В компании теней. Книга 1. Ч1

— Его невосприимчивость к боли не имеет себе равных, — произнёс Кархарт, пытаясь ничем не выдать своего беспокойства, ледяным холодом спускавшегося вниз по спине.

Син побледнел, на его коже проступили капельки пота, он задрожал сильнее, но лицо его оставалось спокойным и невозмутимым, пока Гарри не включил ошейник на максимальную мощность. Син, дрожа, упал на пол и закрыл глаза, но не издал ни звука.

Кархарт пригвоздил Гарри мрачным взглядом. Ликование охранника было настолько очевидным, что он с трудом сдерживался.

— Отставить!

Гарри подчинился, обменявшись гадкой ухмылкой с Дэннисом.

— Ошейник нужно перепрограммировать, прежде чем его выпустят из камеры, — спокойно заметила Вивьен и вынула пульт из рук Гарри. — Он должен выводить его из строя раньше, чем будет активирована максимальная мощность.

— Все объекты, на которых испытывали ошейник, бились в жутких конвульсиях и теряли сознание, когда его включали на максимальную мощность.

— Вы сами сказали, что его болевой порог намного превышает порог чувствительности обычных людей. А теперь откройте дверь.

Трэвис ввёл на панели серию кодов. Раздался тихий гудок, и зелёный огонёк сообщил, что дверь не заперта. Вивьен хотела войти в камеру одна, но Кархарт вошёл следом. Син посмотрел на них, оскалив зубы в болезненной гримасе.

— Ты меня понимаешь? — спросила Вивьен.

Син прижался спиной к стене, тяжело дыша. Его губы скривились в мрачной усмешке.

— Помнится, я довольно свободно говорил по-английски. Но, кажется, надев это красивое ожерелье, которое вы мне подарили, я на мгновение лишился дара речи.

— Удобное оправдание, ничего не скажешь, — Вивьен скептически взглянула на наручники Сина и остановилась достаточно далеко, чтобы он не смог до неё добраться. Она сжимала пульт в руке, но не попыталась им воспользоваться. — Смею надеяться, ты достаточно умён, чтобы понимать, что ты всего лишь марионетка Агентства, ничего более.

— А я-то грешным делом решил, что я любимая игрушка Кархарта, — усмехнулся Син, ничуть не задетый её презрительным холодным тоном. Он смотрел на Вивьен прищурившись, в глубине зелёных глаз таились опасность и холодный расчёт, заставлявшие охранников нервно переглядываться. — Я в курсе моей ситуации, женщина. Но вот чего я не понимаю, так это зачем ты сюда явилась. Чтобы напомнить мне об этом?

Вивьен перебила его, в её голосе звучала сталь:

— Ты будешь обращаться ко мне Инспектор и никак иначе.

Губы Сина скривились в полуулыбке-полугримасе. Взгляд зелёных миндалевидных глаз поднялся на Кархарта.

— Что этой женщине от меня нужно? Я прекрасно проводил время в шестимесячном ступоре.

— Син…

— Окей. Инспектор, какого хера тебе от меня нужно?

Кархарт напрягся, но Вивьен не стала активировать ошейник.

— Полагаю, тебе известно, что работа Инспектора заключается в том, чтобы деятельность Агентства оставалась для внешнего мира незаметной. Не знаю, какими были твои отношения с предыдущими Инспекторами, но уясни себе следующее: я не люблю исправлять ошибки, которых можно было избежать. Если ты полагаешь, что, выйдя отсюда, ты сможешь делать всё, что тебе вздумается, то ты заблуждаешься. Где бы ты ни находился — на территории компаунда или где-то ещё, я буду за тобой следить. И если ты создашь мне ненужные проблемы, я буду вынуждена рекомендовать Маршалу вернуть тебя в коробку. А ты ведь не хочешь обратно в коробку, так ведь? Приятного в этом мало, учитывая, что у тебя клаустрофобия.

Син внимательно посмотрел на Кархарта и усмехнулся.

— Интересно, кто тебе это сказал?

— Это неважно, — отрезала Вивьен. — Лучше сосредоточься на том, что действительно важно, а именно — не разочаровывай меня. Последствия тебе не понравятся. Сможешь запомнить это простое правило?

Син вперился в неё недобрым взглядом.

— Женщина, достань меня из этого ящика, и я сделаю всё, что пожелаешь.

— Видимо, нет, — Вивьен покоробило от этого слова — «женщина». Она посмотрела на него своими холодными голубыми глазами с нескрываемым презрением.

Син ответил ей долгим молчанием и не менее тяжёлым взглядом. Сложно было понять, какие мысли таились в омуте этих блёклых зелёных глаз.

— Может, наконец, скажешь, зачем пришла на самом деле? — Син угрожающе сощурился. Среднестатистический человек уже отвернулся бы, отпрянул бы в ужасе и бросился наутёк, гонимый страхом быть растерзанным хищным зверем. Но Вивьен смотрела ровно, в стеклянных голубых глазах не отражалось ни единой эмоции.

На какое-то время в камере воцарилась тишина. И когда уже казалось, что ответа он не дождётся, она произнесла:

— Скоро узнаешь.

Не проронив больше ни слова, Вивьен повернулась к Сину спиной и вышла из камеры.

Син пожал плечами, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, словно утратив всякий интерес к Инспектору, когда попытка запугать её с треском провалилась.

— Люди, вы реально помешались на этой вашей секретности.

— Веди себя прилично, Син, — проворчал Кархарт.

— В противном случае ты всегда можешь воспользоваться ошейником, чтобы держать меня в узде.

Кархарт нахмурился, но не стал преприраться с Сином на виду у всех, предпочтя последовать за Вивьен в коридор. Когда они отошли от камеры на значительное расстояние, он спросил:

— Что вы решили?

— Он производит впечатление человека, обладающего гораздо большим самоконтролем, чем ему склонны приписывать. Я дам вам рекомендацию относительно его нового напарника.

— Я не знал, что у вас на примете есть кандидат. Кто он?

— Мой сын.

На ум приходило много вопросов, но Кархарт проглотил их прежде, чем они успели сорваться с губ, ограничившись шокированным:

— Почему?

— Он достаточно уравновешен, чтобы не реагировать на его выпады, и достаточно умён, чтобы не вестись на его игры.

— Понятно.

— Я сообщу ему об этом завтра.

Они направились к выходу, и Кархарту оставалось только удивляться тому факту, что Вивьен фактически вынесла своему сыну смертный приговор.

Перед Бойдом возвышался фармацевтический компаунд* Джонсонс — напоминание об исключительности Лексингтона, символ неравноправия.

Бойд родился и вырос в Лексингтоне, неподалеку от Сидар-Хиллс, но никогда раньше здесь не был. Раскинувшийся в северной части города за высокими воротами, окружённый деревьями, этот компаунд был одним из тех немногих мест, которые избежали бомбёжек. Третья мировая война разразилась вскоре после рождения Бойда, но отголоски её были слышны и по сей день. Настоящий город, который Бойд никогда не видел, был заброшен; захлебнувшийся в преступности, где-то разрушенный до самого основания, а где-то восстановленный.