Игорь Симелин - Искусство широкого взгляда. Основы практического изучения рисунка и живописи по системе П. П. Чистякова
- Название:Искусство широкого взгляда. Основы практического изучения рисунка и живописи по системе П. П. Чистякова
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2022
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Симелин - Искусство широкого взгляда. Основы практического изучения рисунка и живописи по системе П. П. Чистякова краткое содержание
Сегодня методическая работа П.П. Чистякова известна как «система Чистякова». В книге «Искусство широкого взгляда» автор раскрывает основные положения системы Чистякова и ее значения в подлинной форме, опираясь только на практическое ее изучение. Автор выступает свидетелем учебного процесса и описывает все трудности, которые пришлось ему преодолевать во время учебы. По сути, эта работа представляет собой практическое руководство по овладению искусством рисунка и живописи с применением особого способа восприятия, который лежит в основе всего учения Чистякова.
Искусство широкого взгляда. Основы практического изучения рисунка и живописи по системе П. П. Чистякова - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Работайте с натурой, а не с листом.
– Ведите направление линии от себя, а не к себе.
– Прекратите болтать. Сосредоточьтесь на работе.
– Не черните. Отходите от работы и сравнивайте ее с натурой.
– Не отвлекайтесь на деталях. Ищите отношения между направлениями…
Энергично поправив работу одного ученика, учитель подходил к следующему, и так, пока не настал мой черед. Когда учитель подошел ко мне, я усердно продолжал работать. Конотопов встал у меня за спиной и с минуту наблюдал за моей работой. Растушевывая изображенные предметы, я с карандашом метался по всему рисунку. Наконец, не зная, что делать дальше, я остановился и, нервно теребя карандаш, сидел и долго рассматривал свою работу.
– А давай-ка я посмотрю, что у тебя получается, – вдруг сказал Конотопов, слегка шлепнув меня по правому плечу, и я автоматически уступил ему место.
Сев на мое место, он выпрямился по спинке стула и замер.
Я с нетерпением ожидал его замечаний в адрес моего рисунка. Конотопов поднес карандаш к моей работе. Не касаясь листа, он стал водить карандашом вдоль и поперек моей работы, как бы в воздухе выстраивая невидимые линии. Таким образом, в моем рисунке он проверил горизонтальную плоскость, на которой были выстроены предметы натюрморта.
– Где у тебя в рисунке ближайшая точка? – неожиданно вполголоса произнес Конотопов.
Услышав его вопрос, я сразу взглянул на постановку, в поисках непонятной мне ближайшей точки.
– Во-о-от она! – тихо протянул учитель, отвечая на свой вопрос, и отметил карандашом место на моем рисунке.
Ближайшей точкой был край стола.
– Вот отсюда направление края плоскости пойдет вот сюда, – продолжал свои объяснения учитель и несколько раз, не касаясь карандашом бумаги, провел направление края стола. – Вот так! – произнес он и наконец прочертил карандашом найденное направление, а лишние линии удалил ластиком.
Найдя в рисунке ошибки, которые, вероятно, не давали развития в моей работе, он повел его сначала. Перед тем как вносить исправления в рисунке, Конотопов проверил мое построение общей (большой) формы 3 3 Большая форма как система трехмерных объемов – понятие Чистякова.
постановки натуры и повел все исправления от ближайшей точки. Я не мог понять, что особенного в том, что он сделал. Тогда я был абсолютно уверен в правильности своего решения построения рисунка. Надеясь на правильное решение учителя, я терпеливо наблюдал за его работой. Закончив с исправлениями в моем рисунке, Конотопов для просмотра отставил планшет к натюрморту. Внесенные им исправления мне показались несколько грубоватыми, но с точки зрения перспективы – довольно верными. На своем листе я увидел четкую горизонтальную плоскость, которая была им выстроена тремя незаконченными линиями, с «висящими» над ней предметами, то есть изображенные мной предметы не стояли на плоскости, исправленной учителем, и выглядели как отдельно стоящие от горизонтальной плоскости. По поводу этого я высказал свое замечание. Учитель разделил мое мнение и предложил продолжить работу.
– Сначала необходимо найти место ближайшей формы относительно плоскости стола, то есть относительно его ближайшей точки, – объяснил учитель и опять, не касаясь карандашом листа, повел направление в сторону ближайшего предмета, и в рисунке отметил его место точкой.
– Отсюда направление пойдет вот сюда, – поправляя мой рисунок, говорил Конотопов. – А то сюда, сюда, – продолжал рассуждать он.
Когда он закончил и отставил планшет, в сравнении с натурой я увидел, что в рисунке один из предметов, выстроенный учителем, четко стоял на плоскости.
– Строй все формы относительно плоскости стола, и при этом не забывай проверять себя, – громко произнес Конотопов и вручил мне мой карандаш с ластиком.
Я был в восторге от его работы. Меня удивляло, с какой легкостью, с какой уверенностью он все делает. Я попробовал сделать в рисунке все, как делал учитель, но его манера для меня была непривычной, и я продолжил вести рисунок по-своему.
Введя несколько исправлений, отставил планшет к постановке. Учитель в этот момент оказался рядом. Сделав мне несколько замечаний, он предложил проверить мою работу. Я не возражал.
В этот раз он не стал исправлять по отдельности каждое направление линий, а сразу все внесенные мной изменения. Чуть тронув одно направление формы, он сразу переходил к другому, параллельному.
Прошлый раз я стоял за учителем и мог видеть только то, как он держит в руке карандаш и вводит им исправления в моем рисунке. Сейчас же я сел справа от него и с его уровня зрения мог лучше пронаблюдать за его действиями. В тот самый момент, когда Конотопов взялся проверять мою работу, меня сразу привлекло то, как он смотрит. Я мог поклясться, что он не смотрит ни на рисунок, ни на натуру. Его глаза, как на шарнирах, дергались в разные стороны. При этом он давал вполне разумные объяснения в контексте построения рисунка. Конотопов порекомендовал мне строго проверять места и направления всех форм от ближайшей точки к дальней и также строить предметы на плоскости.
– Веди линию не к себе, а от себя. И как красиво ты это выполнишь, значения не имеет, главное, поставить перед собой задачу рисовать от ближайшей точки к дальней. Сравнивай все направления форм в отношении между собой, – сказал Конотопов.
– Для меня привычнее провести линию к себе, – заявил я.
– Дело не в привычке, а в принципе, – сухо ответил Конотопов.
– Ну а какая разница: к себе или от себя? – спросил я.
– Когда ты строишь форму от ближайшей точки к дальней, в тебе развивается чувство пространства и перспективы. А когда рисунок ведется так, как это делаешь ты, то есть если линии вести к себе, чувство пространства притупляется и все рисование сводится к техническому методу исполнения. Веди линию не к себе, а от себя, – повторил учитель и продолжил: – Тем самым определится твоя связь с пространством между формами. Из-за отсутствия в тебе чувства пространства рисунок становится схематичной, силуэтной копией натуры, – пояснил Конотопов.
Его объяснения мне показались вполне логичны, и я решил попробовать в своей работе провести несколько направлений от себя в пространство. Конотопов стоял и наблюдал за моей. Я сделал несколько попыток, после чего он проверил меня.
– Проводя эти линии, ты не ставил перед собой задачи провести их не с чувством пространства, а просто прочертил их от себя в сторону убывания по перспективе. Ты даже выразил это нажимом на карандаш. Ближний край – тверже нажим на карандаш и линия получилась толще, дальний край – мягче нажим и линия прозрачней, – с улыбкой заметил Конотопов. – Это и есть схематическое рисование, – объяснил он. Затем учитель указал на линии, внесенные им при исправлении моей работы, и сказал: – В этих линиях, как ты видишь, отсутствует тот технический прием, который используешь ты, но эти линии, как ты убедился, верны потому, что они выстроены в отношении между собой, с чувством пространства.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: