Олег Дивов - День вампира (сборник)

Гош шумно выдохнул, помотал головой и взялся за бинокль. Как дальше реагировать, он попросту не знал. Из пыльной тучи доносилась многоголосая ругань, но даже сквозь нее слышны были частые и ритмичные удары железом по железу. Словно в продвинутой, но гордой традициями африканской стране лупили в тамтам – монтировкой по железной бочке.

На конюшне дико ржали перепуганные лошади.

Через минуту пыль немного рассеялась, и Гош выдохнул снова. На этот раз с облегчением. Поверженного Цыгана «тупые» в несколько рук вынимали из обломков забора. Белый стоял посреди двора и, судя по сотрясению плеч, яростно чихал. За кормой БТРа суетилась целая толпа, видимо, пытаясь вытащить пострадавших из разбитого «Ниссана». А на самом БТРе возвышался, широко расставив ноги, давешний сорвавшийся, и упоенно молотил прикладом автомата по крышке люка механика-водителя.

И что особенно Гоша порадовало, из «Тойоты» осторожно выбирался целый и невредимый Сан Сеич.

Бедлам продолжался где-то с минуту, а потом стих. Из-за БТРа появился «тупой» с разбитой в кровь мордой, и еще двое, щедро осыпанные белым. Гош догадался, что это тальк от сработавших подушек безопасности. Цыгана усадили на крыльцо, аккуратно положив рядом его оружие. Разъяренного парня сдернули с БТРа за ноги и принялись бить. Из люка высунулся обрадованный механик-водитель, его немедленно стащили вниз и тоже как следует отметелили. Из дома выскочил Большой с аптечкой в руках. Сан Сеич постоял немного, приходя в себя, а потом очнулся и начал руководить.

Для начала он что-то сказал Белому, и тот увел Цыгана в дом.

Потом Сан Сеич каким-то образом заставил «тупых» прекратить мордобой. Умыл раненого водой из принесенного Большим ведра и занялся его физиономией. Гош опустил бинокль и достал сигареты.

Добрых полчаса он наблюдал за тем, как «тупые» бесцельно слоняются по ферме, глупо озираясь и перебрасываясь короткими фразами. За это время между ними возникли еще две коротких ленивых драки. Наконец Сан Сеич закончил обрабатывать пострадавших. БТР, подав задом, вытолкал со двора раздолбанный «Ниссан». Гости с видимым трудом отодрали разбитый джип от своего броневика и спихнули металлолом с дороги, при этом поставив на крышу. Снова чуть не поцапались между собой, но все-таки расселись по оставшимся машинам и упылили в город.

Гош повалялся немного на мягкой траве под березами, а потом навьючил на себя рюкзак, повесил автомат на шею и неспешно двинулся к ферме. Домой. Обедать.

Белый, Цыган и Большой сидели за покосившимся столом в небольшом запущенном садике позади дома. Троица ела консервированные сосиски, по очереди выуживая их пальцами из узкой высокой банки, и запивала холодным молоком.

– Гошка! – обрадовался Большой. – Ты как?

– Ничего, спасибо. Думаю, лучше, чем некоторые.

– Ерунда, – буркнул Цыган с набитым ртом. – Пара синяков. Ваш Цыган – настоящий индеец.

– Я уж думал, тебе конец…

– Я тоже, – согласился Цыган, утвердительно мотая головой.

– Ты чего вернулся? – спросил Белый.

– Не понял? – удивился Гош, присаживаясь на край скамьи.

– Ну-ну… – пробормотал Белый неопределенно и потянулся за очередной сосиской.

– Я не хочу уходить, – сказал Гош мягко. – Я хотел бы остаться здесь. Мне, конечно, надо в Москву… Но это подождет. Думаю, я здесь нужнее. Извини уж меня за такую самонадеянность.

– Посмотрим, – обнадежил Белый.

– Я так и знал, что ты вернешься, – сообщил Цыган.

– Жуй, – сказал ему Белый. – Не тошнит?

– Да нет же! – рявкнул Цыган, усиленно кивая.

– Может, и не тошнит, – заметил Белый, – а симптомчики имеются. Опять у тебя началось…

– Чего?

– Ничего. Забыл? Месяц тебя переучивали…

– А-а… – Цыган заметно смутился. – Ты не знаешь, – объяснил он Гошу. – Это у меня странность какая-то. Была. Нужно сказать «да» – я, как дурак, головой мотаю. Нужно сказать «нет» – принимаюсь кивать. Ох, намучились со мной ребята…

– С чего ты взял, что ты цыган? – неожиданно спросил Гош.

Белый под столом крепко въехал ему башмаком в голень.

– В зеркало посмотрел, – ответил Цыган, настораживаясь. – А что?

– Да нет… Может, ты и на самом деле цыган. Одно другому не мешает. Хочешь быть цыганом – ради бога. – Гош схлопотал от Белого еще один пинок, на этот раз такой, что едва не взвыл от боли. – Счастливого пути, как говорится. На добър път!

Цыган вылупил глаза и резко выпрямился. Слова, произнесенные на странном языке, с неожиданным ударением и преувеличенно звучной артикуляцией, очень похожей на его собственную, ударили объездчика, будто током.

– Какво мислиш, българин-сънародник? – поинтересовался Гош вкрадчиво.

Цыгана форменным образом затрясло. Он весь сморщился и вдруг ответил Гошу длинной нечленораздельной фразой, выплюнутой в пулеметном темпе перекошенным ртом. И замолк, вращая глазами.

– Говори! – потребовал Гош, подаваясь вперед.

– Заткнись, сволочь! – прошипел ему на ухо Белый.

Цыган медленно поднимался из-за стола, бессмысленно глядя в пространство. Он произнес еще несколько слов, осекся и вдруг закрыл лицо руками. Его зашатало. Большой осторожно придержал Цыгана за штаны.

– Не понимаю, – через силу выдавил Цыган по-русски.

– Вспоминай со мной, – сказал Гош. – Ты это заучил еще в первом классе, а то и в детском саду. Такое не забывается. Ну-ка…

Белый вдруг сорвался с места и убежал в дом.

– …B расна, – негромко подхватил за Гошем Цыган, не отрывая рук от лица. – В край великий. В славно време. Сън съм на земля прекрасна… – Из-под его пальцев градом покатились слезы. Он умолк и, двигаясь, как лунатик, выбрался из-за стола. Постоял мгновение и, спотыкаясь, бегом кинулся за угол.

– Сън съм на юнацко племя, – заключил Гош. – Вот и все.

– Ну, ты даешь… – выдохнул Большой.

– Это вы даете, – заявил Гош сварливо. – Точнее, ваш обожаемый Сан Сеич. Я говорю – может, Цыган и на самом деле цыган. Но тогда он болгарский цыган.

– Откуда ты узнал? – изумился Большой.

– Есть такая характерная национальная черта у болгар. Цыгану хотелось кивнуть, говоря «нет». Он сегодня с утра был очень задерган и забыл, что вы его переучили. А я случайно заметил. Хотя тоже был… задерган.

– Ты откуда болгарский знаешь?

– Без понятия. Да и не знаю я его. Так, десяток слов. Вот этот детский стишок, например. У меня в том же объеме английский, французский, итальянский… Даже испанский, кажется. А стихотворение, между прочим, очень хорошее. Очень патетическое и в то же время какое-то интимное. У нас таких нет.

– Ты молодец, – сказал Большой твердо.