Эрик Кандель - Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней

Но мозг сам определяет, куда двигаться глазам, и принимает соответствующие решения путем проверки гипотез о природе увиденного. Когда взгляд фокусируется на лице, глаза посылают в мозг сигналы, анализируемые им в свете определенной гипотезы. Это человеческое лицо или нет? Мужское или женское? Какого возраста этот человек? Модели окружающего мира, конструируемые мозгом, мгновение за мгновением оживляют наше зрительное внимание. Мы живем как бы одновременно в двух мирах, диалог между которыми составляет зрительные ощущения: в окружающем мире, изображение участков которого проецируется на центральную ямку сетчатки и обрабатывается в рамках восходящих процессов, и во внутреннем мире моделей нашего восприятия, когнитивных функций и эмоций, оказывающих нисходящее влияние на информацию, поступающую от сетчатки.

Продолжительность времени, в течение которого взгляд фокусируется на какой-либо черте портрета или реального лица, зависит от зрительного внимания. Внимание зависит от множества когнитивных факторов, в том числе от намерений, интересов, извлекаемых из памяти знаний, контекста, бессознательных мотивов и инстинктивных влечений. Когда мы замечаем особенно интересную черту, мы можем перебросить на нее все ресурсы внимания, направив глаза или повернув голову так, чтобы изображение этой черты проецировалось в центр сетчатки. Однако пристальное изучение может продолжаться очень недолго (несколько десятых долей секунды), поскольку глаза неустанно зондируют пространство и вскоре неизбежно сфокусируются на какой-то другой черте, задержатся на ней хотя бы на несколько тысячных долей секунды, и лишь после этого смогут вернуться в исходное положение. Даже если мы сами и интересующий нас объект неподвижны, проецируемые на сетчатку изображения движутся, потому что глаза и голова никогда не пребывают без движения.

Представления об объектах, сценах и лицах формируются в нижней височной коре. Фрейд догадывался о том, что высшие отделы коры больших полушарий ответственны за высшие этапы обработки зрительной информации. Он предположил, что неспособность некоторых пациентов распознавать определенные черты видимого мира вызвана нарушениями работы не глаз, а высших отделов, мешающими формировать цельные образы. Фрейд назвал такие расстройства агнозиями (“незнанием”).

Неврологи и нейробиологи, изучавшие пациентов, страдающих различными агнозиями, и выяснявшие, с нарушениями каких отделов мозга связана утрата тех или иных психических функций, обнаружили исключительную избирательность влияния на восприятие повреждений отдельных участков путей “что” и “где”. Так, повреждения одного из передатчиков пути “где” приводят к нарушениям восприятия глубины, при этом не влияя на другие аспекты зрения. Повреждения цветового центра пути “что”, включающего передний участок нижней височной коры, приводят к цветовой слепоте. Повреждения одного из соседних участков приводят к неспособности называть цвета, хотя другие аспекты цветового восприятия при этом остаются в норме. Наконец, повреждения определенного отдела нижней височной коры, задействованного в пути “что”, могут приводить к прозопагнозии. Люди, страдающие этим расстройством, вынуждены узнавать даже своих близких не по чертам лица, а по голосу и другим дополнительным признакам, например по очкам.

Термин “прозопагнозия” (от греч. “лицо” и “незнание”) введен в 1947 году немецким неврологом Йоахимом Бодамером, описавшим этот синдром и давшим ему название. Бодамер лечил трех пациентов, у которых прозопагнозия развилась в результате повреждений мозга. Теперь мы знаем, что прозопагнозия существует в двух формах: приобретенной и врожденной. Врожденная форма, которой, по-видимому, страдает около 2 % людей, отличается от других врожденных неврологических расстройств, например дислексии (нарушение способности к чтению), тем, что ее симптомы нельзя облегчить путем обучения. Люди, страдающие врожденной прозопагнозией, при всем желании не могут научиться распознавать лица. Врожденная прозопагнозия отличается от приобретенной (возникающей в результате повреждений зоны распознавания лиц в коре головного мозга) тем, что у людей, страдающих врожденной формой этого расстройства, в данной зоне наблюдается примерно такая же активность, как у здоровых. Использование особой (тензорной) технологии нейровизуализации позволило Марлен Берман и ее коллегам установить, что при врожденной прозопагнозии зона распознавания лиц функционирует нормально, однако нарушена передача сигналов между участками коры правого полушария, играющего основную роль в обработке информации о лицах.

Нижняя височная кора представляет собой обширную область, разделенную на два отдела. У каждого из них собственные функции, связанные с обработкой зрительной информации. Задняя нижняя височная кора задействована в низком уровне обработки информации о лицах. Повреждения этого отдела могут приводить к неспособности узнавать в лицах лица. Передняя нижняя височная кора задействована в высоком уровне обработки зрительной информации. Повреждения этого отдела могут нарушать связывание зрительных представлений лиц с семантическими знаниями. Люди, страдающие таким расстройством, видят, что лицо – это лицо, и умеют отличать его части и даже распознавать выражаемые им эмоции, но лишены способности идентифицировать то или иное лицо как принадлежащее определенному человеку. Многие не могут не только различать по лицам близких родственников, но даже узнавать собственное лицо в зеркале. Они лишены способности ассоциировать человека с его лицом.

Сведения, посылаемые указанными двумя отделами нижней височной коры в другие отделы мозга, необходимы для категоризации зрительной информации, для зрительной памяти и для эмоций. По большей части эти сведения направляются параллельно в три отдела: боковую префронтальную кору (где осуществляется категоризация и сохраняется кратковременная память), гиппокамп (где сохраняется долговременная память) и миндалевидное тело (где зрительной информации приписывается положительное или отрицательное эмоциональное значение и запускаются физиологические реакции на зрительные образы).

Распознавание лиц – важнейшая для нас разновидность распознавания объектов. Мы находим тех, кто нам дорог, и избегаем тех, кто неприятен, узнавая их в лицо, и по лицам же судим об их эмоциональных состояниях. Поэтому мастерство художников-реалистов веками оценивали по их способности передавать облик портретируемых, особенно их черты и жесты. Лучшие мастера умели так искусно проводить деконструкцию сложного зрительного образа человеческого лица, что зритель, глядя на портреты, может без труда реконструировать эти образы, испытывая радость узнавания выразительных, неповторимых лиц. Климт, Кокошка и Шиле ставили еще более сложные задачи: они стремились передать не только облик, но и внутренний мир портретируемых.