С Стоун - Друзья или семья

— Это правда? — Его голова склонилась ко мне, бровь приподнялась. — Ты изнасиловал мою настоящую мать? Она покончила с собой?

Он пошатнулся назад, как будто я ударила его.

— Я ее не насиловал.

— Кто она?

Его губы сжались.

— Я любил ее, — тихо произнес он. — Пожалуйста. Не надо.

— Ты любил ее? Ты любил мать Мари? Эта женщина в больнице — ее настоящая мать?

— Да, — сказал он, проводя ладонью по лицу. — То есть да, она настоящая мать Мари.

У меня перехватило дыхание. Мои руки сжались в кулаки. Мне хотелось ударить его. Я знала как. Я уже делала это раньше. Один удар по шее — и я отправлю его в больницу, как поступила с одним школьником.

— И ты бросаешь ее ради кого-то другого? Ты оставляешь Мари? Ты оставляешь меня? Просто чтобы ты мог уйти и притвориться нормальным в другой семье?

— Ты хочешь, чтобы я остался? — спросил он.

Вопрос поразил меня. Хотела ли я? Что за семья у меня в итоге? Может быть, заваливание его вопросами приблизит меня к желаемым ответам или даст то, в чем я нуждаюсь? Я вообще не знала, чего хочу.

А может, и знала. Мне нужны были те семь человек, которые сказали, что хотят стать моей семьей. Семеро мальчиков. Плюс Мистер Блэкборн и Доктор Грин. Девять. В моей семье было девять человек. Только не он. Только не мой отец.

— Нет, ты не должен оставаться, — сказала я. — Но Мари может чувствовать по-другому. Почему бы тебе не пойти и не спросить ее?

Он нахмурился.

— Мне нужно вернуться в больницу. Я должен подписать бумаги. После этого я должен приступить к работе, — он отвернулся от меня и направился обратно к дому.

— Что же мне делать? — спросила я, поворачиваясь к нему и следуя за ним. — Как мне позаботиться об этом?

— Я вернусь, — сказал он. — Я вернусь с продуктами, когда они тебе понадобятся, и прослежу, чтобы счета были оплачены. Мой номер телефона в ящике стола твоей матери. Если вам что-нибудь понадобится, звоните. Я сейчас принесу.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Ты умеешь водить?

— Пока нет.

— Найди кого-нибудь, кто научит тебя. Эти парни водят машину, не так ли? Если тебе нужны уроки, я заплачу. Я куплю тебе машину. Научи свою сестру. Когда вы сможете это сделать, я дам вам доступ к счетам. Тебе понадобится.

— Ты хочешь, чтобы мы сами о себе заботились?

— Переживи этот учебный год. Держись подальше от неприятностей и учись хорошо. Обычно у тебя получается. Если ты сможешь продолжать в том же духе, все будет хорошо.

— Почему? — спросила я. — Почему именно в этом учебном году? Что будет, когда все закончится?

— Я обещал, что позабочусь о тебе, — торжественно произнес он. — Я обещал твоей матери. Я обещал твоей настоящей матери, что присмотрю за тобой. Позволь мне это сделать. Когда тебе исполнится восемнадцать, я заплачу за колледж. Я сделаю это, если ты позволишь. Я не могу просить тебя ни о чем другом, я знаю. Я этого не заслуживаю. Позволь мне сделать это. Я не могу взять вас двоих с собой, но я могу обеспечить вас, пока вы не станете достаточно взрослыми. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы справиться с этим. Я буду недалеко. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я был здесь. Я не буду вам мешать. Я обещал, хорошо? Я обещал ей.

Кровь отхлынула от моего лица.

— Кто она была?

Он снова сжал губы и отвернулся. Он подошел к машине, припаркованной на подъездной дорожке. Он уходил от нас с наполовину законченным батутом во дворе и вопросами, оставшимися без ответа. Предполагалось ли это как предложение мира? Может быть, он пытался установить какую-то маленькую связь, оставив воспоминание о том, что он не такой уж плохой человек? Он сел в машину, оставив батут незаконченным. Совсем как мы. Он бежал от жизни, которой не хотел, к новой семье, которой должен был лгать, чтобы сохранить ее.

Я повернулась, заметив Коту и Норта за застекленного дверью. Они следили за мной. Я не хотела думать о следующей мысли, но я думала, и она прилипла к моему сознанию, как паутина.

Сколько времени у меня осталось до того, как и они покинут меня?

Нежеланная.

В пятницу Кота припарковал свой седан у бара в центре Чарльстона. Ему не нравилось, что сегодня вечером у него было задание. Но если у него не было семейных проблем, Академию нельзя было игнорировать. В конце концов, они же обещали. Они уже целую неделю ездили навещать Сэнг.

Кота вышел из машины, сунув пару барабанных палочек в задний карман, чтобы освободить руки. Игра на барабанах для фальшивого оркестра в клубе была лишь одним из многих необычных заданий, которые Академия требовала от них. Это не было его любимым занятием, потому что это означало, что он будет бродить дольше, чем ему хотелось, особенно сейчас, когда он предпочитал проводить время с Сэнг.

Он включил телефон и нажал на розовое сердечко. Он нажал еще несколько кнопок, просматривая каждую камеру, пока не нашел ее. Его сердце подскочило, когда он снова увидел ее лицо.

Она свернулась калачиком на мягком стуле на чердаке. Ей не нужно было там находиться, но он знал, что ей это нравится. Кота улыбнулся в телефон, глядя на ее крошечные, совершенные черты лица и то, как она провела кончиками пальцев по фотографиям вокруг нее. Для верности он пересчитал ее пальцы на руках и ногах — идеальный набор из десяти для каждого. Именно так он убеждал себя, что с ней действительно все в порядке, все цифры учтены.

Он закрыл приложение, сунул телефон обратно в карман, прежде чем передумать насчет сегодняшнего вечера и уйти, чтобы быть с ней. Он не должен был так смотреть на нее, но не мог остановиться.

Точно так же, как он не мог перестать думать о том зеленом сердце в ванне и о том, как он узнал, что она внизу, в доме. Он восхищался ее умом.

Он также не мог перестать думать о том, как она выглядела, когда появилась в той же ванной. Он наблюдал за ней через камеру, прежде чем послать за ней Габриэля. Она была обнажена, и как бы ему ни хотелось отвести взгляд, он не мог. Ее нежная молодая грудь и изгиб обнаженных бедер возбуждали его, заставляя думать о вещах, о которых он поклялся никогда не думать с ней. Не сейчас. Не тогда, когда все было в таком беспорядке. Сейчас ей это было не нужно.

Кота попытался сосредоточиться. У него были другие причины для беспокойства. Ему нужно было заняться делами Академии.

Бар в центре Чарльстона был не слишком переполнен для вечера пятницы, но они пришли на несколько часов раньше. Внутри пахло плесенью и спиртом. В верхних динамиках играла рок-музыка. Шестеро посетителей уютно расположились у резного деревянного бара. Два бармена, облокотившись на барную стойку, разговаривали с людьми за стойкой. Кота догадался, что посетители в баре были завсегдатаями. Они казались более непринужденными, чем шестнадцать других людей, собравшихся за семью другими столиками у пустой сцены.