем смотрел на небо. Его лицо было спокойным и безмятежным, на губах играла легкая улыбка. Лита невольно улыбнулась в ответ, заметив ее. От Ичики буквально веяло расслабленностью и спокойным, тихим счастьем. Хотела бы и она быть такой...

В памяти всплыл недавний разговор с родителями, и Лита вновь почувствовала грусть и легкую зависть к Ичике и всем игрокам. Они могут творить что угодно, у них есть та внутренняя свобода, которую так бы хотелось ей самой, а она боится пойти наперекор желаниям родителей, даже имея перемещатель - волшебную вещь, чудо, способное избавить ее от необходимости делать то, что не хочется...

Ичика повернул голову и взглянул на Литу. Сначала он улыбнулся шире, но тут же посерьезнел, и безмятежность на его лице сменилась озабоченностью.

- Почему ты грустишь? - спросил он. - Что-то случилось? Это связано с твоим миром?

Даже Ичика уже понял, что если она, Лита, чем-то расстроена, то чаще всего это связано с миром людей...

- Да, - тихо ответила Лита, радуясь, что хоть с кем-то может поделиться. - С моими родителями.

- Родителями... - Ичика на мгновение задумался. - Это люди, которые создали тебя? Родили, то есть, - смутившись, поправился он.

- Они самые, - невольно вздохнула Лита. - Хотя... наверное, в какой-то степени все это еще и из-за меня самой.

- Это звучит... запутанно, - помолчав немного, произнес Ичика задумчиво.

- Есть такое, - согласилась Лита. - В общем... помнишь, мы как-то с тобой говорили о внешней свободе и внутренней? О том, что игроки обладают только внутренней, а люди - только внешней.

Ичика нахмурился, видимо, вспоминая, и через некоторое время медленно кивнул.

- И... - Лита ненадолго задумалась, прикидывая, как лучше сформулировать мысль. - Так получилось, что у меня сейчас в жизни яркое проявление внутренней несвободы. Родители... так скажем, они хотят, чтобы я жила так, как я не хочу жить.

Лицо Ичики поочередно выразило замешательство, растерянность и изумление.

- Но как могут другие просить тебя жить по-другому? - недоуменно произнес он. - Это ведь не их жизнь, а твоя. Это... это бессмысленно. Как можно заставлять другого жить так, как хочется тебе? Разве что если он твой враг и хочет сделать тебе больно, но родители и дети ведь не враги, как я понимаю.

Наивный Ичика...

- Таков уж мир людей, - мрачно ответила Лита, сгибая ноги в коленях и утыкая в них подбородок. - Там очень много тех, кто хочет заставить тебя жить по-другому. И знаешь, самое смешное в том, что они думают, что делают это ради блага другого. Что так ему будет лучше. Мои родители как раз думают так. Особенно мама. Они хотят, чтобы я прекратила думать о фантастике, о чудесах, пропадать непонятно где и гулять непонятно с кем, а просто бы сидела и училась, затем поступила бы туда, куда они укажут, а потом работала бы всю жизнь на высокооплачиваемой престижной работе. Ну и что, что не вперлась мне эта престижная работа, не этим хочу заниматься, она же престижная, она же меня обеспечит, как ты можешь хотеть чего-то другого, мы же счастья тебе желаем!

Только ощутив, как по щекам стекают теплые капли, Лита поняла, что плачет. Она прижала лицо к коленям и сжала их крепче руками. Ее трясло, внутри поднимался утихший было гнев. И в самом деле, какого черта она должна делать то, что не хочет?! Почему она должна превратиться в какого-то робота, загнать свои эмоции и желания подальше и жить так, как хотят другие?!

Лита ощутила нерешительное прикосновение к плечу и легкое поглаживание по нему. Ичика, поняла она и ощутила благодарность и легкий стыд за то, что разрыдалась перед ним. Но слезы никак не унимались. Словно все то, что было заперто в течение многих лет, что она старательно давила в себе, стремясь к идеалу, нарисованному ее родителями, рвало оковы и вырывалось наружу.

Лита не знала, сколько она проплакала еще, ощущая тихие, успокаивающие поглаживания руки Ичики на плече. Наконец слезы более-менее унялись. Всхлипнув последний раз, Лита подняла голову и тыльной стороной ладони вытерла глаза. Ичика смотрел на нее с жалостью, причудливо смешанной с непонятным жестким выражением лица.

- Не поддавайся, - тихо произнес он. - Это твоя жизнь. Твоя, слышишь? Никто не должен отнимать ее у тебя.

- Знаешь, что самое противное? - прошептала Лита. - Я хотела сегодня уйти из моего мира в твой. Готова была навсегда покинуть его и жить так, как я хочу. Но... я испугалась. Испугалась бросить привычную жизнь. Испугалась, понимаешь? - У нее вырвался порывистый вздох, а в душе вновь зародилась ненависть к самой себе. - Изменить все к лучшему для себя, получить то, чего хочу. Испугалась! - беспомощно повторила она. - И даже больше скажу: я и сейчас боюсь! Какая же я идиотка...