Анатолий Ермолин - Воспитание свободной личности в тоталитарную эпоху. Педагогика нового времени

Когда я рассказал эту историю одной уважаемой и абсолютно компетентной в вопросах пионерского движения даме, в прошлом – пионервожатой со стажем, она сказала: «Правда на все сто процентов. Я в молодости никак в толк не могла взять, почему директивные письма ЦК ВЛКСМ и пионерской организации запрещали или строго ограничивали присутствие родителей в детских программах. У меня даже выговор был за привлечение пап и мам моих пионеров к проведению семейного праздника».

Вот мы и нашли еще одно важное отличие советского образа жизни от западноевропейского. Там все силы государства, общества и церкви брошены на включение родителей в воспитательную работу с детьми, а у нас за это объявляли выговоры. Слава богу, несмотря ни на что, огромное количество российских семей никогда ни при каких обстоятельствах не снимали с себя ответственности за собственных детей. Уверен, наши старики, брошенные сегодня на произвол судьбы государством, сумевшие по-настоящему вложиться в своих детей, невзирая ни на какие запреты, нашли свою защиту именно в них – в достойно воспитанных детях.

Но вернемся к вопросу о том, что потеряло государство с исчезновением комсомола. Правильнее спросить – какую функцию в работе с молодежью еще не сумело выполнить новое российское общество?

В Советском Союзе нас строили и ранжировали под модель активного строителя коммунизма: сначала октябрятская звездочка, пионерская дружина, далее – комсомол, партия, руководящие посты, номенклатура. Можно по всякому относиться к партийно-комсомольской подготовке кадров, но она была не на бумаге. Система подготовки партийно-хозяйственного актива была внедрена в одной шестой части мира, и многие очень успешные лидеры новой России до сих пор считают ее своей лучшей школой.

А существуют ли на Западе модели взращивания национальной управленческой элиты? Безусловно, да. Но заметить их неискушенному взгляду практически невозможно. Точно так же невозможно проследить четкую траекторию социального и карьерного роста того или иного топ-менеджера в США, Западной Европе или, скажем, в Новой Зеландии. Нигде в демократических странах мира нет такой волшебной номенклатурной колеи, попав в которую можно автоматически рассчитывать на высокие посты в бизнесе, армии, государственном секторе или крупном бизнесе. Но некоторые закономерности не могут остаться без внимания.

Почему бывшие скауты составляют от 70 до 80 % топ-менеджмента развитых стран и стран третьего мира? Почему подавляющее большинство руководителей крупнейших корпораций, военачальников, политических деятелей, не говоря уже о членах королевских семей, имеют самое непосредственное отношение к Скаутскому движению? И это притом, что:

• скаутские отряды, в отличие от пионерских в СССР, не только не насаждаются в школах, но вообще отделены от государства и возглавляют их исключительно волонтеры (читай: добровольцы-родители);

• ни в одной стране мира число охваченных скаутскими программами детей не превышает 2–3 % от общей численности детского населения. Исключение составляют Великобритания (4,5 %) и США (около 6 %). Вот и получается, что из 2–3 % детей вырастают 70–80 % национальных лидеров. Странно? Для тех, кто знает, как устроена педагогика скаутинга, – нет. Скаутское движение отбирает определенный тип людей и формирует определенный тип личности.

Мы уже приводили гипотезу о том, что в основе лидерских способностей человека лежит его потребность к расширению жизненного пространства. Так вот: все содержание скаутских программ с их неиссякаемым духом приключений и странствий, а также активные игровые формы работы построены на удовлетворении в ребенке именно этой подсознательной страсти – жажде овладения миром. Скаутское движение устроено по принципу «университета» – оно формирует у ребенка качества автономной личности и выпускает его в мир, не сопровождая уже никогда.

Обратимся теперь к другой возрастной категории потенциальных молодых лидеров на Западе. Как устроены их личные «университеты» после 20 лет? Российские студенты бывают весьма удивлены, когда узнают, что зарубежные сверстники абсолютно бесплатно «волонтерят» в самых разных выборных кампаниях. Сотни тысяч молодых людей в США обеспечивают победы американским президентам, губернаторам, мэрам, не получая за это ни цента. Зачем? В демократиях западного типа есть вещи, ценящиеся не меньше, чем деньги и хорошее образование. Это – связи, опыт и репутация. Активная общественная деятельность, как бы ни веяло от этого термина советской идеологией, ценится в западном мире на вес золота.

В конце 1990-х «Новая цивилизация» плотно сотрудничала с Национальной скаутской организацией Люксембурга. Мне довелось присутствовать на собрании скаутских лидеров, представителей мэрии и крупного бизнеса столицы этой малюсенькой, но самой богатой по объему ВВП на душу населения страны в мире.

Помещение, где проходила встреча, мало чем отличалось от студенческой аудитории обычного российского вуза. Вопрос, с нашей точки зрения, тоже мог показаться уморительным – скауты хотели построить свинарник и маленький заводик по производству кирпича где-то в Зимбабве. Своими силами через программы фандрайзинга они собрали $600 000. Не хватало $400 000.

Бизнесмены и государственные чиновники решили помочь. Проект состоялся. Вопрос: где еще, на какой такой территории молодой человек может оказаться за одним круглым столом с банкиром и высшим государственным чиновником? Вопрос номер два: кого при прочих равных условиях возьмет к себе на работу банкир – молодого специалиста с улицы или проектировщика свинарника в Зимбабве?

Я до сих пор помню удивление посла России в Люксембурге, приглашенного на прием в наш совместный скаутский лагерь: «Анатолий, как вам удалось собрать весь политический бомонд в этой парусиновой палатке? У меня не всегда это получается даже на официальных приемах».

Так случилось, что лидер люксембургских скаутов Жорж Метц, работавший тогда преподавателем математики в обычной школе, через шесть лет после нашего визита стал министром по делам молодежи Люксембурга. Я – депутатом Государственной думы России. Незаметно из молодежных лидеров мы превратились в лидеров другого масштаба с совсем другими возможностями и полномочиями. Это наглядный пример того, как растут, формируются и взаимопроникают друг в друга современные элиты. Возможно, именно поэтому – из-за испытываемого властями страха утратить свое влияние на будущие российские элиты – скаутинг в России до сих де-факто не реабилитирован.