Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

— Вы без берсерков?

— Увы. В полном одиночестве, — подтвердил Гамов. — Берсерки испугались рыбки.

— Какой рыбки?

— Здесь было так холодно прошлой ночью. Берсерк еще курящий попался — совсем нас задымил. Стоишь мерзнешь, слушаешь, как он тебя достает, да еще и курево нюхаешь. Я попросил Фиа вообра­зить рыбку. Просто как лекарство от тоски.

— Это была маленькая печальная рыбка, светя­щаяся в темноте. Мы смотрели на нее, и нам стано­вилось веселее, — сказала Фиа.

Но у рыбки оказался маленький недоста­ток» — уточнил Пимов. — Обнаружилось, что она пожирает стокилограммового берсерка за полторы минуты. А ее чешую не взять даже разрывным наконечником. Вы не слышали криков?

Криков Сашка не слышал. Его больше интересовало, как берсерк очутился в воде.

— Да уж не купаться пошел. Рыба, оказывается еще и ядом плюется. Поднимается к поверхности и брызгает в глаза отравленной струйкой.

Сашка с тревогой оглянулся на овраг.

— Не волнуйся! — успокоил его Гамов. — Рыбки больше нет. Фиа вообразила небольшую ящерицу, которая сожрала ту рыбку.

Сашка представил себе небольшую ящерицу, ко­торая способна одолеть светящуюся рыбку, которая питается стокилограммовыми берсерками.

— И где ящерица?

Гамов грустно поведал, что и с ящерицей воз­никли сложности. Она где—то тут плавает, и поэто­му берсерки сюда не приходят. Сашка задрал голо­ву. В залитых луной тучах мелькала боевая двойка ведьмарей. Крайняя гиела летела у незримой грани­цы ШНыра. Сашка поразился отваге или безумию берсерка: малейшая ошибка — и они с гиелой по­гибнут. Но всадник откидывался в седле, послушная гиела отклоняла полет, и они проходили как по лез­вию бритвы.

— Лучшие у Гая! Меняют их каждые два часа, — сказал Гамов.

— А ты почему без гиелы?

Гамов ответил, что не собирается рисковать Алем. У этих ослов — тут он, наплевав на секрет­ность, ткнул пальцем в лесок между Копытово и бензоколонкой — на двенадцать гиел три кормушки и всего один фургон для обогрева. Клеток нет, ничего нет. Гиелы ярятся, бросаются друг на друга. Одну уже пришлось пристрелить: ей сломали кры­ло. Кости же крыльев у гиел, как у птиц, трубчатые, не срастаются.

Сашка посмотрел вдоль ограды ШНыра, туда, где за лесом лежал поселок А что, если... Другой такой возможности не представится!

— Пропустите меня? Я туда и обратно! — быстро спросил он.

Памов почесал нос указательным пальцем пер­чатки. Перчатка была, конечно, во всех отношениях гамовская. Ею можно было выбить нож и не поре­заться.

—В Копытово, что ли? Вообще—то не положено! Но так и быть, топай, только меня не выдавай, что я тебя пропустил! Но учти: там полно патрулей.

— Разберусь, — ответил Сашка.

Гамов, пожав плечами, показал ему на овраг. Мол, переплывай, и вперед. Никто не держит. В движе­нии своего соперника Сашка уловил нетерпение. Гамов был совсем не прочь остаться единственным поклонником Рины в мире живых.

В воду Сашка, конечно, не полез, а, чутко прислу­шиваясь к шорохам, пошел по насыпи вдоль оврага, отыскивая место, где можно переправиться. Кто—то, нагнав его, коснулся плеча. Сашка увидел Фиа. Гамов недовольно смотрел ей вслед, но удерживать не пытался.

— Я с тобой!

— А берсерки тебя не хватятся? — спросил Сашка.

— Они меня боятся. Считают, что у меня не все дома. Ты же так не думаешь? — Фиа остро взгляну на Сашку.

Сашка хотел заверить ее, что более здорового человека он не встречал, но вовремя сообразил что это будет звучать как издевка, и просто мотнул головой. Фиа успокоенно кивнула и, взяв Сашку за рукав, потянула его в овраг;

— Идем! Здесь притоплена пара бревен, сможем переправиться!

Лезть в холодную воду Сашке не хотелось:

— Да ну. Скоро мостик

— А за мостиком — четверка берсерков и арба­лет на треноге. Его вчера весь день устанавливали. Памов разве не сказал? — удивилась Фиа.

В оправдание Гамову Сашка вспомнил, что тог предлагал ему переправиться через овраг вплавь. А что он не послушал — это уже его сложности.

— Ты давно знаешь Гамова? — спросил Сашка.

— Не слишком. Раньше я считала, что он само­влюбленный индюк. А теперь вижу, что он заботли­вый! Увидел, что я мерзну, шапку мне мигом достал и это вот... — Фиа ущипнула за рукав свой летный полушубок. — Правда, мне неприятно, что Памов под всех подстраивается.

— Подстраивается? Он? — недоверчиво спросил Сашка.

— Да. Ему важно всем нравиться. С берсерком он был один, со мной — другой, с тобой — третий. Его так много, что он никакой. Он сам предает себя.

— А ты не предаешь?

— Я нет. — Фиа так это сказала, что Сашка ей сразу поверил. Фиа — всегда Фиа. Еще он подумал, что она могла бы стать миражисткой. Что—то в ней такое миражистское, не идущее на компро­миссы.

Над притопленными бревнами ходила темная вода с синеватым изломанным льдом. Сашка при­сел и вытащил кусок льда: он был тонок и прозра­чен. Сашка поднес его к лицу Фиа, и она вдруг по­казалась ему загадочной и прекрасной, как древний портрет в полумраке галереи. И тогда Сашка провел по льду пальцами, точно пальцы могли ощутить вы­пуклости масла.

— Зачем ты это сделал? — с волнением спроси­ла Фиа.

— Я ничего не делал! — сказал Сашка.

— Но зачем—то ты же сделал это ничего? — уточ­нила Фиа.

Осторожно ступая по притопленным бревнам, они добрались до середины оврага. Фиа поскольз­нулась и издала короткий возглас, далеко разнес­шийся над водой. Их услышали. Кустарник затре­щал. Кто—то яростно пробивался сквозь него в их сторону.

— А ну, кто там? Стой! — донесся хриплый, пре­рываемый бегом голос.

Возвращаться’ чтобы укрыться за забором ШНы— ра, было уже поздно. Вперед, только вперед! Рванув Фиа за руку, Сашка прыгнул на топкий берег, упал на колени, вскочил, и они, петляя, помчались по ле­су. Что—то мелькало сзади и справа. В темноте сви­стели. Наудачу выпущенный болт сбил кору с сосны в трех шагах от Сашки. Еще два болта пролетели выше, цепляя тесные ветви. Сообразив что бер серки определяют направление их бега по треску кустарника и движениям вершин молодого подлеска, Сашка стал петлять, стараясь двигаться где деревья росли не так тесно. Это сработало Больше по ним не стреляли, но свист стал ближе и резче.

Дремлющий лес оживал. Впереди взлетела осве­тительная ракета и, лопнув, повисла в воздухе Дожидаясь, когда ракета погаснет, Сашка и Фиа при­сели у корней упавшей сосны. Из своего убежища Сашка видел, как по краю поляны пробежали двое берсерков и скрылись в зарослях. Спустя минуту в ту же сторону проскочили еще двое преследо­вателей — кажется, их сбил с толку треск ветвей после первой пары берсерков. Теперь хочешь не хочешь — приходилось отступать к шоссе. От ко­роткой дороги на Копытово они отрезаны.