Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 06

- На площади ещё Горяев ждёт, - предупредил я, - Владик.

- Что-нибудь случилось? - спросила Анна Аркадьевна.

- Случилось, - сказал я.

- Так что ж ты? Ну? - Анна Аркадьевна испуганно смотрела на меня, остановившись, как вкопанная.

- Случилось, но не очень страшное, - сказал я, чтобы её успокоить.

- Так что же?!

- Я потом, - сказал я и покосился на парня с чемоданом. - Можно потом?…

- А-а, - сказала Анна Аркадьевна с облегчением, - так, может, мы потолкуем с тобой завтра? Раз ничего страшного…

- Ничего страшного, - сказал я спокойно, - но через два часа будет уже поздно.

После этого Анна Аркадьевна почему-то опять сильно встревожилась.

- Что же, - заторопилась она, - тогда скорее поедем ко мне. Где же Владик?

На площади Владика не было. Анна Аркадьевна и её знакомый немного постояли, а я побегал взад-вперёд по тротуару, но Владика не нашёл.

- Придётся ехать без него, - решил я. Мы сели в троллейбус. Конечно, вдвоем

с Владиком мне теперь было бы легче. Но об этом не стоило думать.

В троллейбусе мы сначала не разговаривали. Нарушил молчанье Виктор - так звали парня, который нёс чемодан.

- Как ты всё-таки отдыхала, Анечка? - спросил он.

- Отдыхала? - переспросила Анна Аркадьевна, словно очнувшись. - Чудесно! Там были замечательные прогулки, например, от Храма воздуха к Красному Солнышку…

- …Откуда открывается вид на вершину Эльбруса, а также на живописно раскинувшийся внизу Кисловодск, - вступил я в разговор, вдруг вспомнив владикину брошюру.

Анна Аркадьевна и Виктор внимательно на меня посмотрели.

- И само восхождение удивительное! - продолжала Анна Аркадьевна. - Воздух всё время такой, что совершенно не чувствуешь крутизны!…

- Незабываемая прогулка, которая, однако, не рекомендуется при пороке сердца, - быстро добавил я, очень довольный, что мои знания пригодились.

- Ты побывал в Кисловодске, да, Шатилов? - спросила Анна Аркадьевна.

- Нет, что вы, я никогда там не был! Мне показалось, что этот мой ответ

Анне Аркадьевне чем-то очень не понравился, и я не вымолвил больше ни слова, пока мы не пришли к Анне Аркадьевне домой.

Анна Аркадьевна усадила меня в кресло, а сама села напротив на ручку другого кресла. Потом она взглянула на Виктора и сказала:

- У нас с Володей дела.

Виктор с огорчённым лицом направился в другую комнату. В дверях он остановился и спросил:

- Разговор будет большой? Я подумал и ответил:

- Длинный.

Тогда Виктор огорчился ещё сильнее и закрыл за собой дверь. А я без всякой утайки рассказал всё с самого начала: как позвонил Лёшке в первый, а потом во второй раз, как сегодня мы пошли к Лёшке, чтоб всё ему объяснить, а вместо этого его обманули. Анна Аркадьевна слушала меня очень внимательно. Сначала у неё было такое лицо, как будто я ей отвечаю у дооки, и она не хочет, чтобы я знал, правильно отвечаю или нет. Но скоро лицо у неё стало такое, какое было на вокзале, когда я с ней поздоровался и сказал, что Владик ждёт на площади.

Не знаю почему, больше всего удивилась Анна Аркадьевна, когда узнала, что Лёшка сдал на четвёрку. Она даже вскрикнула и переспросила:

- На четвёрку? Не может быть! Это точно, что он сдал, ты не путаешь?

Я сказал, что знаю наверняка.

- Непонятно! - Анна Аркадьевна перестала вдруг говорить голосом, который был взрослее её, а начала говорить со мной так, как с Виктором. - Представляешь, я совершенно… ну, ни капельки не верила, что Лодкин может выдержать! Как это произошло, трудно представить!…

- Очень просто, - попытался я объяснить, - ваши звонки имели огромное воспитательное значение! То есть… я говорю, что, когда я звонил, то… то помогало все-таки, - спохватился я.

Анна Аркадьевна нахмурилась.

- Так, - сказала она, - а чего же ты теперь хотел бы?

Я ответил, что хочу, чтобы Лёшка по-прежнему думал, будто ему правда звонила Анна Аркадьевна. Я сказал, что знаю, что я виноват, и прошу, чтобы тайну не открывали, не из-за себя, а только из-за Лёшки и его матери. И пока я это говорил, Анна Аркадьевна молчала и смотрела мне прямо в глаза так, что я не мог их опустить, и мне всё казалось, что надо ещё что-то сказать - важное-важное.

- Если б Лёшка с матерью после этих звонков подумали о вас плохо, - сказал я, - тогда бы обязательно пришлось им объяснить. А раз они о вас думают даже гораздо лучше, чем раньше, то по-моему…

И я замолчал, потому что Анна Аркадьевна покраснела так, как никогда при мне не краснел ни один педагог; по-моему, так человек может покраснеть, только если почувствует себя виноватым.

- Так тебе не хочется говорить с Лодкиным? - спросила Анна Аркадьевна тихо и медленно. - Ладно. Можешь ему ничего не объяснять… Я поговорю с ним сама. - Анна Аркадьевна остановилась. - Я ещё не знаю, что расскажу ему, а чего не расскажу… Надо подумать. Но в общем я это беру… да, беру на себя. Вот так, Володя.- А пока что…

Анна Аркадьевна быстро подошла к телефону, заглянула в книжечку, висевшую возле аппарата на шнурке, и набрала какой-то номер. Я предполагал, что она звонит отцу или матери, и вдруг услышал:

- Пожалуйста, Лёшу Лодкина! Было интересно, какая у них получится

беседа, но почему-то мне стало немного не по себе, и я решил уйти. - До свиданья. Я пойду. - Попрощавшись с Анной Аркадьевной и Виктором, я быстро пошёл к выходной двери. Когда я уже отомкнул замок, до меня донеслось:

- Поздравляю тебя, Лёша!

Владик ко мне с того дня не приходил.

А Лёшка забегал ко мне на днях за какой-то книжкой. О чём говорила с ним Анна Аркадьевна, он не сказал. Во всяком случае, он не обижен на меня, это точно. Иначе он не позвал бы меня на свой день рождения, на который я пойду сегодня вечером.

[Из сборника чешских народных песен, собранных Петром Денком и вышедших под редакцией Станислава Неймана в Праге.]

С. Маршак

Рисунки А. Брея.

Две вороны

Карр! -

Ворона прилетела

На дубовый сук.

Карр! -

Другая рядом села,

В бок соседку - тюк!

- Раздобудем вороных,

Раздобудем сани.

Будем ездить мы на них

В Прагу из Либани.

Непослушные гусята

Прочь, гусята, от водицы,

Прочь, гусята, от воды.

Не мочите белых перьев,