Бризин Корпс - Целый мир внутри

Она была похожа на умалишенную, хотя на самом деле ей было просто жутчайше больно от осознания того, куда скатился мир. Ей было неописуемо противно от того, что происходит. И она не хотела этого терпеть, хотя выхода и нет иного.

– Я не могу существовать в подобном мире, и поэтому я устроила марш протеста, поэтому я собрала таких же людей, кто не согласен. Нас всех отловили и посадили сюда, – Кэрри вновь села на свою кровать и посмотрела прямо на Катю своими полными слез глазами. – Происходит что-то странное. Издаются какие-то законы. Им все следуют… Но никто не знает, кто эти законы издает. Никто… Есть какой-то Главный, говорят… но кто его разберет…

Катя нервно сглотнула.

Она уже начинала понимать, что происходит. Но для уверенности не хватало еще нескольких деталей, поэтому пока что она не рискнула выдвинуть свое предположение. Тем более высказать его сейчас и в лицо той, кто ведет себя так несдержанно.

Сказать что-то резкое в данной ситуации было бы неправильно. Однако Катя не могла заставить себя кивнуть и этим самым подтвердить правильность доводов Кэрри.

– А то, что человек позволял себе убивать животных на протяжении столького количества времени – это нормально? – выдавила она из себя как можно более мило. Хотя со стороны это вряд ли звучало хоть сколько-нибудь дружелюбно. – Столько убийств произошло для того только, чтобы сожрать мясо, заполучить крокодиловый клатч, чью-то шубу или трофей на стенку! Им ведь это тоже вряд ли нравилось: животные не настолько глупы, чтобы не понять, что их убивают. Как иначе можно объяснить, что птицы в страхе улетают от нас при приближении? Что медведи начинают нападать, только увидев? Ничто не происходит без причины: теперь каждый чувствует, что человек – враг, и пытается его убить быстрее, чем он убьет кого-то другого.

Почему человек позволяет себя проливать невинную кровь для того лишь, чтобы повесить чью-то голову на обозрение гостям? Ты думаешь это правильно – из-за наличия оружия и слишком раздутого эго таким образом показывать себя природе, ставить себя надо всеми, шагая по трупам к вершине? – в Катиных глазах горела злость, а кулаки ее сжимались. – Да ничуть не бывало! Я считаю, что из всех этих законов (хотя я и не знаю их вообще) этот – самый правильный.

Она прервалась, и на какой-то миг повисло молчание. Не тягостное, но волнительное – словно преддверие чего-то.

Кэрри не стала плеваться слюной в желании доказать противнице свое личное мнение. Вместо пустых дискуссий она лишь поправила подушку неспешными движениями и так же неспешно легла на нее, снова направив взор на потолок.

– А ты здесь по какой причине? – поинтересовалась она, словно нехотя.

– Я хотела взять круассаны и шоколадку в неположенное время. И при аресте некультурно себя вела.

Кэрри не ответила. Ее мозг был занят чем-то иным. Мысли вырисовывали что-то в белой выси над головой.

Спустя четверть минуты она повернулась на бок лицом к стене, чтобы не видеть свою соседку.

– Пока кто-то пытается привести тиранов в чувства, кто-то тешит желудок, – расслышала Катя шипящие насмешливые слова.

Но Кате не стало стыдно. Она уже говорила, что хочет создать мир, подходящий лично для нее, а не для каких-то других людей. И вот пожалуйста.

Выйдя сегодня на улицу в магазин, Катя и не подозревала, что увидит что-то подобное…

Супермаркет, в котором обычно закупалась ее семья, был очень неудачно расположен. В принципе, ничего особенно катастрофичного из близкого соседства с церковью не происходило, однако эта тишина соблюдалась только в спокойные времена. Неудачным тут было лишь то, что эти спокойные времена, как стало очевидно, подошли к концу. «Много вас по весне оттаяло», – вспомнила Катя ненароком. «В Пасху всем вдруг припекло».

Даже издалека становилось очевидным, что около церкви (и магазина, соответственно) собралась тьма-тьмущая людей. Страшно подумать, что все они верующие, – из этого в данной обстановке ничего хорошего вытечь не могло, тем более для нерелигиозной личности, каковой являлась Екатерина.

Она осторожно подошла к толпе, предварительно вытащив из ушей наушники, и попыталась услышать или хотя бы увидеть причину несанкционированного собрания.

– Я не верю…

– Пусти!

– Да что ты делаешь!

– Иисус воскрес, а…

– Да отпусти!

– Женщина!

– Мужчина!

– Кто-нибудь, да оттащите вы ее!

Творилось что-то невообразимое. На первый взгляд казалось, что люди репетируют поведение в случае Апокалипсиса, но у них никак не получается не паниковать. С другой стороны, все происходящее до ужаса напоминало что-то среднее между давкой в автобусе и торгов на рынке.

– Что происходит? – спросила Катя у одного из более-менее спокойных персон. Мужчина резко повернулся.

– Пытаемся разнять вот.

– Кого?

– Как кого? – он хмыкнул. – Дерутся вон, – махнул головой в сторону особенной давки и громких выкриков. – Убьют, если не разнять.

– А причина?

– Все та же. Верующий столкнулся с неверующим. Кто-то на «Иисус воскрес» ответил, что не верит ни в него, ни в каких бы то ни было богов и вообще считает веру глупостью и ребячеством.

– По-моему, это всего лишь новозаветные сказки с еврейскими первоосновами, – хмыкнула Катя, наблюдая за толкающейся кучей впереди и стараясь не оглохнуть от ругани со стороны давки.

Мужчина одарил ее оценивающим взглядом.

– А то, – ответил он. Он замолк и начал активно прорываться вглубь, возможно, желая показать Кате, что он тоже является частью события.

Девушка проводила его до первой фигуры, после которой увидеть ушедшего уже нельзя было.

– Да прибудет с тобою Иисус, – хмыкнула она.

– Иисус воскрес! – услышала она над самым ухом и даже вздрогнула от неожиданности. Понимая, что опять сострила на религиозную тему, притом опять неудачно и в неподходящей обстановке, Катя осторожно повернулась в сторону возгласа. На нее смотрели чистые голубые глаза высокого молодого юноши, смотрящего сверху вниз с ожиданием и вдохновением.

Решив побыстрее удалиться, недошутница быстро отвернулась и уже шагнула вбок, как вдруг почувствовала прикосновение к своему плечу и повторенную уже в самое ухо фразу: «Иисус воскрес!»

«Для кого воскрес, а для кого и не существовал», – подумала она сердито, пытаясь вырвать плечо из рук святоши, однако тот не отпускал, то ли пытаясь заставить ее уверовать, то ли желая сломать неверной кости.

– Да иди ты со своим Иисусом… – разозлившись, буркнула Катя и прикусила язык. Она думала сказать это негромко, так, чтобы никто не слышал, но, очевидно, слышали эти слова не только она и вцепившейся в нее верующий, но и несколько других.