Марина Звидрина - Скрытые территории. Каретный фонарь

– Ты хочешь сказать, что там, на берегу, я видела русалку? – засмеялась Ула. Вот уж книжки книжками, а ей не три года, чтоб верить в сказки.

– Мы предпочитаем называться Прибрежные Люди, и далеко не у всех из нас есть хвосты, – фыркнула Арсоль и с шумом захлопнула книгу. – Думаю, ты сама без труда разберешься, которая тут ветвь твоя, а мне пора, – медсестра встала и поправила халат.

– Моя ветвь? – переспросила Ула.

– Всё, что с тобой случилось, и эти книги тоже – это не случайность, Ула. Джим Сорланд приехал для того, чтобы пригласить тебя в Корнуфлёр.

У Улы голова пошла кругом. Все эти прибрежные женщины, волки, книжки, таинственный Джим Сорланд, который собирается пригласить её в какую-то там школу, почему это всё произошло с ней и почему всё это произошло разом? Ула решила дослушать Арсоль до конца. Вдруг это всё же розыгрыш и они в конце концов вместе вдоволь посмеются?

– Расскажи про остальные ветви!

Арсоль, казалось, только того и ждала, она села обратно на кровать.

– Сорланд будет очень зол, – хмыкнула медсестра, и в её глазах заиграли весёлые искорки. – Но учитывая то, что он давным-давно должен был рассказать тебе всё сам, а вместо этого пропадает не пойми где, то мы делаем ему одолжение!

Медсестра устроилась поудобнее и продолжила:

– Символ твоей ветви – глаз. Видеть то, чего не видят другие, заходить туда, куда остальным не дано, перемещаться между слоями, из которых состоит этот мир, – вот что могут люди из этой ветви благодаря своим тотемам. Не у всех оборотней тотемы волки, как у тебя.

– Оборотней! – Ула прямо-таки выкашлянула это слово.

– Подумаешь, такое же бестолковое прозвище, как и русалка! Только вот вы сами себя так называете, – пожала плечами Арсоль. – Не бери в голову, ты гораздо больше, чем придуманные кем-то слова. К тому же это вовсе не означает, что ты в полнолуние обрастаешь шерстью и кидаешься на людей, – всплеснула руками Арсоль. – Я вот, к слову, тоже никого не утаскиваю за собой на дно и не топлю корабли.

***

Учитель, кажется, хороший человек. Путешествуем уже который день, а он на нас ни разу не накричал и не лишал сладкого. Отвечает на все вопросы, когда бы мы к нему ни обратились.

Вчера за завтраком рассказывал про омни-ветви. Говорит, мы с Ниной принадлежим к разным. Моя ветвь – ведьмы, но в это я не сразу поверил. Позже, когда эти светляки вернулись. На этот раз Сорланд был рядом и было не так страшно. Он велел не махать руками, от этого светляки будут прыгать только быстрее. Я стоял спокойно, и они, покружив какое-то время, исчезли. Сорланд объяснил, что светляки узнают ведьм, тянутся к магии. Ещё, он говорит, со временем я стану видеть всё больше и больше, и что когда я освою все свои таланты, мне не придётся никуда ехать так долго. Говорит, я смогу в одно мгновение перешагнуть из Лондона в Ушуайю. Про Лондон я много читал, а Ушуайя – даже не знаю, где это. По правде сказать, я не знаю, где мы сами сейчас. Где-то посреди моря.

Алек перебирал в голове всё то, что за последние дни узнал от учителя. Ветер, морской, холодный и хлёсткий, трепал и путал его волосы. Дети стояли на палубе парома, который переплывал Финский залив, никакой холод не мог загнать их в каюту, они впервые видели море. Привычные для всех омни способы перемещения были Сорланду недоступны. Хранители холов и границ регистрировали всех входящих и выходящих, а зарегистрировать детей он мог лишь единожды, и, чтобы избежать лишних вопросов, это нужно было сделать там, где значился его последний выход. Согласно записи в книги всеобщих перемещений Джим Сорланд находился сейчас в Берлине, куда шагнул из анклава Норзурстрёнд субботним утром и откуда собирался переправить в Вильверлор Нину и Алека, как только они доберутся до города этим невозможно медленным транспортом сайнов.

***

– Вот этот круг, – показала Арсоль на следующий рисунок. – Это символ ветви ведьм. Ведьмы, в отличие от оборотней, видят все слои постоянно. Могут, конечно, и не видеть, если не хотят, но чем опытнее ведьмы, тем лучше они ориентируются в том, что видят. Вас на уроках будут учить, как перемещаться по слоям, а их будут учить, как смотреть. В отличие от оборотней, ведьмы не могут ни в один из слоёв попасть, они привязаны человеческим телом как якорем. Оборотни на протяжении многих веков путешествовали куда хотели благодаря своим возможностям, и жилось им, надо сказать неплохо, а ведьмам, впрочем, как и всем остальным, оставалось только ходить пешком или скакать на лошадях. Довольно долгое время это ведьм раздражало. Между нами, их всегда раздражают способности других ветвей, и они из шкуры вон лезут заполучить то же самое при помощи заклинаний. В общем, когда ведьмам надоело тратить драгоценное время на хождение пешком, кто-то из них, я честно уже не вспомню кто, придумал резать дыры и проходить насквозь туда, куда им больше всего было нужно. Ну и шуму тогда наделало это открытие, в учебнике истории оно значится как Дырявая Революция. Ведьмы стали путешествовать куда хотели, а заодно за символическую плату открывать такие проходы всем подряд. Правда, позже это привело к тому, что сайны заметили что-то неладное. Представь себе, был человек, раз – и исчез. Сайнам это, надо думать, не понравилось, а нам, вместо того чтобы жить припеваючи, пришлось долго скрываться. Потом, когда ведьм и это достало, они придумали, как расширить эти дыры до невероятных размеров, чтобы в промежуток между здесь и там поместились целые города! Круг символизирует их самое главное достижение, весьма тщеславно, я тебе скажу, но без этого мы были бы разобщены и бездомны.

– К какой из ветвей принадлежит Джим Сорланд? – спросила Ула, разглядывая рисунок.

– Вот к этой, последней, – Арсоль ткнула пальцем в нарисованный клык. – Они называют себя ветвью истинного познания. Хотя чего ещё ожидать от высокомерных вампиров!

– Вампиров?!

– Тише ты! – рассмеялась медсестра. – После того как мы выяснили, что ты оборотень, а я русалка, – на слове «русалка» Арсоль театрально закатила глаза, – тебя ещё что-то удивляет? Да, твой будущий учитель истории – вампир.

– То есть он пьёт кровь?

– Вампиры пьют кровь, – Арсоль пожала плечами как ни в чём не бывало. – Совсем другой вопрос – зачем они это делают.

– Сколько же ему лет?

– Сорланду? Лет сорок пять, может, чуть больше. Он хорошо сохранился.

– То есть он стал вампиром недавно?

– Омни нельзя стать! Сорланд родился вампиром, также как его родители, рос, взрослел, потом стал стареть, потом, наверное, когда-нибудь умрёт. Лет эдак в сто пятьдесят. Мы дольше, чем сайны, живём. Наверное, оттого что не болеем.

Ула не знала, чего ещё ждать, сюрпризы всё не заканчивались и не заканчивались.