Диана Машкова - Караван счастливых историй

Когда младшему сыну был годик с небольшим, нас пригласил на свой день рождения один очень влиятельный человек. И встал вопрос о необычном подарке – я не хотела дарить какие-то тривиальные вещи, потому что, во-первых, этот человек мой давний и близкий друг, а во-вторых, он очень обеспеченный, и удивить его нечем. Тогда мне в голову пришла идея о том, что лучшим подарком будет некое доброе дело от его имени. Просто надо взять и кому-то помочь. В первую очередь, как это обычно бывает, я подумала о детских домах и стала искать в Интернете координаты таких учреждений, чтобы сделать денежный перевод. Но разумеется, ничего подобного не нашла – сейчас, занимаясь этим плотно, конечно, уже знаю, что у детских домов нет расчетных счетов для благотворителей и они не имеют права принимать спонсорские деньги.

Зато в процессе своих поисков я наткнулась на сайт, где увидела анкеты детей, и приняла решение сделать перевод от имени юбиляра именно в эту организацию. Я поняла, что она занимается нужным делом. Сумму, которая предназначалась на подарок в день рождения, я перевела в один известный фонд. И там же, на сайте, совершенно случайно увидела фотографию девочки. Ей тогда было 8 месяцев, совершенно чудный ребенок. Меня поразил ее взгляд – даже на фотографии было видно, какая глубокая у маленького ребенка внутренняя боль, какое огромное горе она пережила. Пройти мимо было невозможно, эта девочка меня потрясла. В тот момент у меня не было мысли удочерить именно ее, но я понимала, что срочно должна для нее что-то сделать. Этой девочке явно требовалась помощь, и я не могла дальше жить, ничего не предпринимая. В анкете о ней были самые скудные сведения: зовут Яной; третья группа здоровья; Калужская область. Все. Больше никакой информации. Я распечатала фотографию и с тех пор постоянно таскала ее с собой в сумке, размышляя, что делать. В опеку Калужской области я даже не пыталась звонить, потому что понимала – без готовых документов на руках никто не будет давать мне информацию о ребенке и в принципе разговаривать. И вот я постоянно ходила и думала-думала, что можно сделать в этой ситуации. Первым мое состояние заметил муж, спросил, о чем я так напряженно размышляю в последнее время – замкнулась, не делюсь своими переживаниями, что на меня совсем не похоже. И я ему все рассказала: о том, что нашла на сайте девочку и никак не могу расстаться с мыслью о ней. И вот тогда он мне сказал одну гениальную вещь: «Ну, послушай, мы же всегда хотели удочерить. Может, это и есть наша дочь? Что же мы тогда сидим?! Давай поедем и все выясним». Для меня это стало очередным подтверждением того, что рядом со мной потрясающий человек. Несмотря на то что наш младший сын был еще крохой, муж все равно сказал: «Давай начнем». Я объяснила, что нас сейчас не пустят даже на порог Дома ребенка, потому что документов никаких нет. Но мужа это не остановило. Алексей тут же предложил: «Давай позвоним им и спросим, может, им нужно что-то, мы купим, привезем, и у нас будет возможность хоть с кем-то там поговорить».

Так мы и сделали. К счастью, на другом конце провода оказалась чуткая женщина, она разрешила нам приехать, и нас приняли в Доме ребенка. Конечно, директор Дома ребенка не позволила нам пообщаться с Яной, но кое-что она прояснила. Сказала, что если мы серьезно настроены, то можем начинать собирать документы, писать заявление на усыновление. Но скорее всего опека нам этого ребенка не отдаст. Девочке нужна особая семья и постоянный уход. Дело в том, что, когда мама ждала Яну, а точнее, не ждала, она пыталась вытравить ее из организма разными химическими препаратами, в результате чего девочка родилась с глубокой внутренней патологией, практически несовместимой с жизнью. Ее буквально вытащили с того света. И там такой набор заболеваний, который не позволит ей много времени проводить дома, в семье, придется часто и подолгу лежать в больницах. А у нас уже есть четверо кровных детей, и вряд ли опека одобрит такое решение – маме придется месяцами пропадать в клиниках вместе с Яной, забыв об остальных детях. Это не значит, что ребенок не может быть усыновлен, просто ей нужна другая семья, в которой ей одной будет уделяться стопроцентное внимание. Забегая вперед, скажу, что именно так, к счастью, и вышло – Яну забрала одинокая женщина, которая посвящает ей все свое время, в этом плане я могу быть спокойна. Но в тот момент я не сдалась – выписала диагнозы из больничной карты девочки и пошла по врачам. К сожалению, опасения калужских докторов подтвердили все знакомые медики и несколько независимых, которые не знали ни меня, ни моей семьи. Действительно, у ребенка были очень серьезные органические поражения внутренних органов и множество проблем со здоровьем. Нам говорили: «Вы, конечно, можете ее удочерить, но постоянное лечение и пребывание в больницах будет иметь место. Вы к этому готовы?» Мы поняли, что нет.

Это было очень тяжело, практически невыносимо. На тот момент мы уже начали собирать документы и были настроены на этого ребенка. Но сейчас я уже знаю, что наше решение было правильным – каждая семья должна трезво оценивать свой ресурс. Мы смирились с тем, что Яна не станет нашей дочкой, но не остановились и продолжали собирать документы. Сначала заказали справку о несудимости, потом стали проходить врачей. И так получилось, что спустя некоторое время нам перезванивает тот же директор Дома ребенка и говорит: «Если вы серьезно настроены на усыновление, у нас есть другая девочка. Приедете?» Оказалось, что ребенок был еще не в статусе усыновления – ждали судебных процедур по лишению ее мамы родительских прав, потом должен был пройти срок подачи апелляционного заявления на решение суда и так далее. Но нам разрешили снова приехать, познакомиться и, если случится контакт, ждать уже именно ее. Мы с мужем решили, что так и нужно поступить, поэтому я снова поехала в Дом ребенка. И вот тогда впервые увидела Женю, нашу дочь. Не могу сказать, что меня сразу же что-то «торкнуло» или где-то там «екнуло». Просто бегает девочка, симпатичная, смышленая, но и только. Я не поняла, «мой» это ребенок или «не мой».

Жене в тот момент было три годика. Родилась она, как положено, в родильном доме, во время беременности ее мама даже наблюдалась у врача и сдавала анализы. То есть Женю мама ждала и даже сама воспитывала ее первый год жизни. Но потом, когда дочке исполнился год и месяц, мама принесла ее в Дом ребенка – сказала, что у нее нет денег, чтобы растить дочь, и ей некому помочь. Она обещала устроить свою личную жизнь, найти работу и потом вернуться за Женей. Но, оставив ребенка, она пропала, причем бесследно. Мы пытались ее найти и не смогли. Вышли только на родную бабушку и тетю Жени, которым сообщили о том, что у девочки теперь есть потенциальные усыновители. В тот момент тетя высказала желание забрать Женю, но дальше слов дело не пошло, никаких конкретных действий не последовало. Тем временем мы с мужем собирали документы и навещали Женю. Поворотным событием в нашей истории стал очередной приезд в Дом ребенка – в тот раз мы снова повезли туда подарки: кучу детских стульчиков, велосипедиков, всего, чего там не хватало. И вот, забив полную машину этого добра, мы приехали. Муж перетаскал подарки в актовый зал и начал их собирать – все это было в упаковках, в разобранном виде. Шел тихий час, но нянечка, видя, что мы приехали издалека, решила поднять Женю пораньше, чтобы она могла с нами подольше пообщаться. И вот Женя сидит вместе с нами, спрашивает: «Куда это, куда то?» А потом говорит мне: «Пойдем, я покажу тебе рыбок в аквариуме!» И мы с ней вышли в коридор. А там другая нянечка везет полдник, она увидела Женю и спрашивает: «Ой, а ты почему не спишь? Твоя группа же спит еще». И тогда Женя на нее так важно посмотрела, взяла меня за руку и говорит: «Хм! Так ко мне мама с папой приехали!» И все. Тут все наши сомнения кончились. Я прихожу в актовый зал, говорю мужу: «Ты знаешь, Женя нас с тобой сейчас папой с мамой назвала». Он, конечно, был очень тронут – и для меня, и для него это стало поворотным событием. Даже не обладая на тот момент каким-то атомным желанием удочерить именно ее, мы поняли, что просто не можем обмануть ожидания ребенка. Не имеем права предать ее во второй раз. Мы не знали, где тот показатель, который должен сработать при встрече с ребенком, а если он не дал о себе знать, то так можно искать всю жизнь. Мы просто решили, что это, наверное, знак судьбы, и пошли дальше по этому пути.