Джорджетт Хейер - Тайная помолвка

Очевидно, вполне разделяя ее взгляды, голосом, в котором мольба преобладала над укором, миссис Андерхилл сказала:

– Право же, Тиффани, милочка! Тебе не следует так говорить! Что скажут люди, если услышат тебя? Так не подобает – и я уверена, что мисс Трент согласится со мной!

– Да какое мне до этого дело!

– Что ж, это лишний раз показывает, что ты – глупая гусыня! – заявила Шарлотта, грудью вставая на защиту своего идола. – Потому что мисс Трент – куда более воспитанная и светская леди, чем ты, чем даже мы все, и…

– Благодарю тебя, Шарлотта, довольно!

– Зато это правда! – с вызовом проворчала себе под нос Шарлотта.

Не обращая более на нее внимания, мисс Трент улыбнулась миссис Андерхилл и сказала:

– Да, мадам: говорить такие вещи – неуместно и непозволительно, да и крайне неумно к тому же.

– Почему это? – поинтересовалась Тиффани.

Мисс Трент окинула ее задумчивым взглядом.

– Видишь ли, какая странность: я часто замечала, что стоит тебе начать похваляться собственной красотой, как ты неизменно утрачиваешь ее толику. Полагаю, это как-то связано с выражением твоего лица.

Озадаченная Тиффани подскочила к зеркалу в тяжелой вычурной раме, висевшему над камином, и принялась с тревогой вглядываться в свое отражение.

– Правда? – наивно спросила она. – Неужели это действительно так, Ансилла?

– Да, совершенно определенно, – отозвалась мисс Трент, без малейших колебаний кривя душой. – Кроме того, когда девушка предается самолюбованию, это настраивает людей против нее, и очень скоро она обнаруживает, что ей отпускают куда меньше комплиментов, чем всем остальным дамам в ее окружении. А ведь нет ничего лучше изысканного комплимента, вовремя сказанного в твой адрес!

– А ведь правда! – воскликнула пораженная Тиффани. Рассмеявшись, она, вальсируя, пересекла комнату и обняла мисс Трент. – Я действительно люблю вас, ужасное создание, потому что, как бы гадко вы себя ни вели временами, вы никогда не сердитесь и не лицемерите ! Решено: я больше не буду восхищаться собой и прошу прощения за свое поведение! Ах, Пейшенс, ты точно уверена, что к нам приезжает сэр Уолдо?

– Да, поскольку Уэдмор сообщил папе, что он получил распоряжение от поверенного мистера Калвера подготовить все к приезду сэра Уолдо на будущей неделе. И что тот привезет с собой еще одного джентльмена и нескольких слуг в придачу. Бедные Уэдморы! Папа как мог постарался успокоить их, но они пребывают в таком волнении! Очевидно, мистер Смит рассказал им, какая состоятельная и важная персона сэр Уолдо, и теперь они опасаются, что он ожидает такого комфорта и обхождения, какого они не в силах ему обеспечить.

– Вот, кстати, – неожиданно вмешалась в разговор миссис Андерхилл, – это напомнило мне кое о чем, что я очень хотела бы знать, моя дорогая! Потому что я не поверила своей Мэтлок, хотя она узнала обо всем от самой миссис Уэдмор. Правду ли говорят, будто мистер Калвер не оставил им ничего, кроме двадцати фунтов и золотых часов?

Пейшенс скорбно кивнула.

– Да, мадам, боюсь, что так. Я знаю, о мертвых нельзя отзываться дурно, но при этом меня не покидает чувство, что это мелко и неблагодарно с его стороны, особенно после стольких лет верной службы!

– А вот я никогда не понимала и не пойму, почему это после смерти человек должен становиться лучше, чем был при жизни! – с непривычной живостью воскликнула миссис Андерхилл. – Он был гадким, дурно воспитанным скрягой, и можете не сомневаться – таким и остался! И попал он наверняка не в рай! А если ты заявишь мне, что нужно с уважением отзываться и о тех, кто угодил в другое место, то большей нелепости я до сих пор не слыхала, дорогая моя!

Пейшенс не удержалась от смеха, но заметила:

– Да, конечно, но, пожалуй, не стоит судить других, к тому же еще не зная всех обстоятельств. Признаюсь вам, мама придерживается того же мнения, что и вы, но папа утверждает, что мы не можем знать, чем объясняется неблагодарность мистера Калвера, и что мы должны, скорее, пожалеть его. Наверняка он был очень несчастен!

– Что ж, твой папа, будучи священником, просто обязан говорить то, что подобает доброму христианину, – рассудительно заметила миссис Андерхилл. – Но мне больше жаль Уэдморов – хотя, на мой взгляд, будь у них хоть капля здравого смысла, они бы ушли от старого скряги еще много лет назад, а не надеялись, что он позаботится о них, когда и слепому было видно, что этого не произойдет, чего бы он там им ни наобещал! Ну, и кому они теперь нужны в таком-то возрасте? Можешь ты мне сказать?

Однако, поскольку мисс Чартли оказалась не в состоянии ответить ей, она лишь вздохнула и покачала головой, дав Тиффани возможность направить беседу в иное, куда более благодарное, по ее мнению, русло. Она поинтересовалась у тетки, как скоро после его прибытия та намерена нанести визит сэру Уолдо.

По натуре и происхождению миссис Андерхилл отличалась скромностью и смирением, и, несмотря на все старания вести себя подобно знатной леди, она так и не смогла усвоить все тонкости и нюансы поведения в высшем свете. Но кое-что она все-таки знала и потому воскликнула:

– Боже милосердный, Тиффани, что ты предложишь в следующий раз? Как ты могла подумать, что я сочту возможным нанести визит джентльмену? Будь жив твой дядя, он бы, несомненно, наведался к нему в гости, если бы счел уместным, в чем, кстати, я сильно сомневаюсь, потому что какой смысл оставлять визитные карточки в прихожей сэра Уолдо, если он не намерен надолго задерживаться в Брум-Холл?

– Значит, это должен сделать Кортни! – провозгласила Тиффани, пропустив мимо ушей последние слова тетки.

Однако Кортни, к вящему ее негодованию, отказался наотрез. Скромность, правда, не относилась к числу его добродетелей, как и его манеры, особенно в собственном доме, не отличались изысканностью. Но предположение, что он в свои девятнадцать лет выкажет столь вопиющую наглость, что навяжет свое общество сэру Уолдо, оскорбило его до глубины души. Побледнев как смерть, он заявил кузине, что она, должно быть, спятила окончательно, если считает его способным на подобную дерзость.

Настойчивость, с которой мисс Уайльд вступила в спор, и взрыв ее сердитых слез привели миссис Андерхилл в нешуточное смятение. Как позже она призналась мисс Трент, она искренне надеется на то, что сэр Уолдо не нарушит их мир и покой.

– Не знаю, чем вызван такой ажиотаж вокруг него, но вы же сами видели, как Тиффани буквально взбесилась, когда Кортни счел неуместным со своей стороны нанести ему визит! Знаете, моя дорогая, я не стыжусь признаться, что пребываю в некотором беспокойстве, потому что вы же знаете, какая она!

Мисс Трент и в самом деле знала. Своим нынешним положением она была обязана именно этому знанию, позволявшему ей в прошлом держать в узде неуправляемую и взбалмошную красавицу куда успешнее, чем кому-либо еще.