Олег Дивов - День вампира (сборник)

– Не уверен, – вздохнул Гош. – Видишь, как я его… Эх, братишка, налей-ка ты мне, что ли, молочка. Напоследок.

– Почему? – удивился Большой, доставая из-под стола бидон.

– Сейчас мне Сан Сеич устроит головомойку, – объяснил Гош. – За черствость и волюнтаризм, несовместимые с профессиональной этикой.

– Он спит. Устал.

– Ничего, Белый разбудит, – пообещал Гош, принимая наполненный до краев стакан. – Вот они мне на пару…

– А я им обоим морду набью!!! – рявкнул Большой.

От неожиданности Гош крепко зажмурился.

Драки не получилось. Белый вернулся в сад один и скорее расстроенный, чем злой. Уселся рядом с опасливо напрягшимся Гошем, отхлебнул молока и произнес, ни к кому специально не обращаясь:

– Ускакал.

– Значит, вернется, – довольно ухмыльнулся Большой. – Проветрится и вернется. Захотел бы насовсем уехать – взял бы машину. А как там Сан Сеич?

– Отдыхает. Не стал я его будить. Постоял рядом… И не стал.

– Это правильно, – согласился Большой.

– Гош, – сказал Белый, глядя под стол. – Тебе автомобиль нужен. Хочешь «Паджеро» короткий? Пробег семьдесят пять тысяч.

– Твой, что ли?

– Угу.

– А ты?

– Я себе еще достану.

– Нет, так не годится… – протянул Гош, догадываясь, к чему Белый клонит.

– Ну, давай тогда по окрестностям прошвырнемся, найдем тебе что-нибудь. Тебя же лошадь не устроит, верно?

– Конечно, нет. Даже если вы меня и научите… Куда я ее дену зимой? В гараж поставлю на консервацию? Слив предварительно воду…

– Ерунда, – отмахнулся Белый. – До зимы вас с ней обоих двадцать раз застрелят. Просто конный ты проживешь немного дольше, чем с мотором, вот и вся разница.

– Честный ты мужик, Белый, – невесело усмехнулся Гош.

– Какой есть. Ну, берешь машину?

Гош с сопением потер рукой глаза. Они у него вдруг заболели. Точнее, заломило переносицу – это с ним бывало иногда от нервной перегрузки. Очень уж непростыми вышли последние сутки.

Белый ждал ответа. Большой задумчиво барабанил пальцами по краю стола. Он явно хотел вмешаться, но не знал как.

Гош отнял руку от глаз, вытащил из-за пазухи «ТТ» и хлопнул его на стол.

– И ты свой достань, – предложил он Белому. – А потом отвалим в уголок, и ты мне там все объяснишь.

Белый хмыкнул и расправил плечи. Мгновение подумал, достал свой «макаров», подбросил на ладони и небрежно уронил рядом с «ТТ».

– Запросто. Пошли, – сказал он, выходя из-за стола. – Давно я этого ждал. Ох, давно!

– Если с беседы вернется только один, я ему сделаю больно! – пообещал Большой, грозно набычившись.

– Какой ты сегодня разговорчивый! – заметил Белый. – У этого… научился?

Вместо ответа великан треснул кулаком по столу так, что кружки опрокинулись, а пистолеты высоко подпрыгнули. Встал и не оглядываясь ушел за дом.

– Ну? – спросил Белый. Сейчас их с Гошем разделял стол, на котором лежало оружие. Как на смертельной, без компромиссов, дуэли. Кто первый схватит и нажмет. Дуло «макарова» смотрело Гошу в живот, а рукоятка была всего в нескольких сантиметрах от нервно шевелящихся пальцев лидера объездчиков. «ТТ» валялся далеко и неудобно. Машинально Гош подумал, что в случае чего нужно падать на стол и выламывать руку Белого, которая уже схватит пистолет. В уме он отрепетировал свой бросок и понял, что вряд ли успеет.

– Проснись, – сказал Белый. – Ты же сам это придумал. Что, страшно?

Гош медленно поднял руку и почесал в затылке. Так же медленно достал из кармана сигареты и закурил. Белый пожирал его жадным взглядом. «Кажется, я слегка переборщил, – с тоской подумал Гош. – Эх, мне бы какую-нибудь дамскую пукалку в карман… Не для Белого, конечно, а так, вообще, на всякий случай. Останусь цел – добуду. Проклятье, даже не подозревал, что Белый меня ненавидит до такой степени! И как теперь выкручиваться? Загипнотизировать его я не смогу. Просто одурачить? С Белым это будет словно по лезвию бритвы. Тяни паузу, Гош! Конечно, его желание убийства прямо так не перегорит, но пусть хотя бы начнет тлеть».

– Страшно, – кивнул Белый. – Это ты правильно делаешь, что боишься.

– Сколько знаю себя, меня все хотят убить, – пожаловался Гош. – Тут поневоле научишься бояться. Ты будто не боялся никогда?

– Помнишь, что я сказал тебе на днях? Ты не веришь, что вокруг реальный мир. Ты играешь. Ты вообще по жизни игрок, как я посмотрю. Игрок людскими судьбами, людскими чувствами… Конечно, ты боишься. Тебе страшно, что однажды ты доиграешься. А мне бояться нечего. Я эту жизнь принял. Я ею живу, понимаешь?

– Ты не только честный, – сказал Гош вкрадчиво, давая понять интонацией, что произносит оскорбление. Белый в ответ послушно напрягся. – Ты еще и умный. Раз ты такой умный, такой глубокий, так хорошо разбираешься в людях… Тогда объясни – что мне делать?

– Исчезни, – коротко посоветовал Белый.

– Но почему? За что?

– Я повторял сто раз. Ты, конечно, не понял. Куда тебе… Игроку. За тобой ходит беда. Ты появляешься и начинаешь играть людьми. А людям от этого плохо. Что ты сказал Косте? Что ты ему наплел, от чего он теперь сам не свой?!

Гош очень натурально виновато потупился.

– Посмотри, что ты сделал с Цыганом, – продолжал ровным голосом обвинять Белый. – Посмотри, как ты Сан Сеича разбередил. Он раньше не был такой несчастный. Кто у тебя на очереди, Гош? Я так понимаю, теперь ты взялся за Большого. Честное слово, лучше бы ты у меня на глазах пионерку изнасиловал. Знаешь, что я с тобой за Большого сделаю? Гош, очнись! Я же тебя убью.

Гош на секунду задержался с ответом и вдруг понял, что ему надоело. Расшатать самоуверенность Белого было бы сейчас не так уж и трудно. Но… В который раз за последние дни Гош почувствовал, как ему противно играть. Одно Белый угадал – Гош мог играть людьми. Умел в прошлой жизни и что-то от своего искусства сохранил. Но вот этот Гош, нынешний, обработанный Сан Сеичем и обласканный добрыми людьми, оказался чересчур совестливым парнем, чтобы продолжать игры.

– Вы долго и с любовью обустраивали свой мир, а потом явился Гош и все испортил… – пробормотал обвиняемый. – Один-единственный человек, такой же несчастный умственный кастрат, как и вы. Гораздо более несчастный, потому что помнит все, кроме того, что ему позарез нужно. Знаешь, Белый… Конечно, я верю, что, если подступлюсь к Большому, ты меня шлепнешь. Верю в твою решимость защитить его. Но веришь ли ты себе? Разве ты не хочешь, чтобы этот ужас кончился?

– Он кончится, если ты уйдешь, – отрезал Белый. – Мы делали все ровно и аккуратно. Потихоньку вспоминали. Без ломки, без дешевых эффектов, которые так любишь ты. И Сан Сеич – наша единственная надежда. А ты его чуть было с ума не свел. И я говорю – хватит! Я хочу, чтобы, когда Сан Сеич проснется, тебя здесь не было. Вряд ли он обрадуется, что ты на свободе, но мне все равно. Ты понимаешь, я тебя выпустил, чтобы иметь лишний ствол. А теперь… Я даже под замок тебя сажать не согласен. Просто убирайся, и все.