Ирина Орлова - Змеиный Зуб

Сейчас он смотрелся будто бы как пройденный этап. Она выросла, она была готова постоять за себя сама. Но мужа же никуда не денешь! Оставалось его любить хоть как-то, раз выбрала. Тем более, он охотно прижимал её к себе в ответ, и его дыхание над ухом в какой-то мере заставило Валь пожалеть о воздержании, наложенном врачом.

– Эй! – услышали они радостный возглас Сепхинора, и тот сбежал вниз по ступеням, чтобы обнять их тоже. Глен рассмеялся и поднял его на руки, а Валь вскользь встретилась взглядом с портретом отца.

С семьёй никогда не бывает просто, но ценнее неё нет ничего на свете.

Ну а мама говорила проще – без денег нет любви. Хоть это было и не совсем нравственное изречение.

Часто и плохое, и хорошее приходят одно за другим. Сейчас это касалось исключительно хорошего. Как только Валь поняла, что её отношения с Гленом несколько наладились, а мастерская Моррва вырвалась из многолетней стагнации, она даже в пасмурный день ощущала в груди солнечный свет. Так ей было легче говорить и с теми, кого она недолюбливает, и с теми, кого полюбила. Например, с Катраной. Особенно приятно было раз или два в неделю чаёвничать с ней в башне, а то и в кафе, и болтать обо всём. Но в основном, конечно, о главном: о новостях и событиях змеиного общества.

В окно кондитерской Окроморов ломился дождь. Уютно было глядеть на бегущих под зонтами горожан через кованую решётку и петунии в горшках. И попивать при этом горячий сладкий чай с долькой айвы. Они заняли самый уютный столик, попросили самые вкусные малиновые пирожные и вели светскую беседу. Дети в это время рассматривали мозаичные узоры по обе стороны от входа, и Сепхинор звонко рассказывал, чем носатая гадюка отличается от курносой.

– Мне, помнится, на вечере с Олланами, когда они приезжали из Эдорты запастись табаком, высказали, – увлечённо рассказывала леди Катрана. – Так и заявили: и что, у вас в городе правда женщина может работать отдельно от мужа, да ещё и с другой женщиной по кафе разъезжать без сопровождения? А я сделала круглые глаза, – и она вытянула губы и подняла брови, – и ответила им: так у нас есть сопровождение!

Уже зная, что она добавит, Валь сама заулыбалась до ушей и дождалась логичного:

– Маленький лорд Сепхинор за нами присматривает! – они обе рассмеялись и синхронно отправили в рот по кусочку пирожного. Сладкое, сахарное, оно так напоминало вкусности в Эдорте. И чем-то – саму Катрану.

– На самом деле, я не сторонница того, чтобы все делали, что хотят, – призналась Валь. – Но просто некоторые вещи действительно… они правда лишь мешают. Если наше общество построено на законах чести, доверия, благородства, то не вижу ничего плохого в том, чтобы женщина работала сама. Она же делает это ради семьи. А если она начнёт с кем не надо переглядываться, так то равно порицаемо и на балах, и в конторах.

Катрана горячо закивала и ответила:

– Мне даже кажется, что, хоть ты и не выглядишь образцовой женой, истинная аристократия не говорит о тебе ничего плохого. Разве что кое-кто подхватил факт того, что вся ваша служба на попечении сэра Рудольфа…

– Кто? – тут же навострила уши Валь. Катрана смущённо усмехнулась:

– Кажется, леди Нур Риванз Одо, жена господина Венкиля. Ну и сами Риванзы, как следствие. Но все же знают леди Одо…

Валь поморщилась, принюхалась к чаю и крепче сжала фарфоровую чашку в своих руках.

– Не хочу говорить ничего о леди Одо, но иногда она пытается привлечь внимание, додумывая некие скандальные вещи.

– Трудность лишь в том, что её очень уважают, – пожала плечами Катрана. – Как и леди Хернсьюг. Правда, с ней-то ты ладишь.

– Да, но я бы тоже наверняка с нею ругалась, будь я, как ты, её невесткой. Это же классика жанра, милая.

– Ты права! Но я тоже очень боюсь впасть в немилость леди Одо. Помнишь тот скандал с красным платьем леди Эдиды Оль-Одо?

– Конечно! – бодро закивала Валь. Красный в змеином обществе вообще по праву считался очень вульгарным цветом. Невзирая на свою странную… притягательность.

– Ведь это леди Одо оказалась одной из зачинщиц, а то, между тем, её дальняя родственница. Но недавно было нечто из ряда вон выходящее: леди Фина Луаза на вечере Луазов и Одо пришла, не потрудившись сделать должной причёски. У неё были как бы распущенные волосы, которые сплетались в косу лишь ниже плеч. И ещё на платье был вырез… Вот такой! – Катрана провела рукой от горла до углубления между грудями. – Узкий, но, как сказала мне леди Тима Одо, можно было видеть край корсета!

Валь прикрыла рот ладонью и покачала головой. Интересно, как женщине не страшно, если хотя бы не стыдно, приходить в таком виде к змеиным дворянам? Она поддержала тему доверительным замечанием:

– Я слышала, леди Фина уже однажды отличилась, когда на летний бал явилась с голыми руками. Её плащ прикрывал самые плечи и продолжался до самого пола, но руки были видны постоянно, ведь она бралась за плечо кавалера и выделывала различные па!

– Да, но теперь-то вот что началось! Сэр Тристольф Окромор, который с нею помолвился год назад, после её появления с декольте выразил сомнение, что свадьба может состояться! – воскликнула Катрана, а Валь тут же замахала руками. Кондитерская как раз принадлежала их роду, и хозяин мог неприятно удивиться, узнав такие истории о господине. Если уже не знал, конечно. Катрана испуганно спряталась за веером, а Валь неслышно рассмеялась. Хотя ситуация была жуткая. Ещё бы – позорить столь древний род, как Луазы, да ещё и поставить под сомнение помолвку…

– Это ужасно; но неужели она не видела, к чему ведёт её распутство, – пробормотала Валь. – Вот я помню, что однажды было нечто подобное. Какая-то леди из Умбра, кажется, лет десять назад – или даже раньше – она что-то такое сделала, что её жених отрёкся от неё. Я маленькая была и не помню подробностей. Но помню, как меня напугал сам факт того, что такое возможно.

– Жуть!

– А ещё, если мне не изменяет память… леди Сульир, да упокоит её Схолий, когда-то решила нарисовать портрет с их смертозмеёй. На этом портрете сама змея лежала у неё на плечах, а её хвост…

– …уходил к ней в декольте?

– Да, вот тут, сбоку! – Валь показала на себе, но затем, под смех подруги, спешно смахнула с себя этот постыдный намёк. – Говорят, генерал Сульир был так взбешён, что портрет этот выкидывать не стал, но специально велел повесить его в спальне жены. А художнику пришлось вообще уехать с острова!

– Катастрофа…

Это можно было обсуждать бесконечно. Скандалы прошлого, будущего, изменения моды на рюши и планы на летний отдых. И впервые Вальпурге казалось, что она наконец обрела ту легкомысленную часть жизни, которую до этого для себя закрывала.

На следующей неделе, в начале ноября, состоялся первый выезд Вальпурги «в поле». Верхом на Голубке она рассекала море отцветшей осоки и пушицы, и тёмные тучи неслись над горизонтом гор быстро, как спасающийся бегством уж. Конь был одет в высокие кожаные ногавки: они защищали его от венчиков копыт до колен. Любая дворянская лошадь выходила в дикую местность только так. Да и сама Валь выбрала высокие ботфорты и плотный плащ не только от дождя.