Татьяна Форш - Дневник бессмертного

– Влахо? Что произошло? И… что ОНИ здесь делают?

Услышав голос мати, я обернулся. Она приближалась, не отводя взгляда от Катарины и отца Яна.

– Оборотни окружили замок. Мы едва спаслись!

Но мати меня словно не слышала.

– Зачем ты привел их сюда? Ты рискуешь всеми нами, но в первую очередь ты рискуешь жизнью девушки!

– Если попытаешься обескровить это юное дитя, я первым закончу то, что нужно было закончить еще девятнадцать лет назад! – Отец толкнул Катарину себе за спину, и взведенный арбалет уставился острием болта мати в грудь. Кутаясь в длинную черную шаль, она остановилась в паре шагов от нас и вдруг рассмеялась, словно его угроза оказалась остроумной шуткой. Ее хрустальный смех прозвучал одиноко и нелепо и оборвался стоном.

– Мой любимый… Долог же был твой путь домой. У нас вырос сын. – Она смотрела на настороженно молчавшего отца Яна так, словно вокруг них больше никого не было. – Вылитый ты. Что же ты молчишь? Или ты пришел, чтобы убить нас? Только потому, что мы не похожи на то быдло, что ты привык защищать с пеной у рта? Или потому, что наш век дольше века смертных?

– Потому что ты и твари, подобные тебе, должны гореть в геенне огненной за то, что продлеваете свою жалкую жизнь за счет жизни других!

– Пусть так, но если мы живем под этим небом, значит, твоему драгоценному богу было так угодно! Иначе он не создал бы ни нас, ни тех белохвостых, что с удовольствием освежевали бы сейчас тебя, если бы не Влахо!

В ее ласковом взгляде вновь закружились снежинки. Она отвела рукой стрелу арбалета и почти нежно улыбнулась выглядывающей у него из-за плеча Катарине.

– Не бойся, милая. Бессмертные – не чудовища, как говорят о нас святоши. Мы такие же люди, в чем-то счастливее, а в чем-то гораздо несчастнее, чем вы. И нам тоже присущи чувства и слабости. В отличие от графини Мареш, я не буду против вашего союза с Владиславом. Добро пожаловать в семью, Катарина.

Мати обернулась ко мне.

– Ты должен сделать так, чтобы оборотни ушли. Утром они обратятся и станут обычными крестьянами, живущими на землях графини. Как бы я ни хотела, я не смогу удержать мальчиков от желания поохотиться и отомстить за развеянных в прах. К тому же, я уже сообщила барону. Он не станет церемониться. Поверь. – И снова улыбнулась Катарине. – Пойдем, моя дорогая. Я отведу тебя к прислуге на кухню. Они накормят тебя и напоят горячим молоком.

Катарина вопросительно взглянула на меня.

Я кивнул.

– Иди. Ты устала и проголодалась. Ничего не бойся. Я скоро приду…»

Я растерянно уставилась на строчки внизу незавершенной страницы, написанные бабушкой.

«Мари, дорогая, дальше перевод невозможен – листы залиты кровью. Смогла перевести только самые последние записи, но думаю, что история, открывшаяся нам, – уже сенсация! Надеюсь, прочитанное поможет тебе в изучении истории замка. Удачи, родная, и не забывай пытаться выходить на связь, вдруг получится».

Перевод невозможен? Как невозможен? Там же все объяснения! Там все!

Дверь открылась, вновь впуская отца Яр о слава. Бросив два кирпичного цвета тюка у дивана, он заглянул в корзину и чуть заметно мне улыбнулся.

– Надеюсь, ужин вам понравился?

Я вернула ему улыбку.

– Спасибо. Пирожки были очень вкусными.

– Тогда я унесу корзину.

– Э-э… – Я бросила взгляд на Влада. – Ты ведь так ничего и не съел…

Он поднял на нас отрешенный взгляд, чуть помедлил, вникая в сказанное, и коротко качнул головой.

– Спасибо, я сыт. А вот воду, пожалуй, оставлю. – Он взял графин с водой и поставил рядом с собой на стол.

– Да, вода – то, что нужно. – Я снова улыбнулась терпеливо ожидающему священнику. Он кивнул, подхватил корзину и вышел.

– Зря ты отказался. Пирожки были бесподобными! – притянув к себе оставленный Владом графин, я сделала глоток и вернула графин на стол. Молчание и бесконечный шелест страниц начинали сводить с ума.

Может, попробовать связаться с бабушкой и попросить ее скинуть мне оставшиеся файлы? Ведь каждая фраза в дневнике на вес золота!

Закрыв документ, я нажала на соединение с Интернетом и разочарованно уставилась на замигавший красным значок. Черт! Сеть недоступна!

– Такое бывает. Горы непредсказуемы. – Голос Влада вырвал меня из задумчивого созерцания экрана. – За запоздалое приглашение к ужину спасибо, но я бы все равно не рискнул забрать у тебя пирожки. К тому же ты и сама с ними быстро расправилась.

Я бросила на него смущенный взгляд и виновато улыбнулась.

– Они как-то резво закончились…

– Я заметил. – Он усмехнулся и кивнул на ноутбук. – Все прочитала?

Я вздохнула.

– Листы дневника залиты кровью. Бабушка сказала, что перевод невозможен. Кстати… – Я придвинулась к нему поближе. – А ты не смог бы рассказать мне сам, что тогда произошло?

Он посмотрел мне в глаза и, указав на раскрытую книгу, решительно переменил тему:

– Вот оно! Заклинание перехода, способное оживить казненных и позволить исполниться одному-единственному желанию.

– Всего одному?

Влад внимательно принялся рассматривать пожелтевшие страницы.

– Исполняя желание, камень растворяется, становясь каплями крови.

Заглянув ему через плечо, я нахмурилась, пытаясь разобрать стершиеся от времени завитушки.

– Это что – латынь?

– Заклинания работают, когда их очень редко произносят. Мертвый язык самое лучшее хранилище для магических знаний. – Влад вдруг захлопнул книгу.

– Зачем ты закрыл?! Столько искал, и… – Я растерянно взглянула на него, потом снова на книгу.

– Я его не забуду. – Он поднялся. Прошелся по комнате, остановился у узкого окна и сорвал закрывающую его темную ткань. Лучи заходящего солнца окрасили золотом его лицо. – Нет ничего лучше заката. К сожалению, скоро наступит ночь. Тебе нужно выспаться. Завтра мы выйдем еще затемно.

– Тебе так не терпится попасть в замок? – Я обхватила плечи руками. Отчего-то стало зябко и тревожно. – Влад, а вдруг у нас ничего не получится? Вдруг мы не найдем место, где умерла Катарина? Вдруг не попадем в прошлое? Я не хочу, чтобы в меня вселялась какая-то бессмертная! Безумно звучит! Если честно, я сама не верю в то, что говорю.

Он обернулся ко мне, но подходить не стал. Остался стоять у окна, привычно скрестив руки на груди.

– Пойми, Мари, от нас ничего не зависит. Все идет своим чередом, и это уже не остановить, можно только разрушить. – Он помолчал. – И меньше всего я хочу того, что вновь произойдет, если мы не сможем исправить ошибки.