Джулия Кэмерон - Поиск источника: настойчивость на пути художника

Нельзя сдаваться только потому, что сейчас нелегко. «Скоро» станет интереснее. Я должна быть готова к грядущим интересным событиям, должна хранить веру. А значит – противостоять подступающему разочарованию. Верить, что мои 58 лет не просто возраст, а годы, наполненные бесценным опытом. Как нелегко бывает поддерживать в себе это состояние!

Взрослым необходимы маленькие дети. Каждый новый ребенок – словно начало всего: чуда, надежды, мечты о будущих возможностях… Дети – практически единственное звено, связующее нас с природой, с миром всего живущего, из которого происходим мы сами.

Наша культура ориентирована на молодость. Телевизор и СМИ приучают смотреть на тех, кто молод. Наши поп-звезды – совсем дети. У них огромные состояния и светлое будущее. О творческой жизни старшего поколения мы и читаем, и слышим очень мало. Образцов для подражания, у которых мы могли бы учиться тому, что д о лжно, мало, и картина не спешит меняться.

Я дружна с пианистом, который давно и активно делает, по всей видимости, долгую и блестящую карьеру. Сейчас ему за 50. Раньше он с удовольствием ездил в турне, но теперь сами поездки стали его утомлять. Он по-прежнему ездит много и долго, однако распоряжается своей энергией значительно осмотрительнее, нежели в 20, 30 и 40. Когда его накрывает джетлаг [4] Джетлаг (от англ . jet – реактивный самолет и lag – запаздывание) – синдром смены часового пояса. Несовпадение биологических часов человека с дневным ритмом, вызванное быстрой сменой часовых поясов при перелете. Сопровождается усталостью, бессонницей, головной болью, потерей аппетита и другими состояниями дискомфорта. , он говорит себе: «Это чисто химический процесс. Жизнь вовсе не так плоха, как кажется». Зрелый исполнитель, давно привыкший быть на виду, он научился говорить сам с собой. Когда его охватывает сильнейшая усталость или ощущение бессилия, он сам себе читает лекции: «Не руби сгоряча. Не выходи из себя. Стоит ли случившееся твоих нервов?» В тех или иных выражениях говорит себе одно и то же: «Смотри на картину в целом. Смотри в будущее». Когда мы беседуем, он и мне советует поступать так же.

Смотреть в будущее проще, если у нашего духа есть какая-то опора. Так, ощутить нечто большее и отличное от нас самих помогает медитация. Мой друг-пианист занимается бегом и плаванием – и то и другое можно назвать формами активной медитации. Еще он считает медитацией долгие часы за роялем: в это время он ощущает связь с высшими мирами. Когда мне нужен совет свыше, я решаю пройтись. Кроме того, у меня есть утренние страницы – они позволяют установить связь с Высшими Силами и с тем, что можно называть высшим замыслом, неким подобием высшей благодати, на которую я полагаюсь, когда дела идут неважно.

Когда я была младше, даже не подозревала, как часто дела могут идти неважно. Сейчас я писатель в годах, но работать предпочитаю над крупными проектами, которым для того, чтобы прорасти и дать плоды, нужны не недели и не месяцы, а годы. Петля мгновенной обратной связи здесь отсутствует. Нет никаких признаков, которые часто и внятно говорили бы: «Ты все делаешь правильно». Чтобы получить поддержку, я нуждаюсь в духовных практиках – утренних страницах, творческих свиданиях, прогулках – и в разговорах с друзьями. Я звоню Брюсу или другу-пианисту. Когда моя вера дает осечку, цепляюсь к ним на буксир. А моя вера и впрямь дает осечку.

Она дает осечку, и когда я исполнена наилучших намерений и скрупулезнейше соблюдаю все положенное. Трудно сохранять веру, когда ты устал. Трудно сохранять веру в бесконечной круговерти дел. Трудно сохранять веру, когда слишком много или слишком мало пребываешь в одиночестве. Точно так же влияют на нас голод, избыток работы, да что угодно, если оно в избытке. Вера произрастает из рутины. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на уклад жизни в любом монастыре. Вера живет там, где изо дня в день совершается необходимое.

Великое произведение искусства – это внешнее выражение внутренней жизни художника; из внутренней же его жизни рождается его собственный взгляд на мир. Никакое остроумие и изобретательность не могут заменить собой такую важную вещь, как воображение.

Нынче мне живым примером для подражания по части веры служит моя сестра Либби. Она художник-анималист. Либби почти год страдала от травмы рабочей руки, которую заработала, когда ее сбила с ног испуганная лошадь. Животное было напугано видом обыкновенного крупного пуделя в снежно-белом защитном воротнике (пудель тоже был нездоров). Сестра не винит ни лошадь за пугливость, ни пуделя за то, что он эту лошадь напугал, – просто говорит, что ей на руку внезапно рухнула тысяча фунтов живого веса. Ослепленная страхом лошадь налетела прямиком на сестру, и рука у той выгнулась под странным углом.

«Было очень больно, – вспоминает сестра. – Я думала – перелом». Ей сразу же сделали рентген. Все-таки правая рука, рабочая – как без нее обходиться? По мнению врачей, хуже всего пришлось локтю. Сестре велели пить ибупрофен и заниматься лечебной физкультурой. Либби лечилась год, но это не помогло: стоило начать рисовать, как через несколько минут рука принималась подрагивать. Сестра пробовала работать с рукой на перевязи. Пробовала надевать лангету. И все же в иные дни она едва удерживала кисть.

Рисование было единственным источником ее дохода, и потому сестре не раз приходилось бороться с паникой. Либби звонила мне и говорила: «Я твержу себе, что надо прожить этот день, не заглядывая в будущее». В голосе ее слышались страх и тревога. «Сегодня я немного поработаю, а потом дам руке отдохнуть».

Наконец, по совету своего друга, человека в годах, она обратилась к мануальному терапевту, и тот сказал, что все дело отнюдь не в травме локтя – боль идет из плеча. Плечо сместилось, оно было выбито из правильного положения. Мануальный терапевт вправил плечо, и ситуация улучшилась – однако не до конца. Возможен разрыв капсулы плечевого сустава. Сейчас Либби ждет результатов МРТ, которую следовало сделать с самого начала. «Теперь я могу по полчаса работать», – говорит она.

Из искусства рождается жизнь, рождается интерес, рождается чувство важности… И я не знаю ничего, что могло бы заменить собой силу и красоту искусства.

Либби привыкла проводить за мольбертом многие часы, поэтому полчаса для нее – это только раскачаться. И все же она сумела подстроиться и продолжить работу. Сестра каждый день работает над заказами – понемногу, по чуть-чуть, но работает, и заказы каким-то образом оказываются выполнены, хотя она и не может избавиться от страха не успеть.

Кроме того, когда у Либби внезапно образовалось свободное время, которое можно было заполнить разве что переживаниями, она решила начать новую страницу в жизни и принялась писать книгу. «Мне нужно было куда-то направить творческую энергию, не то меня разорвало бы, – говорит она. – Не знаю, что из этой книги выйдет, но по крайней мере я делаю нечто осязаемое».