Сборник - Цветы и плоды нашей жизни

«Не трудись над разбором, кто прав и кто виноват, ты или ближний твой: постарайся обвинить себя и сохранить мир с ближним при посредстве смирения».

«Оправданий, споров избегай… Не надобно спорить, не надобно защищаться, что не виновата. У плотских одни оправдания, гордость, а здесь смирение, жизнь духовная».

«Не допустил ли когда-либо неуважения к старшим по возрасту? Тяжко грешат те люди, которые не хотят почтить старость, вопреки ясному учению слова Вожия: Пред лицом седого встань, и почитай лицо старца, да убоишься Господа Бога твоего (Лев. 19, 32). Правда, есть между старцами и такие, которых должны удерживать от каких-либо непохвальных действий люди молодые. Но и по отношению к ним нужно быть кроткими, вежливыми и снисходительными. Старца не укоряй, но увещевай, как отца, стариц, как матерей (1 Тим 5, 1, 2), наставляет св. апостол Павел».

«Если ты страдаешь или телесно, или душевно, – то обрати внимание: все в разной степени страдают или душевно, или телесно, – без страданий не прожить. Больше того, если ты обратишь внимание, будешь внимательным, увидишь, что больше страдают лучшие люди. Значит, вот, ты и попал в число тех, кому позволено страдать, дабы духовно совершенствоваться».

«Мы родились, чтобы страдать, потому что только так мы можем что-то важное понять. Потому что страдание очищает, оно человека делает мудрее, учит его, возвышает – любое страдание. Через страдание только человек может познать, что такое любовь. И Крест Господень – это есть символ любви, потому что любовь всегда распинаема. Мать распинаема своими детьми, художник – своей картиною, биолог – лабораторией, своими опытами, математик – алгоритмами, он ими мучается. И каждый человек в жизни своей распинается ради того, что любит».

«Главных страстей восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Пороки эти разделяются на два рода: естественные (чревоугодие и блуд) и неестественные (сребролюбие). А действие их двоякое. Некоторые из них не могут совершаться без участия тела, например, чревоугодие и блуд, а некоторые совершаются без всякого содействия плоти, например, тщеславие и гордость…».

«Чревоугодие обуздывай воздержанием, сребролюбие – подвигами и нестяжательностью, многоглаголание – молчанием».

«Все страсти исходят из самоугодия, самости, самолюбия и на них держатся».

«Подвижники благочестия говорят, что те, кто нам досаждает, – это наши благодетели, через кого Господь открывает нам наши страсти, то есть нашу греховность. Человек, может, никогда и не думал, что может ругаться, сильно раздражаться или сквернословить – и вдруг появляется человек, который в нем все это вызывает. И возникает ситуация, когда человек как бы невольно проявляет свой внутренний нарыв, свое сердечное устроение… Преподобный Моисей Мурин боролся с блудной страстью и никак не мог ее победить. Пришел к старцу, а тот ему говорит: „Смирись и проси помощи Божией“. Вот это самое главное, чего у нас не хватает, о чем мы часто забываем – просить помощи Божией».

«Бывают ситуации, в которых человеку страшно, а совесть говорит: надо это сделать. Страх – это нормальное свойство всякого живого существа, он предохраняет от опасности. Но чем человек должен отличаться от животного? Человек, руководствуясь совестью и заповедями Божиими, может преодолеть этот животный страх перед опасностью ради великого дела».

«В псалме, который поется в конце вечерни, царь Давид говорит: Послушайте меня, чада, страху Господню научу вас…(Пс. 33, 12) И хотелось бы сейчас сказать несколько слов об этом страхе Божием и о том, чему он может нас научить. Бояться Бога не значит страшиться Его. Страшатся рабы, страшатся люди подъяремные, боятся оскорбить своего властелина те, которым страшно от него получить наказание, и те, которые боятся лишиться награды. Но не таков сыновний, дочерний страх. Мы знаем этот страх по нашему человеческому опыту. Как нам страшно бывает огорчить дорогого нам человека; с каким трепетом мы думаем о том, что самый любимый нами человек может быть ранен нашим словом, взглядом, поступком; мы страшимся даже того, как бы мысль наша «не та» его не коснулась. Любимый человек – святыня для нас, и боимся мы, как бы эту святыню не осквернить, этого человека не унизить. Таков должен быть наш страх по отношению к Богу».

«Если (суеверия имеются) у язычников, то нисколько не удивительно, а когда поклоняющиеся кресту, приобщающиеся неизреченных Таинств и достигшие любомудрия держатся обычаев таких постыдных, это достойно многих слез».

«Многим из христиан (суеверие) кажется делом безвредным – склонять к нему слух, собирать приметы, слушать истолкователей примет. Чихнул кто на слове, говорят: и это имеет значение. Кто-нибудь сзади назвал кого по имени, нога соскользнула при входе, зацепилась одежда – все это помеха. И люди весьма знаменитые, ожидающие Судию с небес, хладнокровно впадают в сей вредный порок».

«…Мы предельно поражены суевериями. Суеверия, „суея“, пустая, ложная вера. И чем только не заменяем мы истинной веры в благой Промысл Божий! Верим в какие-то „счастливые“ и „несчастные“ дни, в „тяжелые“ и „легкие“ дни. Боимся начать даже доброе дело в „тяжелый“ день, нисколько не задумываясь, что до другого дня мы можем и не дожить. Верим всяким снам, толкуя их, гадаем по ним, обольстившись сновидениями, еще какие-то „пророческие“ сны начинаем видеть и доходим через это до помрачения ума и болезни…»

«Часто женщины жалуются на то, что в жизни много суеты: работа, домашнее хозяйство, дети, что некогда помолиться, задуматься, уединиться, и как же Богу служить? Вроде некогда. – А вот когда ты картошку жаришь мужу, не просто ее жарь, а читай Иисусову молитву… Если же ты мужу картошку жаришь, а мужа своего, и детей, и весь свет при этом ругаешь, тогда картошка, которую ты готовишь, будет ядом, любое дело будет отравлено. А если с молитвою, то еда, которую ты готовишь, может стать лекарством. Люди покушают – и у них болезней меньше станет».