Наталья Антарес - В двух шагах от края

–Не факт, что тебе, наконец, повезло, – я вытащила из сумочки салфетку и тщательно протерла туфли от грязных брызг, слишком явно напоминавших о скоростном передвижении по лужам. Ида Линкс должна выглядеть безупречно даже после неудачной попытки самоубийства и сорванного бракосочетания с футбольной знаменитостью, – мой типаж, между прочим, тоже на любителя!

Эрик вслед за мной задумчиво обозрел свои заляпанные «гриндерсы», и, видимо, решил, что грязь на подобной обуви смотрится столь же органично, как и на кузове форсирующего расквашенную проселочную дорогу джипа. Специально готовиться к встрече с цветом столичной журналистики, он посчитал ниже своего достоинства, и вполне довольный своим внешним видом, заявил:

–Ошибаешься, Линкс! Я не любитель, я профессионал.

От такого неожиданного признания мне стало еще веселее, и ведущую в холл стеклянную дверь я толкнула, пребывая в приподнятом расположении духа. Я больше ничего и никого не боялась, даже давно ставшая частью меня ненависть притупилась и сгладилась, сменившись лишь снисходительной жалостью к несчастным заложникам навязанных извне стереотипов. Я вырвалась из тесной клетки шаблонного мышления и отныне сама ощущала себя демиургом, самостоятельно творящим иную реальность. Кто бы мог подумать, что для того, чтобы обрести эту всепоглощающую свободу, вовсе не нужно было прыгать с крыши и торжественно возлежать в обитом красным бархатом гробу?

И пусть настоящий Эрик отличался от нафантазированного мною идеала примерно в той же степени, что и пентхаус от собачьей конуры, наше случайное знакомство до неузнаваемости изменило мою прогнившую жизненную философию, а, следовательно, теперь настала моя очередь помочь ему. Если уж на то пошло, я ведь до сих пор еще не придумала, чем заняться в своей новой жизни, так почему бы не попытаться для начала расплатиться по счетам?

Редакция «Вечерней столицы» занимала весь пятый этаж огромного здания «Дома печати». Официальный штат газеты исчислялся почти двумя десятками человек, а количество собкоров и внештатников, по-моему, никто специально и не подсчитывал. Насколько я знала, в каждом областном центре нашей страны у «Вечерки» имелся хотя бы один ставленник, следящий за событиями на периферии. Целевая аудитория газеты была обширна, словно инфаркт миокарда, и благодаря грамотной маркетинговой политике шефа в полку читателей постоянно прибывало.

Ежедневные выпуски «Вечерней столицы» неизменно представляли из себя сборную солянку из публикаций на самую разнообразную тематику – государство и власть, экономика и финансы, светские сплетни, спорт, детская страничка, астрологический прогноз и анекдоты – словом, газету покупали и те, кто любил изображать источник последних новостей перед друзьями и родственниками, и те, кто по часу добирался на работу с другого конца города, и те, кто внимательно следил за малейшими изменениями в программе телепередач. Задумка шефа в этом плане работала безотказно: купивший «Вечерку» из-за обзора спортивных событий папа, затем по эстафете передавал ее с упоением штудирующей светскую хронику и кулинарные рецепты маме, а малолетние детишки тем временем с нетерпением ждали продолжения полюбившейся сказки.

Естественно, для того, чтобы делать газету для всей семьи и не скатываться при этом на бульварщину и хроникерство, необходим был творческий коллектив, отвечающий самым высоким требованиям, а потому устроиться на работу в «Вечернюю столицу» для простого смертного было так же сложно, как и для обывателя не уснуть до окончания симфонического концерта. Шеф лично интервьюировал кандидатов, проверяя их на профпригодность при помощи хитрых вопросов и ситуативных методик, и немало вполне достойных претендентов на вакантные журналистские позиции не смогли пройти этого больше похожего на экзамен собеседования. Я прошла. Сама не знаю, почему. Может быть, потому что я по жизни «лучшая из лучших» (теоретически, а почему бы и нет?), а может быть, я покорила шефа креативным подходом к набившим оскомину вещам, но ни блат, ни постель моему успешному трудоустройству не способствовали. Намного более сложным испытанием на прочность для меня стал адаптационный период.

В редакции господствовал закон джунглей. Человек здесь был человеку исключительно волком, и все вокруг жрали друг друга с кровожадностью саблезубых тигров. Интриги плелись тонко и изящно, будто фламандское кружево, а угодивших в ловушку жертв безжалостно добивали камнями остракизма. Дикая, первобытно жестокая конкуренция являлась частью корпоративной культуры, и шеф упорно культивировал в коллективе эту борьбу на выживание. Естественный отбор принес свои плоды, и в «Вечерке» остались истинные пираньи-каннибалы, сохраняющие видимость сотрудничества, но всегда готовые сомкнуть свои зубастые челюсти на шее себе подобных.

В начале своей карьеры я вынуждена была не раз отбиваться от нападок, но выжить мне помогли исключительно профессиональные качества. У меня очень быстро сформировался свой персональный стиль, емкий, саркастичный, запоминающийся, и вскоре я уже представляла для шефа уникальную ценность. Он оберегал Иду Линкс, как самый дорогой бриллиант в своей коллекции, но при этом заставлял отрабатывать свой иммунитет. Шеф постоянно отправлял меня на самые тяжелые задания, но тем самым он вдвое, а то и втрое сокращал время моего пребывания в редакции. С заданиями я справлялась на ура, и наутро ситуация повторялась: пока мои коллеги изводятся взаимной завистью, счастливая Ида Линкс разделывает под орех очередной неберущийся экземпляр. Ближе к вечеру художественно обработанный материал возлежит на столе у шефа, а сияющий лучезарной улыбкой автор с чистой совестью отправляется по своим делам. И кто знает, что моя улыбка фальшива, словно отпечатанная на цветном принтере банкнота, а на душе у меня безвоздушное пространство вакуумной пустоты? И нет ничего удивительного в том, что в редакцию я и сегодня шла с заранее отрепетированным выражением лица, вот только легкомысленных улыбочек это выражение больше не подразумевало. И беззаботного щебетания, как следствие, тоже.

На первом этаже царило непривычное оживление. Административный корпус Дома Печати обычно жил своей обособленной жизнью, и мое редкое взаимодействие с его сотрудниками происходило лишь по поводу неработающего кондиционера или перегоревшей лампочки. С бухгалтерией я тоже нечасто пересекалась, а, учитывая, что толстенная главбухша Элла Францевна, прозванная за суровый нрав и небогатый словарный запас Эллочкой-людоедкой вызывала у меня желание купить дополнительный абонемент в фитнес-клуб и перелистать на досуге словарь Даля, я по возможности обходила ее вотчину стороной. Но сегодня мне не повезло, и крупногабаритная бухгалтерша, передвигавшаяся по коридору со степенной грацией беременной мамонтихи, попалась мне на глаза прямо у лифта. Лично у меня никаких конфликтов с ней не было, но думаю, Эллочке было очень интересно выяснить, куда пошли деньги, собранные бухгалтерией мне на свадебный подарок. Дать развернутый ответ я в силу нехватки информации была совершенно не готова, и потому предпочла бы обойти Эллу Францевну стороной, но как назло бухгалтерша заслонила своим массивным корпусом весь проход.