Журнал «Пионер» - Пионер, 1949 № 08

Точно бусы кто-то бросил.

Мы прошли через кусты,

Мы чернику ели, ели…

Столько съели, что и рты

От черники почернели.

Две осинки у дорожки

Нам захлопали в ладошки.

Ветра нет, а шелестят…

Что они сказать хотят?

Сосны встали, как столбы…

Что белеется под ними?

Кто охапками такими

Разбросал вокруг грибы?

Каждый брат похож на брата,

В скользкой плёнке малыши…

Да ведь это же маслята!

До чего же хороши!

Самый первый гриб в году

В кузовок я свой кладу!

Дождь

На тропинке потемнели

Солнечные сетки…

Сосны быстро прошумели,

Закачались ветки…

Им в ответ залепетала

Листьями осинка…

И совсем невидной стала

Узкая тропинке.

Что посыпалось такое

Крупным, светлым градом?

Скачет, прыгает на хвое

Дождик с нами рядом!

Припустил «во все лопатки»

Ливень настоящий!

Мы с дождём играем в прятки

Под еловой чащей.

Мы под ёлку, он за нами

Припускает снова!

Льётся светлыми струями,

Места нет сухого!

К нам на помощь ветер мчится,

Взбудоражил ели,

И с берёзок, точно птицы,

Листья полетели!

Сколько шишек оборвало!

Сколько веток смято!

И… дождя как не бывало!

Ускакал куда-то!…

Не шелохнутся осинки,

Распустили ветки…

Появились на тропинке

Солнечные сетки.

Богатыри

На поляне перед лесом

Отдыхают до поры

Два комбайна под навесом,

Две железные горы.

Будет осень, хлеб созреет,

Утром в поле, чуть заря,

За рядами бойких жнеек

Выйдут два богатыря.

И, пугая шумом птицу,

Выйдет в поле весь колхоз

Жать машинами пшеницу,

Убирать густой овёс,

Золотую рожь, гречиху,

Вымолачивать зерно…

И стоят машины тихо,

В бой готовые давно!

Под прикрытием сарая

Ждут похода в тишине,

Каждым винтиком сверкая,

Точно витязи в броне!

Купанье

Лень кустам пошевельнуться,

Зноем пышет от земли,

Замолчали даже птицы,

Не гудят в траве шмели,

Речка плещется лениво,

В речке ясно и светло,

А к воде нагнулась ива

И глядится, как в стекло.

И как будто в листьях зыбких,

Будто в их тени густой,

В речке маленькие рыбки

Проплывают под водой.

Остаются на лужайке

Наши трусики и майки,

Под ногой хрустит песок.

Вот и мостик из досок!

Волны плещут на дощечку,

Ну-ка, кто смелее всех?

Кто залезет первый в речку?

Толкотня, веселье, смех!

Брызги вверх летят фонтаном…

Взбудоражен ил со дна…

К берегам, к лужкам-полянам

За волной бежит волна!

Домой

Наши тени подлиннели,

Закрываются цветы.

Не пора ли в самом деле

Нам домой до темноты?

От зари уже алеют

И тропинка и трава.

Чаши ноги тяжелеют,

Мы бредём едва-едва.

Скоро солнцу спать ложиться,

Отдыхать ему пора!

В небе вспыхнула зарница,

Начала спадать жара…

Вон, на звёздочку похожий,

Вспыхнул в поле огонёк-

До свиданья, день погожий,

Летний, солнечный денёк!

Георгий Дмитриев

Рис. П. Кузьмичёва

У въезда в станицу мы с мальчиками поспорили. Они хотели сегодня идти дальше, в Архиповку, до которой оставалось километров десять. Я же считал, что нам нужно остановиться здесь на отдых. С самого Майкопа, откуда вышел неделю тому назад наш маленький отряд, мы толком не отдыхали, не стирали, не чинились. Кое у кого из нас были уже и лопнувшие тапочки и растертые ноги.

- Куда вы так спешите? - опросил я, когда мы расположились в тени большого придорожного ореха, чтобы обсудить этот вопрос. - Времени у нас впереди достаточно, а здесь, в школе, нам уже приготовлено на сегодня помещение.

- Лучше лишний день провести в Архиповке, там исторические места есть, - сказал Серёжа, пряча от моего взгляда свой башмак с отвалившимся каблуком. - А тут совсем неинтересно.

- Конечно, лучше! Чего мы здесь не видели! - все разом заговорили ребята. - Только день потеряем, а здесь совсем неинтересно.

- Это почему же неинтересно? - прервал я их.

Серёжа, чувствуя поддержку, заговорил громче:

- А потому, что ничего тут такого нет. Вот в Апшеронской мы нефтепромыслы смотрели, в Дефановке - пещеры, в Горячем Ключе и Линейной - колхозы знаменитые. А здесь что? Это даже не станица, а посёлок какой-то, его и на карте-то нету. И колхоз, должно быть, самый маленький. Что тут мотет быть интересного?

Я собрался поспорить с ребятами, но не успел.

- А неинтересно, так зачем пришёл? - раздайся вдруг обиженный, суровый голос.

Мы оглянулись. На краю кукурузного поля, углом подходившего к нашему ореховому дереву, среди светло-зелёных коленчатых стеблей стоял мальчишка, такой загорелый, что свежевыбритая его голова казалась одетой в белую тюбетейку. Он в упор смотрел на Серёжу, сердито сдвинув брови, и не отвёл взгляда, даже когда все мы повернулись к нему.

Потом из кукурузы с шёлковым шелестом вынырнул и стал рядом с ним другой паренёк, поменьше, со вздёрнутым носом. Этот, видимо, не слышал разговора и глядел на нас иначе - с нескрываемым любопытством и немного опасливо.

Мы молча рассматривали друг друга. Набежал из синей глубины долины ветерок, шевельнул листья ореха; по кукурузе пошли суетливые, сухие шорохи, и разом грянули со всех сторон, будто был у них спрятан свой дирижёр, цикады.

Загорелый встрепенулся.

- Пойдём, Славка, - сказал он. - Им до нас нет интереса, а нам - до них.