Фридрих Фребель - Будем жить для своих детей (сборник)

«Это стул бабушки, на который она садится. Она берет ребенка, если он ведет себя тихо, к себе на колени и рассказывает ему что-нибудь. Поди сюда, бабушка, поди сюда! Вот стул . Ты можешь сесть на него. Поди сюда, расскажи что-нибудь малютке». Так говорит мать как бы устами ребенка и затем продолжает: «Поди сюда, бабушка, принеси супцу. Вот столик и скамеечки уже стоят около него». Так продолжает мать как бы устами ребенка и ведет с ним таким образом диалог или взаимную беседу.

…В несколько более зрелом возрасте ребенку можно рассказывать даже целые маленькие рассказы, которые к тому же возможно всячески варьировать, например, все кубики располагаются, как указано на рис. 9 и 10 на с.216. Эти фигуры можно рассматривать как изображения лестницы. И вот мать начинает рассказывать:

«Соседскому сыну Фридриху отец позволил нарвать в саду вишен с дерева. Он пошел туда и вздумал достать большую, тяжелую лестницу, которую приставляют к дому или крыше. Но, как только он попробовал поставить, она упала и разбилась. Смотри, вот она падает! Это увидал садовник Франц и сказал: «К дереву в саду приставляют не тяжелую домовую лестницу, а легкую, двойную лестницу , специально предназначенную для деревьев и сада». Фридрих увидал, что Франц прав, и пошел за такой лестницей. Смотри, вот она стоит (рис. 10 на с. 216). И вот по ней он забрался высоко вверх и нарвал превосходных вишен. Из них он дал несколько штук и Францу, а также принес маме и папе».

ТРЕТЬЯ ИГРА РЕБЕНКА

Объяснительные фигуры

ТРЕТЬЯ ИГРА РЕБЕНКА

Фигуры предметов

ТРЕТЬЯ ИГРА РЕБЕНКА

Изящные фигуры

Таким образом, при каждом изображении оказывается множество различных наблюдений и всевозможных применений и соотношений, полезных в жизни ребенка.

Мы должны ограничиться этими немногими указаниями. Достаточно. Нужно предоставить ребенку возможно более полную свободу изображения. Опыт будет давать свои указания только попутно с изображением. Впрочем, руководящий игрой воспитатель может время от времени брать на себя роль побуждающего начала, говоря, например: «А сделай-ка стул».

Все это имело пока отношение к формам жизни, которые изображают с помощью этой игрушки. Этим изображениям можно было бы дать более подходящее для детского понимания название форм вещественных, предметных.

…Иногда ребенок с помощью всех восьми кубиков составляет такую форму, при которой ни один из них не бывает лишним и ни в одном не чувствуется недостатка; …но обо всем изображении мы не можем сказать, чтобы это был какой-нибудь определенный предмет , не можем сказать, чтобы это была какая-нибудь определенная вещь … По-видимому, это изображение проходит не мимо нас, как какой-то призрак, а внутри нас, как некоторое предположение: оно добивается, чтобы нам что-нибудь показалось (пришло в голову) по этому поводу, и мы, не думая, говорим: «Это красиво!» Перед нами является нечто, но что мы не знаем, что им изображается . И мы называем это «нечто» образом (картиной)… Мы не можем назвать эти формы иначе, как красивыми, или, лучше, ввиду того, что они сами в себе представляют нечто единое, мы можем назвать их одним словом Schonheitsformen (формами красоты), или, говоря устами ребенка, – образными (картинными) формами; очень часто, хотя и не всегда, – формами цветов и менее часто – формами звезды . (См. табл на с. 217.)

…Однако при продолжении творческой деятельности пред нами предстанут сами собой такие формы, которые нельзя… будет обозначить ни как формы жизни, или вещественные формы, ни как формы красоты, или образные формы. Вот, например, фигура 2 на с. 215. Сразу, как бы с одного взмаха или с одного приема получается на месте одного построения два , на месте целого являются части , две части… Что же говорит мне это явление? Оно говорит мне и внушает мне следующее: единоецелое я могу разделить, могу разделить пополам , на две части, на два полуцелых, на две половины.

Следовательно, тела могут иметь как различную величину , так и одинаковую величину. Но обе половины, хотя между собой они совершенно равны , по сравнению с целым кубом имеют отличную от него форму .

…То, чему научил таким образом куб ребенка, чему ребенок научился и что познал при посредстве его, есть истина . Поэтому эти формы можно назвать формами истины, познания, формами обучения , но более всего подходило бы для ребенка назвать их формами усвоения .

Но могут ли формы познания, истины, обучения и усвоения для ребенка в возрасте 1–3 лет сделаться также формами игры и таким путем формами самостоятельной творческой деятельности?

О, конечно! Почему же нет?

Надо сложить вместе все восемь кубиков, как показано на фигуре 2, и сказать: «Два полкуба!» Затем эти соединения и разделения повторяются несколько раз друг за другом и при этом напевают:

Еще больше изменений можно внести, если изменять одновременно слова и положения (см. табл. на с. 215). Соединяя кубики в различных пропорциях, можно одновременно изображать и петь:

Или:

Или, внося в игру также язык и обозначаемые им отношения:

Все эти песни и наблюдения можно еще и другим способом вводить в жизнь ребенка, а также применять в совсем общем виде для его успокоения. Например, можно, качая ребенка на руках то направо, то налево, петь:

Показаться, вновь уйти –

Так в игре должно идти.

Или можно еще то сжимать обе руки, то открывать и при этом на каждой из них расставлять пальцы; затем сжать пальцы на обеих руках на каждой отдельно, затем снова открыть. И при этом петь: