Журнал «Пионер» - Пионер, 1949 № 05

Я когда-то вывел в люди

«ДЯДЮ СТЁПУ» своего!

Сергей МИХАЛКОВ

Ю. Сотник

Рис. Е. Васильева

Дело было вечером. По тропинке, что вилась над обрывистым берегом реки, шли с удочками трое ребят. Впереди шагал Вася в отцовской шинели, свисавшей до самых пят. За ним - Дима, сын дачников, которые снимали комнату у васиного отца. Сзади всех, придерживая у подбородка концы накинутого на голову тёплого платка, семенила младшая васина сестрёнка Нюта.

По небу ползли густые облака, и хотя солнце село недавно, было уже совсем темно. Лишь изредка в разрывах туч появлялся кусочек зеленоватого неба и бледная восходящая луна. Время от времени набегал ветерок, и тогда большое ржаное иоле справа от тропинки шелестело колосьями.

Слева, под обрывом, слабо поблёскивала река, а за речкой, на низком берегу, почти у самой воды, топорщился чёрный лес.

- Полпути прошли, - не оборачиваясь, сказал Вася. - Теперь ещё метров триста - и вниз, а там такой омут, что ахнешь!

- Там такой омут… Мне аж с ручками! - подтвердила Нюта.

Дима шёл, зажав удочки подмышкой, сунув руки в карманы серого пальто. Его физиономия выглядела сонной, недовольной.

- Глупо! - сказал он, зевнув.

- Чего? - обернулся Вася.

- Глупо было так рано выходить. Могли бы поспать до полуночи…

- Рановато, конечно, только лучше у костра посидеть, чем зорьку проспать. У нас, знаешь,

какая рыба? Если на самой-самой зорьке придёшь, килограмма три наловишь, а чуть солнышко показалось, - и как отрезало, не клюёт.

- «Три килограмма»! - передразнил Дима. - Насчёт трёх килограммов это вы, товарищ, загнули.

- Ну, три не три, а знаешь, сколько в прошлый раз наловил?… Восемь штук вот таких ершей да ещё две плотвички!

- Так бы и говорил: восемь ершей. А то - три килограмма. Любишь ты фантазировать!

Вася больше не спорил. Он замедлил шаги:

- Нюта!

- А?

- Покажем Димке то место?

- Ага! Дима, сейчас мы тебе такое место покажем!… Ты прямо упадёшь со страху.

- Какое место?

- Увидишь! Вася, ничего ему не говори. Вася прошёл ещё немного и вдруг остановился.

- Тут, - сказал он шопотом и поправил пилотку, съехавшую на глаза.

На том берегу у самой воды росли две большие корявые ветлы. За ними виднелась лужайка, отлого спускавшаяся к реке, а в конце лужайки, наполовину закрытые ветлами, неясно белели стены большого дома.

Нюта кренко впецилась в рукав диминого пальто:

- Страшно как!… Вот увидишь!…

- Слушай! - шепнул Вася и, набрав в лёгкие воздуху, крикнул: - Эй!

«Эй!» - послышалось с того берега, да так громко, что Дима вздрогнул.

«Эй!» - донеслось ещё раз, но уже глуше, отдалённей.

«Эй!» - отозвалось где-то совсем далеко.

- Страшно, да? - спросил Вася. Дима пожал плечами.

- Страшного ничего нет… - начал было он и осёкся.

«…ашного ничего нет», - отчётливо сказал противоположный берег.

«…ничего нет», - прокатилось в конце лужайки.

«…чего нет», - замерло вдали.

Дима помолчал секунду и продолжал на этот раз топотом:

- Обыкновенное эхо - отражение звука.

- Сам знаю, что отражение, а всё-таки боязно. Будто кто-то в развалинах сидит и дразнится.

- В каких развалинах?

- А вон там. Видишь, белеют? Там санатории был, а в сорок первом его разбомбило: немец не долетел до Москвы и все фугаски тут побросал.

- Восстанавливают его?

- Л что там восстанавливать? Только две стены остались.

- Говорят, новый построили. В другом месте, - добавила Нюта.

Ребята помолчали. Никому больше не хотелось тревожить эхо. Над рекой стояла мёртвая тишина.

- Идем? - прошептал Вася.

- Пошли, - ответил Лима.

Но ребята не успели двинуться с места. Нюта случайно оглянулась на ржаное поле, колосья которого сливались вдали в тёмносерую муть. Мальчики заметили, что глаза у васиной сестрёнки страшно расширились. Взглянули и они в ту сторону, куда смотрела Нюта. Взглянули - и на мгновение оцепенели.

Над рожью по направлению к ним, быстро увеличиваясь, неслась какая-то тень. Прошло и/ больше секунды. Нюта тихонько вскрикнула и присела. Мальчики, словно по команде, припали к земле.

В каких-нибудь трёх метрах от ребят пролетела огромная, невиданная птица. Распластав в воздухе чёрные крылья, она мелькнула над тропинкой, бесшумно скользнула над рекой и скрылась в тёмной листве одной из вётел, что росли на противоположном берегу. Оттуда донёсся лёгкий шорох, потом всё стихло, как будто ничего и не было.

Очень долго ребята боялись шевельнуться. Нюта сидела на корточках, спрятавшись в свой платок; мальчики стояли на коленях, опираясь на локти, пригнув головы к земле. Лишь минуты через две Нюта тихо прошептала:

- Вася!… Ой, Вася!… Что это такое было? Вася осторожно приподнял голову, сдвинул с носа пилотку:

- Димка… Видел?

Тот молча кивнул головой.

- Птица, да?

Не меняя позы, Дима пожал плечами.

- На ту ветлу села, да?

Дима опять кивнул.

Вася медленно выпрямился, но продолжал стоять на коленях. Все трое смотрели на ветлу за рекой. Однако в тёмной листве невозможно было ничего разглядеть.

- Орлов таких не бывает, - снова зашептал Вася. - И журавлей таких не бывает: каждое крыло больше метра!

- Такой… такой только этот… кондор бывает.

- Кто?

- Кондор. Помните, в «Детях капитана Гранта»? Как он мальчишку унёс…

Все опять умолкли. Ветлы на том берегу были совершенно неподвижны, и оттуда не доносилось ни звука.

- Притаилась. Высматривает нас… - прошептал Вася.

Дима припал ещё ниже к земле и пополз в том направлении, откуда они пришли. За ним поползла Нюта, скребя землю носками маленьких сапожек, за Нютой - Вася, путаясь в своей шинели.

Пилотка опять съехала Васе па глаза. Сослепу он наткнулся лицом на куст репейника и вскрикнул.

«Ой!… Ой… Ой!…» - трижды отозвалось за речкой…

Все трое вскочили, словно подброшенные, и помчались вдоль обрыва.

Метров триста, если не больше, бежали ребята, пока не очутились на улице маленькой деревушки, у ворот своего дома. Остановившись, они долго не произносили ни слова, только тяжело дышали.