Александр Романовский - Монолиты готики

Прежде всего, все было слишком неожиданно. Явившись в Цитадель, альбинос полагал, что речь идет о каком-то нелепом розыгрыше. В определенном смысле так и оказалось. Самый дурацкий розыгрыш, в каком только Лео доводилось участвовать. Поиск пропавшей реликвии? Никто с этим не справился лучше?!. «Я вас умоляю». Еще вчера он мучительно раздумывал, чем бы заняться, причем перечень был весьма ограничен – обход клубов, переходящий в поиск подружки (или же поиск, переходящий в обход – разницу заметить трудно), утоление жажды, либо общение с братьями из Клана, каковое, по обыкновению, перейдет в обход клубов. Но сегодня выяснилось, что Краулер слишком занят для всех этих глупостей… Занят, как никогда.

Отчасти это было приятно. Самоуважение поднялось высоко-высоко, но там его ожидало бремя ответственности. От столкновения этих двух сил у альбиноса потемнело в глазах. Переводя дыхание, он прислонился к стене.

Во время разговора с Магистром он уподобился спринтеру, бьющему рекорд на пятикилометровой дистанции. Остановок делать нельзя, потому как заглохнешь. Сперва открылось второе дыхание, затем – третье. Новизна происходящего была как-то смазана, не особо контрастна, будто бы в кресле сидел не Лео Краулер. Следовало держаться и бежать вперед, об остальном думать опосля.

Но сейчас смысл произошедшего дошел до альбиноса со всей сокрушительной мощью, срывая барьеры и защитные фильтры. Отчетливо, контрастно. От всего этого Лео едва не вырвало. Он нагнулся, но позывы прошли так же внезапно. Пустому желудку нет дела, что там творится в голове.

Час (или больше?) назад он был просто последним в роду Краулеров, не занятым никакой «общественно полезной деятельностью». А теперь ему предстоит задание, переоценить важность которого было весьма затруднительно. Сам Огастус сказал, что рассчитывает на него. Теперь деваться некуда.

Что ж, в какой-то мере это было справедливо. Альбинос всегда знал, что его ждут Великие Дела. Не исключено, это даже Судьба. Более чем вероятно.

«Ожидания всей расы вампиров… Нет, стоп». Лео понял, что его понесло не в ту сторону, и мотнул головой, стараясь выбросить эти мысли из головы. Расе вампиров, в сущности, до него дела не больше, чем до Казиуса, сторожащего врата Цитадели. Впрочем, персона Казиуса внушала опасения многим.

Маловероятно, что вопрос стоял о спасении расы. Или все-таки стоял?.. Существует ли возможность того, что кто-то и впрямь пытается разбудить древние силы, таящиеся внутри артефактов, и что это самое Могущество несет столь страшную угрозу, как утверждал Магистр?.. В любом случае, Краулер считал, что роль спасителя – не для него. Даже Казиус представлялся более удачной кандидатурой. Он мог воспользоваться помощью сиамского близнеца, ракетной установкой «земля-воздух-земля», либо, когда дело примет совсем худой оборот, применить оружие воистину массового поражения – свое обаяние.

Альбинос попытался сфокусировать мысленный поток на чем-то определенном. Следовало браться за дело, потому как время не ждет. Нельзя исключать, что в этот самый момент, быть может, похититель пытается активировать Череп… Или пытает вервольфов на предмет их доморощенной Лапы.

Требовалось с чего-то начать… Леонард вспомнил, что Огастус просил «заглянуть на место преступления». Мол, Доктринус уже где-то дожидается.

Краулер отнюдь не разделял того мнения, что осмотр места преступления – неотъемлемая часть любого, мало-мальски пристойного расследования. Ему совершенно не хотелось спускаться в Зал Заледеневшей Вечности. Да и что, собственно, там можно обнаружить интересного?! Альбинос бывал в мрачном Зале не раз. Эти бдения нагоняли на него тоску. «Ах да – ТРУП…»

Укрепив решимость (поистине ветхое строение, грозившее рухнуть в любое мгновение) парой ненадежных аргументов, Лео двинулся к лестнице. Он по-прежнему чувствовал слабость, но головокружение отпустило, а желудок уже не предъявлял ультиматумы. Однако, спускаясь по ступеням, Краулер не решился рисковать, и подстраховал себя перилами. К счастью, холл пустовал – даже Казиус куда-то подевался, – и за неловкими перемещениями вампира следили только два собрата, по-прежнему висящие под потолком вниз головами.

Когда лестница осталась позади, альбинос ощутил, что силы возвращаются к нему со стремительностью налогового инспектора, позабывшего вручить повестку. То ли кровь поднялась до головы и омыла мозг потоком гемоглобина, то ли Лео наконец удосужился сосредоточиться на происходящем – как бы там ни было, наблюдение оказалось весьма и весьма любопытным.

Сперва Краулер не придал значения этому обстоятельству (ввиду заинтересованности целью визита): Цитадель была пуста. Это подтверждало то, что Огастус не лукавил – факт похищения святыни хранился в строгой тайне (по крайней мере, до определенного момента). В противном случае обитель Клана была бы битком-набита вампирами и гудела, точно растревоженный улей. Но в Цитадели царили тишина и спокойствие, накрытые пуховой периной столетий.

Если бы слухи о краже просочились за пределы «ограниченного круга лиц», все было бы иначе. Упыри и Вурдалаки наверняка приперлись бы в Цитадель, чтобы возмутиться неслыханной халатностью Гирудо, а также, несомненно, позлорадствовать. Когда один из Кланов садился в лужу, другие затевали праздник. Хотя, возможно, исчезновение Черепа стало бы исключением.

Тишина и покой объяснялись той банальной предпосылкой, что еще слишком рано. По вампирским меркам, конечно. Кровососы просыпались, поднимались из гробов, и, приведя себя в порядок, отправлялись на охоту. Напившись крови, они начнут собираться в Цитадели ближе к утру, чтобы неспешно выкурить сигарету/сигару/трубку и обменяться свежими сплетнями.

Поэтому альбинос ничуть не опасался, что кто-то помешает ему провести необходимые следственные мероприятия, как то: осмотр места событий, опрос свидетелей, и… вроде бы, поиск улик, хотя насчет этого Лео не был уверен. Он припомнил, что в оный поиск входили столь малопривлекательные занятия, как 1) изучение, при помощи лупы, каждого сантиметра холодного пола – на предмет следов похитителя, волос, нитей одежды и перхоти; 2) распыление по всем доступным поверхностям серого порошка, способного выявить отпечатки пальцев; 3) вскрытие Титуса с извлечением из-под ногтей всей грязи – не исключено, это ДНК убийцы. И тому подобное.

«Неужели папа занимался такой мерзостью?..»

Чем больше Краулер об этом думал, тем шире простирался горизонт уныния. Предстоит изведать еще многие дали, так что рано отчаиваться. В конце концов, альбинос не считал, что обязан заниматься мелочами вроде выколупывания грязи, – сие занятие не для его мощного ума, привыкшего мыслить глобально. Если какие улики и нашлись, их должны представить с полными аналитическими выкладками… Лишь так закладывался фундамент грядущего расследования.