Федор Андрианов - Спроси свою совесть

От грустных мыслей её отвлёк голос сына:

— Мама, я пойду, мне пора!

— Денег, поди, нужно? Возьми в комоде.

— Нет, мама, — поспешно ответил сын, — за меня Толька Коротков заплатил, я ему после отдам.

— Нехорошо, сынок, в долг брать. Сколько билет-то стоит?

— Тридцать копеек.

— Возьми в комоде и отдай.

— Мама, а как же мы… — заикнулся было Иван.

— Ничего, перебьёмся как-нибудь. Обещала мне соседка за платье отдать. Бери, бери!

— Спасибо, мама!

Иван подбежал к матери, неуклюже чмокнул её в щёку, взял в комоде деньги и схватился за кепку.

— Ты бы хоть поел чего-нибудь! — крикнула ему вдогонку мать. — Поздно ведь придёшь!

— Потом, — на ходу ответил сын, натягивая осеннее пальто.

Мать только покачала головой. А Иван уже торопливо шагал по улице. Нетерпение подгоняло его. И чем ближе он подходил к кинотеатру, тем быстрее становились его шаги. Асфальтированный тротуар был покрыт тонким слоем осенней грязи, занесённой сюда с соседних неасфальтированных улиц. Ноги скользили и разъезжались.

Завернув за угол, Иван сразу увидел у кинотеатра оживлённую группу одноклассников. Ещё не успев рассмотреть их всех, по особенно радостному и в то же время тревожному чувству Сергеев понял, что Ирина здесь. Да, вот она, в серой, под цвет глаз, шапочке, весёлая, оживлённая. Бледноватый свет люминесцентных ламп делает её глаза глубже, темнее и ближе. Заглянуть бы сейчас в их глубину и прочитать самое заветное и, несомненно, самое счастливое!

— Пришёл! — радостным возгласом встретила его Лида Норина. — одного тебя ждём. Думали уже, что и не явишься.

— Опаздываешь, начальство, — шутливо заметил Толька Коротков. — Жена хана вся извелась, тебя ожидаючи.

— A-а, ты так? — закричала Лидка. — Вот тебе, получай за «жену хана»!

Она дважды стукнула своим небольшим, но крепким кулачком по Толькиной спине, тот передёрнул лопатками, блаженная улыбка расплылась по его лицу.

— Лида, стукни ещё разочек, только немного повыше: у меня там чешется.

— Да ну тебя! — отмахнулась Лида.

«Женой хана» Лидку прозвали ещё в девятом классе. Когда на уроке литературы читали по ролям драму Островского «Гроза», учитель попросил объяснить встретившееся в тексте слово «ханжа», так назвал Кулигин Кабаниху. Все молчали, только Лидка подняла руку.

— Ну, Норина, объясните, — попросил учитель.

Лидка вскочила и, не задумываясь, выпалила:

— Ханжа — это жена хана! — и победоносно оглядела всех, не понимая, почему весь класс от хохота улёгся на парты.

Впрочем, такие ляпсусы Лидка допускала довольно часто. В том же девятом классе, анализируя образ Старцева по рассказу Чехова «Ионыч», она серьёзно уверяла, что доктор Старцев стал… карманным вором.

— Я сама читала, — настаивала она, — что он ездил по вечерам и вытаскивал из карманов смятые жёлтые, зелёные, синенькие бумажки, то есть рубли, трёшницы и пятёрки.

И сколько её ни разубеждали, что по вечерам — значит, вечером, что вытаскивал он деньги не из чужих карманов, а из своих, она стояла на своём.

Десятиклассники стояли шумной группкой, перебрасываясь шутками, улыбками, короткими замечаниями. Беспричинное веселье, свойственное молодости, овладело ими — всё прекрасно: и жизнь, и этот вечер, и то, что они вместе, и то, что они молоды. И люди сегодня все такие милые, симпатичные и какие-то близкие.

— Пошли, ребята, — заторопилась вдруг Лида. — Сколько нас? Двадцать? Все здесь? Пошли, только не разбредаться! Билеты у меня!

И она, высоко подняв над головой билеты, направилась вперед. Девчата шагали за ней, а ребята замыкали шествие. Старенькая контролёрша у входа в фойе неодобрительно покосилась на них и сухо сказала:

— Только в зале, молодые люди, не шуметь!

— А в фойе можно? — выскочил Женька Курочкин.

— И в фойе нельзя! — ещё суше ответила контролёрша.

Лидка смерила Женьку негодующим взглядом.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — с невозмутимой серьёзностью обратилась она к контролёрше, — это очень благовоспитанные юноши, а, кроме того, я отвечаю за их поведение в общественных местах.

И важно прошла мимо. Женщина с сомнением посмотрела ей вслед, но ничего не сказала.

До начала сеанса время тянулось медленно. Рассматривать портреты надоело, и общая группа одноклассников рассыпалась на несколько мелких. Сергеев увидел, как девчата одной из групп, в центре которой была Лида Норина, о чём-то таинственно перешёптывались, поглядывая на него и на Ирину.

«Какую ещё каверзу они затевают?» — обеспокоенно подумал он. Но в это время прозвенел первый звонок, широко распахнулись двери кинозала, публика устремилась туда, вместе с ними потянулись и десятиклассники.

У самых дверей Лида Норина, сунув кому-то из подруг билеты, потянула Сергеева за рукав:

— Ваня, можно тебя на минуточку?

«Начинается!» — раздражённо подумал Иван и нехотя повернулся к Лидке.

— Ну, чего тебе?

Ему хотелось поскорее попасть в зал. Он мечтал сесть где-нибудь недалеко от Ирины, нет, не рядом, на это он и надеяться не смел, а где-нибудь близко, чтобы видеть её, а вот теперь из-за очередной и наверняка глупой выдумки этой Лидки все его надежды развалились.

— Слушай, Ваня, поможешь мне?

— В чём именно? — всё ещё сердито буркнул Иван.

— Понимаешь, мои пионеры, — она была пионервожатой в пятом классе, — хотят научиться по-настоящему играть в баскетбол. И мечтают, чтобы ты их хотя бы немного потренировал. Я им обещала поговорить с тобой. Потренируешь их, ладно? — она просяще заглядывала снизу в глаза Сергеева. — Ладно?

— Ладно, — ответил Иван.

Он всё ещё злился. Вот ведь, из-за какой-то пустяковины отвлекла его. Не могла завтра сказать, в школе, или хотя бы после кино А теперь, наверное, все уже уселись, придётся сидеть рядом с этой болтушкой — удовольствие ниже среднего. Он покосился на Лидку, но она просто не хотела замечать его угрюмость.

— Значит, договорились? — оживлённо щебетала она. — Когда тебе удобней? Во вторник после уроков, хорошо?

— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо ответил Сергеев, только чтобы отвязаться, и двинулся в зрительный зал. Но Лидка снова ухватила его за рукав:

— А ты не обманешь?

— Раз сказал приду, значит, приду!

«Вот пристала, назола, — зло подумал он. — И не отвяжешься он неё. Наши, наверное, все уже давно уселись. Интересно, кто рядом с Ириной сел?»

Не слушая больше Лидку, он направился в зал. Вошёл и остановился, разыскивая глазами своих.

— Восьмой ряд, — подсказала сбоку Лидка, но Сергеев уже сам увидел Женьку Курочкина, рядом с ним Тольку Короткова, чуть подальше Нину Чернову, а вот и серая шапочка Ирины, а рядом с ней… два свободных места!

«Мне и Лидке!» — мгновенно сообразил он. Сразу стало отчего-то жарко, ладони вспотели, ноги отяжелели, непонятная робость сковала его.