Патрик Уайт - Фосс

– Где Лора? – спросила тетушка и мать, рассеянно целуя ее по привычке.

– Не знаю, – ответила Белла.

Разговаривать ей не хотелось. Она парила в облаках. Теперь она была сама по себе.

– Лора! – позвала миссис Боннер. – Вот ведь досада! Лора, лошади не могут ждать вечно, ты знаешь, чем это кончается!

– Том уже здесь? – спросила Белла, надевая старые перчатки для пикника. Щеки ее прелестно раскраснелись.

– Будто ей не приходилось испытывать на себе недовольство слуг, которых заставляют ждать! Что может быть хуже! Лора! – не унималась миссис Боннер.

– Да, тетя, – ответила племянница с необычайной кротостью. – Я не задержу вас ни на секунду.

– Ты же не одета!

– Я никуда не еду.

– Неужели вы лишите нас такого удовольствия? – спросил Том Рэдклиф, который только что прибыл и смотрел не на ершистую кузину, а на свою драгоценную собственность.

– Принглы ждут нас всех! – возмутилась миссис Боннер.

Та отправилась бы и на одной ноге, лишь бы ни на дюйм не отступать от выбранного курса.

– Моего ребенка мучают газы, и я должна остаться, ведь он так во мне нуждается, – с серьезным видом ответила Лора.

– Неужели вы и от газов избавлять научились? – спросил Том Рэдклиф.

Дальновидная миссис Боннер углядела в этом трагедию куда более значительную, чем плохое самочувствие младенца.

– Твой ребенок! – всхлипнула она. – Подайте руку, Том. Мне понадобится ваша поддержка.

Она разрыдалась, и ее увели в экипаж.

Теперь Лора была свободна. Вытерев о передник мокрые руки, которые наблюдательный доктор Бэджери счел слишком красными, она вернулась наверх. Лора всегда стирала разнообразные предметы детской одежды сама, поскольку сразу решила, что в этом заключается ее долг.

В тот день вполне здоровый ребенок лишь немного капризничал. Молодая женщина стояла и смотрела на девочку. Теперь больше никто не усомнился бы в их родстве. Объятые тайной молчаливого сговора, они нежно трогали друг друга, их покрывали тончайшие серебристые паутинки улыбок. Вдруг по лицу матери пробежала тень, сердце забилось быстрее, она подхватила ребенка на руки и принялась ходить взад-вперед.

Молодая женщина расхаживала по знакомой комнате, среди равнодушной мебели, но этих двух близких существ настигла буря цветов куда более темных, чем страсти людские. Пока их покачивало, швыряло и бросало, беспомощность и отчаяние окрасили кожу женщины в уродливую коричневу. Что ей было делать? Чувствуя, как его затягивает водоворот сверхъестественных опасностей, дитя могло хотя бы криком позвать на помощь мать и надеяться на спасение. А вот матери уповать было не на кого, и она совершенно растерялась.

– Душа моя, душа моя, – шептала Лора Тревельян, целуя девочку. – Мне так страшно!

Поцелуи подарили младенцу иллюзию безопасности, он успокоился и заснул. Мать видела, как на него спустилась благодать сна. И тогда ей пришло в голову помолиться о любви и защите Высшей силы, однако она не решалась, потому как страшилась осознать невозможность защитить это доверчивое дитя. Только ближе к вечеру она прониклась всей глубиной собственного отступничества и ощутила полную опустошенность.

Когда Лора наконец нашла в себе силы для молитвы, она не стала преклонять колена, лишь робко присела на краешек стула с прямой спинкой. Она выговаривала слова медленно и четко, надеясь, что они выйдут за пределы ее разума. И все же она молилась. Не за себя, ведь на себя она давно махнула рукой, не за ребенка, ведь он все равно спасется в Судный день. Она молилась за того, ради кого построила ковчег любви. Она молилась снова и снова за Иоганна Ульриха Фосса, пока не получила вместо будничного хлеба слов божественную пищу.

В тот вечер Лора Тревельян сидела и слушала, как тетушка делится с дядюшкой подробностями пикника Принглов, хотя в истинной подоплеке ее рассказа ни у кого не возникло ни малейших сомнений.

– Воздух был такой бодрящий! – объявила миссис Боннер, восторженно вздыхая. – Все держались любезно, некоторые даже проявляли хорошую осведомленность, ведь столько путешествуя по свету, поневоле наберешься всевозможных знаний. Не забыла ли я упомянуть, что среди гостей присутствовало несколько офицеров с «Наутилуса» и «Фенхеля»? Ничего удивительного! От Уэверли до нас такая разбитая дорога! Жуткая тряска, и хуже всего был поистине адский путь к дому судьи де Курси, чья жена, как выяснилось, истинная леди с самыми лучшими связями в Лестершире, и нам показали и оранжереи, и сады! Во время этой маленькой экскурсии я выслушала чрезвычайно интересную лекцию о топиаре [35] Топиар – искусство фигурной стрижки деревьев и кустарников. от мистера Бэджери – вы наверняка слышали, мистер Боннер, о мистере Бэджери, корабельном враче с «Наутилуса», который сопровождал Уну Прингл во время ее последнего к нам визита.

Мистер Боннер мог целыми вечерами не отвечать на реплики супруги, и при этом они прекрасно друг друга понимали.

– Так вот, по всей видимости, мистер Бэджери известен миссис де Курси, и он принадлежит к семье, занимающей весьма высокое положение в обществе, благодаря матери, с которой живет между плаваниями, потому как при всех своих многочисленных достоинствах до сих пор остается холостяком!

Лора, несмотря на принятое решение, пожалела, что не смогла прогуляться по дорожкам вдоль обстоятельных, мужественных, аккуратно подстриженных живых изгородей, касаясь их рукой. Временами ей так не хватало этой обстоятельности…

Миссис Боннер помолчала, завязывая узелок, который требовался для ее искусной работы.

– Прости, Лора, что не спросила про Мерси, – сказала она. – Я и сама весь день из-за нее переживала.

– Прости, тетя, если мы доставили тебе неудобства, – ответила Лора. – Похоже, я переволновалась напрасно. Однако не могу же я пренебрегать обязанностями, исполнять которые поклялась!

Миссис Боннер промолчала. В тот момент мистер Боннер неловко заерзал. Лицо постороннее, возможно, и не уловило бы нежной привязанности между супругами, но они действительно были парой, даже находясь в ссоре, их соединяли многочисленные запутанные, нерушимые, неосознанные узы.

Поэтому, дождавшись, когда принесут чай, мистер Боннер приступил к делу. Он встал у камина, который был центром дома и где горел скромный огонек, потому как вечера стояли холодные. Он сказал:

– Послушай, Лора, ты ведь девушка разумная, и мы должны принять в отношении этого ребенка соответствующее решение.

Лора не ответила. Она похолодела, сплела пальцы и смотрела, как корчится пламя за каминной решеткой.

– Ты должна понимать, что данное положение недопустимо, как бы тебе ни хотелось оставить себе чужого ребенка!