Марк Вайсблут - Здоровый сон – счастливый ребенок

С голодом мы справились быстро, но он все равно плакал слишком много. В следующие три недели мы стали замечать, что плач начинается примерно в пять часов вечера и обычно продолжается шесть часов. Кроме того, ночью Антонио каждые два часа просыпался для кормления (как и большинство детей), а днем совершенно не спал! В эти первые недели он и днем, и ночью спал только у нас на руках. Излишне говорить о том, что не только Антонио, но и нам с мужем отчаянно не хватало сна! Артуро как-то сказал, что не может понять, почему наш малыш так много плачет и так мало спит, хотя у других известных ему детей таких проблем не бывает. Из всех молодых родителей, с которыми мы познакомились на курсах для беременных (мы знали примерно 15 или 20 пар, чьи дети родились примерно в то же время), только в одной семье ребенок вел себя приблизительно так же. Кроме того, пары, у которых были дети постарше, ничем не могли нам помочь, потому что, по их словам, они уже «забыли», появлялись ли у их малышей такие приступы нервозности. Я не могла поверить, что такое можно забыть! Муж считал, что мы делаем что-то не так, и я боялась, что он прав, хотя тогда себе в этом не признавалась.

Когда Антонио было около трех недель, я пошла с ним на прием к доктору Вайсблуту. Мы обсудили его режим сна (или отсутствие такового), и доктор сообщил мне, что вечерние приступы беспокойства будут еще усиливаться, пока ребенку не исполнится шесть недель, а потом ситуация начнет постепенно исправляться, и можно надеяться, что к 12 неделям все закончится. Кроме того, я только теперь узнала, что, оказывается, так как Антонио родился на две недели раньше срока, отсчет нужно вести не от дня его рождения, а от предварительно рассчитанной даты родов. Это меня еще больше расстроило, так как получалось, что вместо всего трех трудных недель нас, вероятно, ожидают целых пять! Когда вы постоянно не высыпаетесь, такой срок кажется равным вечности! Я действительно не знала, как нам пережить этот мучительный период. Я помню, как постоянно считала, сколько еще осталось до шести недель, и говорила мужу: «Нам осталось всего три с половиной недели!», на что он отвечал: «А что если ему и потом не станет лучше?» По-моему, больше всего мы боялись, что период нервозности у Антонио не закончится никогда . Он – наш первый ребенок, и мы не были совершенно уверены в том, что с возрастом все пройдет! Примерно в середине этого периода нам стало казаться, что теперь вся наша жизнь будет такой: бесконечные ночи с плачущим ребенком на руках и дни, не сулящие никакого отдыха, потому что его снова нужно носить, чтобы он поспал хоть сколько-нибудь. Мы понимали, конечно, что рано или поздно ему станет лучше, но вот только когда?

Наконец, примерно через шесть недель после расчетной даты родов, я, сама боясь в это поверить, начала замечать, что интенсивность вечерних приступов у Антонио действительно снижается! Прошло практически ровно шесть недель, и я поразилась, насколько точным оказалось предсказание доктора Вайсблута. Кроме того, в то же самое время наш ребенок начал немного больше спать по ночам и засыпать в своей кроватке, а не со мной! Улучшения оказались небольшими, но в тот момент я была в полном восторге от того, что могу ночью проспать целых четыре часа! Когда с предполагаемой даты родов прошло около десяти недель, я позвонила доктору и получила от него ободряющий совет. Он предложил мне пораньше укладывать Антонио на ночь, потому что благодаря этому мой ребенок будет чувствовать себя не таким усталым, а значит, ему будет легче заснуть. В это время мы укладывали Антонио где-то между десятью и одиннадцатью вечера. Несколько вечеров я укладывала его около восьми и поразилась, насколько это помогло! Потом я стала укладывать ребенка еще раньше, так как заметила, что он на самом деле устает уже примерно к половине шестого. Сейчас Антонио почти пять месяцев, и он спит с полшестого вечера примерно до семи утра. Так происходит с 12 недель. Правда, иногда он просыпается в четыре или пять утра, если голоден, но в основном прекрасно спит всю ночь, а в последнее время начал еще и регулярно спать днем! Нам с Артуро до сих пор не верится, что наш «страдавший коликами» ребенок научился так здорово спать. Если бы мы знали об этом, когда ему было три недели, то стресс, который мы испытывали, был бы не таким сильным! Мне стыдно это говорить, но я, подобно большинству моих подруг с детьми постарше, тоже стала забывать подробности беспокойного периода! Антонио приносит мне такую радость, что я, возможно, действительно захочу родить второго ребенка. Ой!

Ваш ребенок может вас раздражать и утомлять. Он может вообще перестать спать днем, и, чтобы все стало еще хуже, просыпаться в плохом настроении и оставаться таким весь день. В конце дня вы можете чувствовать, что совершенно измочалены и ваши силы буквально на исходе. Все это тоже нормально. Если ребенок вас раздражает, это не значит, что вы – плохие родители. Вы просто должны понимать, почему испытываете раздражение. Не забывайте, что незрелая нервная система вашего ребенка еще не способна в полной мере осуществлять тормозной контроль. Развивающийся головной мозг постепенно «учится» тормозить, но на это нужно время; после шести недель все придет в норму.

Предлагаю прочитать рассказ одной матери о первых восьми неделях.

Сегодня моей малышке Эллисон исполняется восемь недель. Я отметила эту дату, первый раз за восемь недель нормально приняв ванну. Ну, конечно, не успела я вытереться, как она проснулась, но я уже научилась быть благодарной за любые, даже самые маленькие удовольствия.

Эллисон не очень много спит, а когда просыпается, то обычно либо плачет, либо ест. За последнюю неделю все стало чуть-чуть лучше, но она все равно спит очень мало: шесть-восемь часов ночью и два – четыре часа днем. А так как я не могу выносить ее плач, все заканчивается тем, что большую часть времени малышка проводит на моей груди, где, слава богу, всегда может найти утешение. Мне уже кажется, что я прирастаю к коричневому вельветовому креслу, в котором ее кормлю.

В последнее время Эллисон начала играть по 10–20 минут (лежа на полу на спине, когда я склоняюсь над ней, или на пеленальном столике, пока я меняю ей подгузник). Я не могу играть с ней, держа на руках, потому что она все время извивается, пытаясь добраться до моей груди. Так что 10–12 часов в сутки дочка все равно проводит у меня на груди.

По поведению Эллисон (постоянный плач или беспокойство и постоянное желание сосать или, по крайней мере, быть у моей груди) я логически заключила, что моя дочка голодает, поскольку ей не хватает моего молока. Если бы его было достаточно, она наверняка бы засыпала и продолжала спокойно спать. Очевидно, считала я, что, раз Эллисон просыпается через несколько минут или полчаса после того, как заснет, значит, она голодна. Взвешивание в кабинете врача, где я узнала, что показатели роста моей дочери (в три недели) соответствуют 75-й процентили [4], меня не убедило.