Книга без названия

- Обвязался?

- Да.

- Иди. Смело иди. Прижимайся к горе, как к маме. Ногами щупай дорогу. Ты не упадешь - я держу. Ты уже идешь?

- Да.

- Здесь недалеко. Еще иди. Хорошо. Открывай глаза.

Лешка открыл: перед ним стоял улыбающийся Оарцхо. Здесь была не площадка, а что-то вроде ямы в камнях.

- Все. Дальше совсем легко.

Вещи разбирать не стали. Оарцхо дальше полез не сам, а приказал Леше. Леша с мотком веревки на плече перекарабкался через два уступа и оказался на плато, освященном ярким солнцем. Все вокруг видно, как на ладони. Стояла тихая безветренная погода. Такая чистая красота кругом!

Тут они основательно расположились на отдых. Лешка проголодался, а ведь завтракал плотно. Поели сыр с чуреком. Очень вкусно!

- Давай сюда Лешка свой бинокль. Посмотрим, что делают наши гости.

Оарцхо перестал есть, стал смотреть в бинокль.

- Овец выгоняют. Увести хотят. Так! Трое военных, остальные гражданские. Во-о-от он! Я так и знал, что он приведет их. Сын Бачи. Ладно. А где же их лошади? Где-то внизу оставили с охраной. Мы туда пойдем, отберем для себя хороших лошадей.

Они стали спускаться к тому месту, где стоит Большой Чурт. Здесь когда-то давным-давно, лет триста назад, горец Бийсарха с братьями сделал засаду против банды похитителей людей. Банду уничтожили, людей освободили, но Бийсарха погиб. Этот чурт посвящен ему. В этом месте врагам разойтись невозможно - очень узко; победитель уходит, побежденные остаются… лежать на земле.

По мере приближения стали ступать осторожнее. Сквозь шум реки явственно слышалась русская речь. Оарцхо поднял руку. Они легли меж камней, прижавшись к земле. Оарцхо смотрел сквозь кустик.

- Трое. Двенадцать лошадей. Смелые! Хочешь посмотреть? Шапку сними. Выше куста не поднимай голову.

Действительно, их было трое, сидели у костра. У одного автомат, у двоих винтовки. Лошади стояли в стороне - им задали корм - у каждой на шее торба.

- Можно расстрелять, но шум поднимется, да и с этих гражданских дружинников начинать не хочется. Не по-мужски это. Разоружили и отпустили, а с теми немного поговорим. Ты автомат возьми в руки и стой здесь. Я пошел.

Оарцхо встал во весь рост из засады и стал спускаться, Лешка тоже встал и навел автомат на тех, кто сидел у костра.

Их сразу заметили.

- Эй вы, шакалы! Встать!

Они разом обернулись на окрик.

- Оружие на землю! Руки поднимите! Теперь назад отойдите чуть-чуть. Хорошо! Пистолет-мистолет есть? Нету? Жить хотите?

У тех со страха язык отнялся.

- Значит, не хотите?

- Хотим! Мы гражданские, мы не солдаты…

- Вы не гражданские. Гражданские с оружием не ходят. Вы - грабители, советские бандиты. Давай бег-г-гом до самого Орджоникидзе! Назад не смотрите.

Один тронулся с места, пошел, оглядываясь, потом побежал, остальные за ним.

- А ты не боишься, что они…

- Нет, не боюсь: они умирать не хотят. Собери оружие. Я лошадей выберу.

- Где мы их будем держать?

- Есть место у Хасана. Как-нибудь надо сохранить до весны; других отдадим отряду Хучбарова. Поехали навстречу остальным.

Они проехали с километр вверх, лошадей спрятали, а сами устроили засаду.

- Без моей команды не стреляй. Лишней крови не надо. Бьем сперва военных, энкеведешников, а потом, если окажут сопротивление, остальных. Ты вон за тот камень садись.

- Можно я из карабина?

- Можно.

Сперва показались из-за поворота Пихи и козел, глава стада, потом отара стала с блеянием спускаться в лощину, потом с оружием за плечами показались трое в форме НКВД и пятеро в гражданском. У энкеведешников были автоматы, остальные при новеньких карабинах. Шли они спокойно, не опасаясь засады, спокойная ночь придала им смелости.

Офицер- чекист шел, держа руки на автомате, который висел у него поперек груди, готовый в любую минуту открыть огонь, это был опытный и старый зверь, не лишенный боевой отваги. Черный дубленый полушубок ладно сидел на его плотном теле, глаза зорко смотрели из-под лакированного козырька. Он резко вскинул одну руку, фуражка с него упала, сам повалился лицом вниз. Двое остальных открыли огонь наугад. Гражданские залегли, стали отстреливаться. Второго энкеведешника сразила пуля Лешки, он повалился на бок и страшно кричал:

- Перевяжите мне ногу, я теряю кровь! Перевяжите мне ногу, а то я умру!

Третий военный побежал назад к повороту, но добежать не успел, подпрыгнул, оступился и полетел с обрыва вниз, в пропасть.

- Вы окружены! Сложите оружие, а то перестреляем всех до единого. Прекратите стрельбу!

Наступила тишина, кричал только раненый, и ему было не до сражения.

- Вставайте! Оружие на землю!

- А вы убивать не станете?

- Нет, кто выполнит приказ. Мы и так можем всех вас перестрелять. Быстро!

Один вскочил на ноги и резко отбросил от себя карабин. То же самое повторили еще двое.

- Отойдите в сторону, но не бегите.

Двое продолжали стрелять.

- Старик, если ты еще хоть раз выстрелишь, я убью тебя и того парня, что рядом с тобой. Они тоже поднялись, оставив оружие на земле.

- Отойдите к остальным.

Оарцхо встал из засады, но прежде чем спуститься вниз, сказал другу:

- Сиди на месте, приготовь автомат. Если со мной, что случится, всех убей. Одну очередь дашь поверх, чтобы поняли, что шуток не будет.

- Прямо сейчас?

- Да.

Оарцхо с винтовкой наперевес стал спускаться по откосу, а короткая автоматная очередь лишила остатки духа охотников за чужим добром.

- Мы же стоим… и все…

- Не стреляйте! - прикрикнул на свой «отряд» Оарцхо. - Они же сложили оружие.

- Да! Да! Мы сложили… Нас заставили…

- Никто вас не заставлял, не врите. Вы - добровольцы. Но…

Оарцхо подошел к корчащемуся на земле энкеведешнику, навел на него винтовку.

- Жить хочешь?

- Ты оставишь меня в живых?

- Я продам тебе твою жизнь за одно слово.

- Какое?

- Кто расстрелял стариков и больных в Волчьем Рву?

- Это не мы. Это истребительный отряд имени Черноглаза, командует старший лейтенант Черныш, сорок бойцов, все обстрелянные чекисты. Теперь добьешь?

- Нет. Договор - дело твердое. - Оарцхо махнул разоруженным рукой. - Забирайте его и айда. Сперва туго перевяжите ногу, а то вся кровь из него вытечет.

Оружие он оттащил подальше. Тут он заметил Пихи, который стоял, прижавшись спиной к горе, рот широко открыт, глаза осоловелые от страха.

- Иди сюда, - приказал ему по-ингушски Оарцхо. - Ты в штаны не наложил?

- Н-нет.

- Тогда снимай.

- Что снимать?

- Штаны.

- Зачем?

- А зачем они тебе?

- Я же, Оарцхо, ингуш, мужчина, родственником тебе прихожусь.

- Ты не ингуш, тем более не мужчина. Мужчина-ингуш врагов на своих не поведет. О родстве и говорить смешно. Снимай!

- Не позорь меня! - взмолился тот.

- Ты сам себя опозорил. Снимай! А то я тебе мужские «патроны» отстрелю. И зачем только их тебе Бог повесил?