Рашид Гизатулин - Смерч из параллельного мира

Серёжа, насупившись, в сером пуховичке с откидным капюшоном и в красной вязаной шапочке на голове, сидя с противоположной стороны от папы на откидном кресле, с грустью наблюдал в окошко за пролетающими серыми зданиями, машинами на дорогах, полями и лесопосадками, где повсюду было много снега.

Серёжа категорически был против этой поездки.

Во-первых, он был не маленький, как ему постоянно по делу и без дела твердили мама с папой, а было ему уже целых пять лет, которые исполнились на прошлой мартовской неделе. Во-вторых, он даже и не знал эту самую тётю Таню, старшую сестру папы, которая, по словам родителей, была очень доброй, у которой в летней кухне стояла очаровательная русская печь, и в этой печи она пекла расчудесные пироги с яблоками и капустой. А когда у неё было прекрасное настроение, то она становилась совсем доброй и по желанию могла испечь воздушные калачи, правда, пекла она их не часто.

И Серёжа никак не мог понять: тётя Таня на самом деле была очень доброй или по желанию, когда у неё было хорошее настроение, но это крайне редко.

Маленького Серёжу с его отрицательным мнением против этой поездки даже и слушать никто не хотел, и участь его на ближайшие две недели была решена бесповоротно.

«Да и как тётя Таня могла отказаться, – горестно рассуждал Серёжа, – если папа с мамой пообещали ей кучу подарков из туристической поездки по Египту?..» А ведь он тоже с удовольствием поехал бы в Египет, а не к этой тёте Тане.

Но тем не менее с мнением родителей Серёже пришлось согласиться. Да и как не согласиться, если мама сильно плакала, горько сожалея о какой-то загубленной молодости, стала бросать немытые тарелки в растерянного папу и говорить, что, кроме этой кухни с кастрюлями, сковородками и с пелёнками, она больше в своей жизни ничего и никогда, наверное, не увидит. Серёжа за всё своё долгое пятилетнее проживание с родителями маму в таком несчастном виде видел впервые, ему стало жалко её и страшно за папу, который, испугавшись, закрылся в ванной.

Серёжа после всего этого подошёл к маме, обнял её за ноги двумя руками и проговорил: «Я обязательно поеду к вашей тёте Тане, ты только, мама, не плачь и не ругайся на папу, и с Египта мне ничего не везите, не надо, а купите мне в магазине кораблик, который вы мне обещали купить на мой день рождения, да так и забыли».

Мама нежно погладила его по голове, взяла на руки и, поцеловав в щёку, сказала: «Какой ты у меня большой и понятливый, и я тебя очень и очень люблю».

А на следующий день, проснувшись, он увидел на столе красивую коробку. Открыв её и достав оттуда светло-зелёный кораблик, Серёжа долго и радостно любовался им – с самыми настоящими мачтами, белоснежными парусами, каютами и трюмом под палубой. Этот кораблик он обязательно возьмёт с собой в деревню, потому что уже весна, и он так же, как когда-то папа, будет пускать его по ручью, но только этот кораблик будет самый настоящий, а не такой, какой был в детстве у папы – самодельный, с гвоздиком посередине…

Пригородная электричка, изредка делая кратковременные остановки, то уменьшая, то увеличивая скорость, порядком уже надоевшая своими перестуками, всё везла и везла Серёжу в неведомую даль. Папа несколько раз пытался завести разговор и развеселить нахохлившегося и недовольного Серёжу, но в ответ лишь слышал: «Ага, сами вот в Египет, а ты куда подальше, не мешай». И вот папа, весело смеясь, объявил: «Ну, вставай, подъезжаем, капитан дальнего плавания!» Электричка, снижая скорость и плавно притормаживая, приближалась к населённому пункту, именуемому «в деревню к тёте Тане». В правой руке, прижав к груди, Серёжа держал картонную коробку с корабликом, которому в скором времени будет суждено отправиться в далёкое кругосветное плавание, но он этого ещё не знал.

Русская печь в летней кухне действительно была очаровательной. Она была большая, посередине – полукруглое отверстие, напоминающее нору, внутри которой переливались малиновыми угольками сгоревшие поленья. А на большом противне пёкся самый настоящий яблочный пирог, словно излучая с этой самой норы малиновыми искорками такие ароматные запахи, что никакими ручками или карандашами на бумаге в совершенстве, доподлинно, красноречиво всё равно не описать, всё это нужно увидеть и вдохнуть самолично.

А самое главное, на печи можно было спать. Маленький Серёжа, сидя на самом верху, раскрасневшийся и вспотевший, размахивая руками, восклицал: «А ну-ка, печь, по щучьему веленью, по моему хотенью поехали к царю жениться на его дочери Несмеяне!.. Похож я, тётя Таня, на Ивана-царевича?» Папа с тётей Таней весело смеялись, дружно кивали головами: похож, похож, и просили слезть с печи. Тётя Таня на самом деле оказалась очень весёлой и доброй.

Маленькому Серёже вечером, когда они с папой отдыхали, напарившись и искупавшись в жарко натопленной бане, вдоволь набаловавшись с маленьким и смешным козликом Кузей, стало как-то даже немножечко неудобно перед тётей Таней, что он поначалу плохо о ней думал и не хотел ехать в деревню. И вообще, решил он, здесь всё так здорово, что он теперь всегда будет сюда ездить, а не в какой-то там неизвестный и далёкий Египет.

Лёжа на мягкой, словно воздушной перине, мысленно бросая большие и увесистые камни в египетскую пирамиду, Серёжа засыпал радостным сном.

На следующий день, ближе к обеду, попив чаю с расчудесным яблочным пирогом, тётя Таня с Серёжей пошли провожать папу до электрички. Папа пытался отговорить тётю Таню: «Я и сам не спеша дойду, в одиночестве». Но тётя Таня убедила папу. Во-первых, у неё закончились сахар, соль и спички, во-вторых, Серёже надо срочно купить сапожки, потому что здесь скоро будут такие лужи да ручьи, что это просто необходимо, а ещё ребёнка надо почаще кормить хорошим российским шоколадом, это способствует умственному развитию.

Серёжа был так польщён особым вниманием к его персоне, что окончательно зауважал добрую тётю Таню. Всю дорогу до самой электрички, крепко держась за руку тёти Тани, неуклюжими быстрыми шажочками, со съехавшей набок красной вязаной шапочкой на голове, он едва поспевал за ними.

К перрону подошли в самый раз, вовремя. Показавшаяся вдалеке электричка быстро приближалась. Перед самым перроном, плавно тормозя, заняла своё положенное, место, раскрыв двухстворчатые двери. Прощание было недолгим, в основном папа давал напутствия Серёже: туда не ходи, где-нибудь не упади, тётю Таню слушай, а главное, от больших ручьёв держись подальше. Серёжа всё это внимательно слушал, согласно кивая головой, весело поддакивал и на прощание попросил, чтобы они с мамой не переживали и особо за ним не спешили, ему у тёти Тани очень нравится, и он ещё немножечко подумает и, может быть, останется здесь навсегда, чем очень развеселил тётю Таню и папу.