Мэтью Арлидж - Вышел месяц из тумана…

– Тебя никогда не трогало, что со мной! – бросила она Хелен в лицо.

– Неправда.

– Я не говорю, что ты желала мне зла. Просто тебе было на меня наплевать. А это еще хуже.

– Я никогда не же…

– Я провела за решеткой двадцать пять лет . Меня ломали – сначала в «малолетке», потом в тюрьме Холлоуэй. Я тебе писала, так что не притворяйся, что ни о чем не знала. Как надо мной издевались. Как били и насиловали. Я обо всем тебе рассказывала. В том числе о том, чем они заплатили. Одной суке в Холлоуэе я выдавила глаз. Помнишь? Конечно, помнишь. Но ты и тогда не приехала. Даже не написала. Ты ничем мне не помогла. Ты хотела, чтобы я там сгнила. Зачахла и сдохла. Твоя родная сестра.

– Ты давным-давно перестала быть мне сестрой.

– Из-за того, что я с ними сделала? А ради кого я старалась, ты не подумала, тварь неблагодарная?

Яд наконец просочился.

– Я спасла тебя. Ты была следующая на очереди. Вспомни, сколько тебе тогда было лет. Ты бы просто не выжила…

В словах Марианны была доля правды, и эта правда резанула Хелен по сердцу.

– Я знаю. Знаю, ты думала, что спасаешь меня…

– Мы обе могли спастись. Уехали бы куда-нибудь, нашли бы себе занятие. Никто никогда не нашел бы нас. Останься мы вместе, все было бы хорошо.

– Неужели ты в это веришь? Если да, значит, ты совсем больная…

Гневно сверкнув глазами, Марианна сделала шаг вперед, но Хелен вскинула «глок», и Марианна остановилась. Их разделяло фута три.

Теперь Хелен могла рассмотреть сестру получше. Лицо такое знакомое, но взгляд… Взгляд чужого человека. Словно внутри Марианны поселился монстр, пожиравший ее душу.

– Не смей так на меня смотреть, – прошипела Марианна. – Не смей меня осуждать. Виновата была не я. Ты была во всем виновата.

– В том, что поступила правильно ? Ты убила наших родителей. Хладнокровно убила.

– А ты по ним горевала? Жалела, что больше некому над тобой измываться?

Хелен не нашлась с ответом. Никогда раньше она не задавалась этим вопросом. Ее так долго носило по приютам и приемным семьям, что подумать об этом не было ни времени, ни возможности.

– Отвечай! – не отставала Марианна. – Ты по ним горевала?

– Нет, – после долгого молчания выдавила Хелен.

Марианна улыбнулась. Широкой улыбкой победительницы.

– Вот видишь! Это были ничтожества! Хуже, чем ничтожества. Они еще легко отделались! Я милостиво с ними обошлась. Или ты забыла, что они со мной сделали?

Она сорвала с головы светлый парик. Сбоку, там, где отец прижимал ее головой к электрообогревателю, красовалась уродливой формы проплешина.

– Это только те шрамы, которые видны. Рано или поздно он убил бы нас. Я сделала то, что должна была сделать. А ты должна бы меня благодарить.

Хелен смотрела на сестру. Столько лет прошло, но она осталась прежней – все та же дерзость, та же злость. Такой она предстала и перед судьями. Она говорила правду, но ее речь звучала как бред сумасшедшего. Хелен вдруг захотелось вырваться из этой жуткой комнаты, бежать как можно дальше от обжигающей ненависти Марианны.

– И что дальше?

Марианна улыбнулась, словно ждала этих слов.

– Все то же самое. Выбирай.

Только теперь происходящее начало приобретать смысл.

– Тогда, давным-давно, ты сделала выбор, – продолжала Марианна. – Предпочла предать сестру. Родную сестру, которая тебя спасла. Которая убила ради тебя. Но ты предпочла спасти свою шкуру, а меня бросила на растерзание волкам.

– И ты заставляла свои жертвы делать выбор, – пробормотала Хелен, лишь теперь в полной мере осознав ужасный замысел Марианны.

– Ты оптимистка, Джоди. Считаешь, что все люди – хорошие. Но они не такие . Они подлые, эгоистичные и жестокие. Ты сама в этом убедилась. Как все те говнюки, которых я похищала. В конечном счете мы просто животные, готовые выцарапать друг другу глаза, когда на кону жизнь.

Марианна сделала еще шаг вперед, и Хелен машинально прижала палец к спусковому крючку. Марианна остановилась и с улыбкой нацелила в лицо сестре «смит-вессон».

– Придется тебе, Джоди, снова выбирать. Убить или быть убитой.

Так вот оно что. Они стали последними игроками этой смертельной игры.

Констебль Бриджес оставил Чарли там, где она лежала, и бросился к зданию. Штурмовой отряд спецназа и команда спасателей были уже в пути, но ждать он не мог. Хелен осталась один на один с убийцей – Сюзанной, Марианной или как там ее звали, – и он не хотел рисковать. При таком раскладе дело всегда кончается кровопролитием.

Он ворвался в вестибюль. Лифты давно бездействовали, но дверь в подвал оказалась приоткрыта, поэтому он ринулся к ней. Сбежал вниз по лестнице и помчался вдоль по коридору. Оружия у него не было, но какого черта… Счет шел на секунды.

Вот она. Запертая металлическая дверь. Он ударил по ней кулаком и услышал голос Хелен – она крикнула, чтобы никто не входил. «А вот уж хрен тебе», – подумал Бриджес, рыская взглядом в поисках какой-нибудь железяки.

Коридор был пуст, но в самом его конце, за последней дверью, обнаружилась кладовка, забитая бутылями с дезинфицирующими средствами. На полу валялся выброшенный за ненадобностью огнетушитель. Старого образца, из тех, какими пользовались в семидесятые, тяжелый и прочный. Бриджес поднял его. Через пару секунд он снова стоял перед металлической дверью. Собрался, сжал зубы и с силой ударил огнетушителем по замку.

Дверь задрожала от удара, гулкий металлический визг эхом разнесся по коридору, но Марианна и бровью не повела. Не сводя глаз с сестры, она поглаживала пальцем спусковой крючок револьвера.

Бах. Еще один мощный удар по замку. Кто бы ни ломился в дверь, шутить он явно не собирался. Дверь трещала, но не поддавалась.

– Самое время определиться, Джоди, – улыбнулась Марианна. – Как только откроется, я стреляю.

– Не делай этого, Марианна. Не надо.

– Слишком поздно. Он вот-вот войдет. Решай скорей.

Дверь уже начала прогибаться. Бриджес делал успехи.

– Я не хочу убивать тебя, Марианна.

– Значит, выбор сделан. Жаль, действительно жаль – я думала, ты ухватишься за этот шанс.

Дверь зловеще треснула – еще несколько секунд, и все будет кончено.

– Я хочу помочь тебе. Опусти пушку.

– У тебя был шанс, Джоди. Но ты умыла руки. Ха, ты спасала людей. Чужих . А когда надо было спасти меня, умыла руки.

– А тебе не приходило в голову, что я всю жизнь живу с чувством вины? Посмотри, что ты со мной сделала. Что продолжаешь со мной делать.

Хелен сорвала с себя рубашку и повернулась спиной, открывая шрамы. На мгновение Марианна заколебалась.

– Я ни на минуту не перестаю себя корить. Но разве я могла поступить по-другому? Мне было всего тринадцать лет. Ты убила двух человек. Убила мать и отца… спящих… в постели. Ты их просто убила. Что, по-твоему, я должна была сделать?