Мэтью Арлидж - Вышел месяц из тумана…

Никого. Пустая оконная рама, едва держась на разболтанных петлях, сердито и настойчиво колотила под порывами ветра по металлической решетке.

Скорее бы умереть.

Марк жаждал смерти, потому что только смерть прекратила бы его страдания. Несмотря на жар, он еще пытался размышлять, обдумывая способы спасения из ловушки, в которую они с Чарли угодили, но мысли путались. Временами он впадал в забытье, чтобы снова очнуться от адской боли.

Как скоро наступает смерть от голода и жажды? Не скоро. Он потерял счет времени, но подозревал, что они сидят в своей «тюрьме» не меньше трех суток. Живот то и дело сводило спазмами, горло распухло и пересохло, и не было сил шевельнуться. Он старался воскресить в памяти картины детства, вспомнил школу, и мысль тут же перескочила на поэму «Потерянный рай», которую они проходили – как же он ненавидел уроки! – на литературе. Он, подобно персонажу книги, наяву погрузился в страшный сон, и его попеременно терзал то ночной холод, то дневной зной. И никакой надежды на избавление.

Он понимал, что температура у него поднимается все выше. Изредка наступало кратковременное облегчение, и тогда он мог разговаривать с Чарли, но вскоре вновь начинал бредить. В одну из минут просветления его обожгло страхом: вдруг он сходит с ума и это необратимо? Но он предпочел не додумывать эту мысль до конца.

Рука потянулась к затылку – обследовать рану. Грязные пальцы коснулись глубокого и широкого разреза.

– Не надо, Марк, – донесся из сумрака голос Чарли. Даже после трех дней мучений она все еще присматривала за ним. – Только хуже будет.

Но Марк уже ощутил под пальцем какое-то движение. В ране кто-то копошился. Он поднес палец к глазам. Личинки. Рана кишела опарышами.

Он облизнул палец и испытал странное ощущение, когда червячки проскользнули в горло. Странное, но приятное. Он снова провел пальцами по поверхности раны и опять облизал пальцы.

К нему, пошатываясь, уже брела Чарли. Она опустилась на пол рядом с ним, и Марк, чуть помедлив, с трудом повернул голову, предлагая ей воспользоваться «угощением». Она боязливо вытянула двумя пальцами немного личинок и положила в рот. Посмаковала на языке, проглотила и потянулась за следующей порцией. Трапеза закончилась слишком быстро. Животы у обоих пульсировали от голода – съеденные крохи лишь напомнили внутренностям о том, как давно они пустуют. Еще. Еще. Еще. Желудки требовали добавки.

Но насытить их было нечем.

Они прочесали всю территорию в радиусе двух миль от старой больницы частым гребнем, но не обнаружили следов Марка и Чарли. Нашли свежие следы крови в коридоре пятого этажа. Впоследствии анализ подтвердил, что это кровь Марка. Детектив-констебль Макэндрю расплакалась. Остальные члены команды сдерживали эмоции, но настроение у всех было хуже не придумаешь. До сих пор Хелен и не подозревала, как ее коллеги любили Марка. Что ж удивляться, если к ней они питают ненависть?

Итак, убийца хитростью заманила Марка и Чарли в больницу, напала на них и перевезла в другое место. Куда? Вокруг больницы камер видеонаблюдения не было. Те, что были установлены на прилегающих оживленных улицах, зафиксировали множество фургонов типа «транзит», проезжавших примерно в нужное время, но какой из них – тот, что нужен им? Куда она их увезла? В районе хватало заброшенных домов и складов. Патрульные, для помощи которым по требованию Хелен привлекли разыскных собак, уже занимались их обходом. Опрашивали каждого потенциального свидетеля, заходили в соседние дома, беседовали с жителями. Проверяли чердаки и подвалы, при малейшем подозрении не стеснялись обыскивать квартиры. Полицейские делали все, чтобы найти своих товарищей.

Хелен не сомневалась – они где-то близко. Конечно, ничто не мешало Сюзанне перевезти пленников куда угодно, но она не могла не понимать, что, выбирая в жертвы двух полицейских, бросает вызов сильному противнику. Вряд ли в этих обстоятельствах она стала бы рисковать. Хелен приняла решение прошерстить Саутгемптон, Портсмут и окрестности, запросила подкрепление из соседних графств, привлекла к поискам сотрудников, отвечающих за связи с общественностью, и отменила выходные для всех подчиненных. Но этого было мало.

Оставалась еще одна карта. Эмилия Гаранита. До журналистки уже дошли слухи о неудачном обыске бывшей детской больницы. Обозленная тем, что упустила шанс оказаться в нужное время в нужном месте, она донимала Хелен звонками, выпытывая, в чем был смысл операции и чем вызвана нынешняя небывалая полицейская активность? Кого они ищут: Сюзанну или жертвы нового похищения?

Шаг был рискованный, но у Хелен не оставалось выбора. Заканчивался четвертый день поисков, но все их усилия так и не принесли результата. Она взяла телефон и набрала номер Эмилии.

Эмилия Гаранита любила свою работу. Пахать приходилось много, платили до безобразия мало, представители власти в подавляющем большинстве вели себя с репортерами из местной газеты откровенно по-хамски, но все это не имело никакого значения. Журналистика давала ей адреналин, превращала жизнь в непредсказуемое приключение и наполняла ее смыслом.

Плюс авторитет. С каким бы пренебрежением ни относились к репортерам политики, чиновники и правоохранители, все они трепетали перед могуществом прессы. Для успешной карьеры нужна репутация, а ее как раз Эмилия с коллегами и формировали. Вот и сейчас, сидя напротив Хелен Грейс, Эмилия ощущала свою власть. Место встречи назначила она, а не Хелен, и тональность беседы выбирала тоже она. Если Грейс нуждается в ее помощи, пусть выкладывает все как на духу, без вранья и умолчаний.

– Пропали два наших офицера, – начала Грейс. – Чарли Брукс и Марк Фуллер – наверное, вы их знаете. Не исключено, что они похищены. Мы очень надеемся, что вы вместе с вашими читателями поможете нам их найти.

Пока Грейс говорила, Эмилия ощутила в кончиках пальцев знакомое покалывание. Вот еще один плюс репортерской работы – никогда не знаешь, когда тебе в руки попадет сенсация. Ради таких случаев и вкалываешь. Часами просиживаешь в судах, где разбирают банальные дела о вандализме, драках, грабежах, понимая, что такова цена за возможность рано или поздно наткнуться на настоящую бомбу. Но уж когда выпадет шанс, изволь его не упустить. Журналист может сделать себе имя только на сенсации.

Эмилия еле успевала стенографировать. Она уже представляла себе, как пишет статью. Заполучить подобный сюжет раньше крупных изданий – то же, что наткнуться на золотую жилу.

Она дала обещание отработать по полной, и Грейс удалилась. Инспекторша сказала, что рада их «дружеской встрече», но скорчила при этом довольно кислую мину. Кто кого просит об одолжении, про себя негодовала Эмилия. Вот тебе и женская солидарность!