Ирина Орлова - Змеиный Зуб

Настроение у неё улучшилось само по себе, и она с нежностью слушала, как Сепхинор читает вслух.

– «Легарн вышел из кабинета, утирая окровавленные руки носовым платком. Он закрыл дверь на ключ, а сам ключ, прежде чем уйти, повесил на гвоздь в коридоре. На улице»… Ма, а почему он не забрал ключ с собой-то? Так труп быстрее откроют и начнут искать следы.

– Но он же пытался выдать это за самоубийство, – пояснила Валь.

– Но… – Сепхинор нахмурил лоб, а затем его глаза цвета спелой груши просияли. – А! Он хотел, чтобы стража думала, что Эоганн закрылся внутри.

– Именно, – проурчала Валь и взъерошила его волосы. Конечно, свекровь была против, чтобы Сепхинор читал «Смертные грехи Легарна», но её собственная мама тоже всегда возражала. А ей это нравилось больше сказок про спасённых от морских змеев принцесс. И если отец садился у камина не с газетой, а с каким-нибудь таким детективом в бархатной обложке, Валь была тут как тут.

В брендамском банке змеиного дворянства Валь и Сепхинор встретились с лордом Татлифом Финнгером, который управлял казной Видиров. Он получал своё жалованье от Беласка, но, поскольку рыбацкое дело Видиров открывал ещё герцог Вальтер, Татлиф также следил за счетом Вальпурги и платил за неё отчисления в казну. Иначе, конечно, ей пришлось бы заниматься множеством банковских дел самостоятельно. А этого она не умела.

– Значит, вы хотите, чтобы я нашел покупателя на ваши снасти и ваши лодки, – понимающе кивнул Татлиф. Валь вытащила из ридикюля листок, на котором отцовским почерком был расписан весь набор инструментов и лодок, и показала управляющему.

– Как вы думаете, сколько будет стоить? – спросила она аккуратно.

Пока они разговаривали за ширмой в углу для важных клиентов, Сепхинор не пожелал сидеть вместе с ними и шатался туда-сюда. Он во все глаза глядел на тяжеленную люстру, которая отражалась в начищенном мраморе пола, как в зеркале. Неприкрытая роскошь столь достойного заведения отдавала континентальным безвкусием, не характерным для островитян.

– Этого я вам пока не скажу, мисс Моррва, но иров на пятьсот вы можете рассчитывать.

Когда они вышли на людную центровую улицу, оба были озадачены – каждый по-своему.

– Что они там такое мастерят, что они такие богатые? Короны с бриллиантами? – спросил Сепхинор, взяв мать за руку. Она, между тем, хотела заглянуть в травяную лавку своей знакомой. Поэтому повела его за собой по багряной брусчатке ниже по набережной, чуть в сторону центра.

– Ничего, – пожала плечами Валь. – Они дают в долг так, что ты должен заплатить им чуть больше, чем взял. Хранят твои сбережения в безопасности за определенную сумму. Ещё они служат поручителями при сделках и берут за это процент. Чуть где какое подписание документов – они тут как тут с нотариальной печатью, и она тоже стоит денег.

– Мда. Ну, па-то хотя бы гроб сколотить может, он и змеятник недавно починил.

– Да, твой папа умелый плотник, – кивнула Валь. – А дед Герман – каменщик. Они честные труженики.

– Выходит, лучше б им иметь нотариальную печать, – меланхолично заключил маленький лорд.

В лавке Сизы, немолодой рендритской жрицы, Валь всегда брала столовые специи, басму и усьму, сборы трав от головной боли и от кровотечений, для успокоения нервов и для хорошего сна. В этот раз на полках у неё было почти пусто. Она охотно насчитала баронессе трав, бутонов и листьев для настоек и чая, но когда дело дошло до басмы, дала ей лишь небольшую склянку порошка.

– Это всё, что у меня нашлось, – вздохнула Сиза. Распущенные, как у всех рендриток, её волосы были неопрятны и спутаны. – Я помню, что тебе надо отложить, как только будет поставка, но теперь жди этих кораблей с юга. Все боятся выходить в море.

– Да будь оно неладно, – всплеснула руками Валь. Она сложила к бумагам свои покупки, и они с Сепхинором прогулялись до булочной. Потом засели на набережной, глядя, как блестят волны, и ели пирожки с моченой брусникой.

Труппа бродячих музыкантов играла рядом с фонтаном в виде двух сплетённых кобр. Звучали задорная лютня, бойкая скрипка и, конечно же, неизменно виртуозные островные флейты – вистлы и свирели. Артисты не стеснялись исполнять по кругу одни и те же танцевальные мелодии, но потом вдруг перешли в минор. Прислушавшись к музыке, Валь тихонько промычала себе под нос:

– Зов не погаснет, зов не утихнет.

Подчиняйся ему, отдавайся ему.

Остров воззвал, на страх твой, на гибель.

– Это пение Дола? – догадался Сепихнор.

Валь кивнула. Загадочный и монотонный напев нравился ей в детстве. Но потом стал символом разлуки.

– Ма, – Сепхинор перестал болтать ногами и коснулся её рукава. А затем проникновенно взглянул ей в глаза. Его лицо, уже такое породное, видирское, даже в столь юном возрасте казалось лишённым детской наивности. – Почему лорда Вальтера считают мёртвым, если он просто ушёл в Дол?

Со времён последней встречи с отцом любое упоминание о нём обычно ввергало Вальпургу в тоску. Но теперь ей было наконец спокойно, будто бы она примирилась с мыслью о том, что его нет. И хотела, чтобы Сепхинор на её примере с достоинством принимал факт смерти. Она с готовностью объяснила:

– Дол Иллюзий – это как бы… врата в иной мир для самых избранных детей Великого Аспида. Таких, как твой дедушка. Ещё при жизни он был из тех немногих, кто прошёл пятое испытание ядами, которые теперь уже и не проводят даже. При его правлении остров отвечал нам взаимной любовью, и почти никого не хоронили от змеиных укусов. А потом Змеиный Зуб позвал его. Он стал беспокойным, забрал нас с мамой из замка в Девичью башню и передал дела брату, а сам много занимался змеятником. Пока однажды утром, на самом рассвете, когда я сидела в гостиной, читала и делала вид, что просто рано встала, а не просидела там всю ночь, он спустился из спальни, одетый в походное. Поцеловал меня и ушёл, и его Кобран уполз за ним. Так я оказалась последней из нас, кто его видел. А рендриты из Дола потом дали нам знать, что он упокоился там, в никогда не остывающей земле Дола, принятый Аспидом с улыбкой на устах. Но не бойся, малыш; умирать всем приходится, просто мы стараемся об этом не думать. Жизнь в том и заключается, чтобы забывать о смерти. А такими, каким был его светлость Вальтер, рождаются очень немногие, и они будто бы не чувствуют разницы между нашим миром и иным. Не боятся. Поэтому они особенные. Рендр никогда не будет требовать от тебя прийти к нему и умереть, он взывает лишь к тем, кто к этому действительно готов и хочет этого.

– И такие, как живущие там рендриты, предсказывают будущее?

– Ну… – Валь неловко улыбнулась. – Не все. То есть…

– Ну, то есть местные жрецы ближе всех к Рендру. И к Привратнику Дола. И поэтому они предвидят по-настоящему, а не как па. Верно?