Алексей Лукшин - Конфуз (сборник)

Разглагольствовать с ним мадам не стала, но, будучи женщиной интеллигентной по своей сути, поделилась с ним, указав на полную его необразованность, а также рассказав о типографском способе изготовления картин.

Сердце, наполненное оптимизмом, и энергичный ум обрели новое состояние, странное и непонятное.

Он подошел к поджидавшим друзьям, сочувственно разделявшим поступок обезумевшего на миг товарища:

– Славок! Что делать-то? Домой?

– Вован, возьми картину, а то чувство такое, что все смотрят на меня и думают, какой я дурак, что с ней таскаюсь.

Без лишних домыслов, не придавая значения предмету, Вовка взял.

– Что, домой её повезём?

Славка побледнел, он не знал, что делать с ней дальше.

– А модница взять по дешёвке не хочет? Хоть за десятку! – Юрка реально оценил происходящее.

Поникшее и удручённое лицо Славки искривилось:

– Нет, не хочет; ни за двадцать, ни за десять. Да и жалко мне, столько трудов вложил, ну и денег, конечно.

Дорога домой казалась длинной.

– Друг, а знаешь, что думаю, – беседа шла, легче переносилась усталость, а мрачные мысли в молчании начинали преследовать обманутое сознание.

– На выставке на той! Все понимали, о чём речь. Подходят трое огромных парней, навязчиво предлагают купить фанерку, объясняя, что именно это и есть тот самый Маковский.

– Ну да, испугались.

– А были бы понастойчивей, возможно, и продали. Недорого, но продали бы. У нас лица небритые, глаза голодные, да, если жрать хочется, злые на весь мир. Художник тот перекрестился, когда ушли от него. И спровадил нас туда, в институт Грабаря. Верно, сильно посмеялись над собой, как мы их напугали, а они ловко отправили нас к ещё более маститым, известным людям. Так запросто.

– А профессор, вот чудак! Не сказал, а подыграл им.

– Но когда про Маковского заговорили, серьёзно нас принял. А когда увидел, подумал, смеются над ним, что ли. Но не развенчал наши мечты. А как он произнёс: «Таким вещам здесь не место»!

– Надо так впороться! Старина Маковский! Старина Маковский! – и Славка заснул с мыслью «А как всё начиналось!»

Перед входом в клинику «Всё для планирования семьи» остановился тёмно-синий сто сороковой «Мерседес». Значок «LONG» подчёркивал статус – «первый среди равных» между немецких собратьев.

Из машины вышел светловолосый типаж гренадёрского сложения и окликнул друга:

– Генок. Ты чего расселся? Идём.

Гена, откинувшись на сиденье, блаженно вслушивался в музыку. Не открывая глаз, брякнул:

– Не-е. В машине посижу. Покайфую. Иди один.

Друг неодобрительно ойкнул, но зная, чем разжечь интерес, наставленчески прогундел:

– Идём. Девок настоящих посмотришь. Клиника частная. Врачихи и медсёстры – все как на подбор. Познакомиться с нормальным человеком не хочешь, что ли?

Гена приоткрыл глаза, поводил ими задумчиво и оптимистично поспешил за другом.

В дверях их ждал известный профессор. Измерив их вид подумал: «кремлёвские омоновцы, только в штатском». Но упреждённый об одном бесплатном посетителе вежливо спросил:

– Михаил, так вы вдвоём? – и показал на Гену.

Не глядя на профессора, Миша даванул:

– Там видно будет.

Гиревидные плечи Гены под мягкой кожаной курткой, заросшие густые чёрные волосы, спадавшие на них, делали его похожим на Джо Дассена.

В коридоре Миша негромко и нагло сказал другу:

– Клиника лучшая в Москве. За всё уплачено сверху.

На правах старшего зашёл в кабинет уролога, с которым разговаривал профессор, лукаво кидая взгляд на дверь и вошедшего. Увидев, сразу замолчал и удалился.

Врач показал на каталку с высокими никелированными ручками для лежачих больных и предложил лечь на неё.

Миша залез и, еле удерживая равновесие и стоя на коленях в рост, спросил:

– Зачем?

Врач, вознамерившись блюсти всё по Гипократовской чести, продолжал:

– Теперь снимайте брюки и нижнее бельё. Вставайте на четвереньки.

Говоря, врач отошёл в угол кабинета. Надел перчатки и поправил привычным движением каждый палец.

Слушаясь указаний, Михаил по инерции готовился, но, вдруг увидев указательный палец врача, приготовленный, чтобы залезть ему в одно межбулочное место, резко спрыгнул с кушетки. Не будучи зафиксированной, она откатилась.

– Ты чё, прохвост! Ты чё надумал?!

Врач всё понял. Испуганно отбежал и начал перебирать книги на столе. Отыскав нужную, извиняющимся тоном начал убеждать:

– Вы не верите. Вот книга. Для точного анализа надо помассировать простату.

На что услышал более убедительное возражение:

– Слышь, простата. Мне точность не нужна. Мазок вот возьми. Хватит тебе поизучать. Потом расскажешь.

После взятого анализа догадливый Миша предложил врачу:

– Там в коридоре второй. Если есть тяга помассировать, я крикну.

С надменным лицом Гена сидел на диване напротив двери. Майка вздымалась на нём, как на римском легионере. Накачанные длинные ноги в джинсах и замшевых модных туфлях, как речные пороги, перегораживали проход. Дверь открылась. Вышел Миша и самодовольно доложил приятелю:

– Чё развалился? Иди. Халява.

Гена только и понял: можно провести бесплатный анализ. Машинально встал и скрылся за дверью в кабинет.

Через несколько минут дверь начала приотворяться. В щели показались нос и любопытные глаза Миши. Постреливая глазками, он наблюдал за картиной и вслушивался в скрип ходуном ходившей под тяжестью Гены кушетки.

Гена на четвереньках, почему-то с обнажённым торсом крепко ухватился за ручки. Весь бугристый, вылитый из мышечной массы, словно из пластилина, покачивался в такт указательного пальца врача. В унисон звуку «уу-ии, уу-ии» двигались вращающиеся колёса кушетки и свисающая чёлка парня. На его мраморном лбу светилась чудовищная испарина. По-собачьи грустные глаза говорили о том, что он потерял самое дорогое на свете. Во всё плечо растеклась крупная отчётливая татуировка: парящий с неба на парашюте череп в берете и многозначительная надпись: «ВДВ».

Сдерживаемый другом натиск врача, растерянное лицо, неживые мутные глаза и мученическая обстановка расшевелили щель в двери, и оттуда послышался напев:

После чего дверь плавно закрылась.

Перед сидевшими клиентами, ожидавшими свою очередь, в открытой двери встал какой-то маленький сжавшийся человек, в два раза меньше того, прежнего, заходившего вне очереди. Отсутствующий вид, вытянутые руки искали косяк, чтобы удержаться в равновесии. Перед тем, как вступить в коридор, он замер и повернулся в полубок, чтобы не застрять. Тут же послышался победоносный возглас друга Миши: