Николай Серов - Символика цвета

Живописное искусство, содержащее смыслы вне сюжетных композиций, по сути своей стало выявлять нечто между психологией и философией идей – причем идей в их чувственно-образном виде, не обрубленных композицией, сюжетом или мыслью. Раньше только природа могла создавать такие произведения искусства, к примеру, в цветовом отображении своих внутренних смыслов. Ибо до XX века существовал негласный закон: «Искусство начинается там, где кончается природа» (Оскар Уайльд).

Казимир Малевич. Черный квадрат, Черный круг, Черный крест, 1915

Воплощение супрематизма – беспредметной живописи – превосходства цвета над остальными качествами живописного искусства. Существует мнение, будто Пикассо охладел к кубизму, увидев «Квадрат» Малевича.

Как отмечал Гёте, художник говорит миру через общее, а это общее он не найдет в природе, но это есть плод собственного его духа или, если угодно, плод наития, оплодотворяющего божественное дыхание. Теперь же художник уподобился природе: в цветовом отображении своего внутреннего мира он освободился от догматической белизны социума – от сознания, веками довлеющего над его творчеством. И уайльдовский закон, по Малевичу, можно было бы выразить, наверное, так: «Искусство кончается там, где принимается социальное давление».

«Если искусство служит тому, чтобы “пробуждать чувства”, то входит ли в число этих чувств в конечном счете и его чувственное восприятие?» – поставил вопрос Людвиг Витгенштейн в работе «Культура и ценность» и ответил: «…Произведение искусства можно назвать если не выражением чувства, то чувственным выражением или прочувствованным выражением».

Как считал Витгенштейн, в индивидуальном переживании существенно не то, что каждым человеком оно переживается по-своему, а то, что никто не знает, это ли переживает и другой или же нечто иное. Выходит, можно было бы предположить, что одна часть человечества имеет одно ощущение красного, другая часть – иное.

Воспроизводимости чувств касаются и другие исследователи. Так, при анализе «Черного квадрата» психологи отмечают: «Впечатление, производимое этой картиной, психологически можно, по-видимому, объяснить заключенной в ней своеобразной диалектикой динамики и статики. С одной стороны, квадрат, объединяя вертикаль и горизонталь (т. е. главные пространственные ориентиры человека), упорядочивает наше восприятие и создает впечатление устойчивости. С другой стороны, возникает типичная флуктуация фигуры и фона: квадрат воспринимается попеременно то как твердое тело, то как бесконечное черное пространство».

Предполагая, что подобные иллюзии могут иметь сугубо индивидуальный характер, ученые использовали объективные методы исследования общих закономерностей, которые возникают у разных зрителей при восприятии несмысловых композиций. Окулометрическое тестирование (айтрекинг) позволяет с высокой точностью представить траекторию движения взгляда, зафиксировать точки повышенного внимания. Выяснилось, что такой эффект восприятия наблюдается у 80–90 % зрителей и объясняется соотношением и взаимодействием статических и динамических элементов. Различная степень динамичности элементов наделяет их своеобразной «индивидуальностью» и дает возможность «жить своей жизнью».

Психологи также отмечают, что смысл, заложенный в картине, несмотря на его индивидуальность, живет своей жизнью и практически одинаково воспринимается зрителями. В хроматизме этот смысл связан с образ-концептом, который гениальному художнику удалось объективировать в красках. Образ-концепт обычно находится в подсознании, а с учетом фемининности истинного творца – и в его непознаваемо-черном бессознании, как увидим ниже.

По-видимому, чувствуя это, Татьяна Толстая вслед за Бенуа восприняла «Черный квадрат» как десакрализацию и гибель искусства и неоднократно употребила термин «Оно». По-видимому, это произошло неумышленно, но так как в терминологии фрейдизма «Оно» означает именно черное бессознание, то факт остается фактом – даже и без его психоаналитической интерпретации. Татьяна Толстая как яркий полемист имеет свое мнение, но как истинная женщина-творец не всегда с ним согласна. Не зря же возникают ее ассоциации с мраком, преисподней и вечной тьмой, то есть с характеристиками бессознания во всех смыслах этого слова.

Возможно, поэтому не только на Западе, но и на Востоке черный цвет иногда мог служить цветом траура. Черный цвет ауры отмечают экстрасенсы. Хотя и непонятно, как этот цвет может характеризовать «ненависть, злобу и мстительность», если аура ментального тела – это свечение. Может ли быть свечение черным? Черный свет – визуальный нонсенс. Однако ауру не каждый увидит. Наверное, это имел в виду Якоб Бёме [9], когда утверждал: «Черный цвет не принадлежит к числу цветов. Он – мистерия. Таинство, которое невозможно понять».

Вместе с тем задолго до Бёме Леон Баттиста Альберти [10]писал: «…белое и черное не суть настоящие цвета, но лишь изменения других цветов». Через столетие гений Леонардо снова утверждал, что белое и черное не являются цветами, очевидно также предваряя хроматически-временной аспект ахромных цветов. Ранее мы уже видели связь черного цвета с будущим временем и бессознанием – с непознаваемым. Очевидно, в этом смысле черный потенциирует в себе все то, что относится к числу цветов, которые мы пытаемся познать для оптимального использования в нашей жизни.

Юнг говорил о том, что углерод – преобладающий химический элемент в человеческом организме – бывает черным, если он находится в виде угля или графита, а когда он пребывает в алмазе (т. е. кристаллическом углероде), он становится «кристально чистым, как вода», и этим подчеркивается то, что глубочайшим значением черного является затемнение и зарождение во тьме.

Да и без магии любой материалист скажет, что именно черный уголь и черная нефть дают всю палитру радующих глаз цветов. В самом деле, черный сохранил все цвета живущих когда-то цветков и растений. То есть черный цвет самым тесным образом связан со скрытой энергией природы. И безусловно, – природы человека, его бессознания. Как отметила Элизабет Бремон, «черный – это цвет нашего бессознания, то есть всего того, чего мы не знаем сами о себе».

И правда, вряд ли кто-то знает происхождение черного юмора или мотивы доводов пессимиста, который все видит в черном цвете. Так же, как не знаем мы законов черного рынка – рынка нелегального, оппозиционного и по цвету рынку «белому», социальному. Не можем мы знать и причин возникновения черных списков, куда попадают отверженные (черные овцы), не знаем и законов черной магии или черной мессы.