Патрик Уайт - Фосс

– Это противоестественно, что ты так упорствуешь в своей привязанности. Ты ведь юная девушка! – вздохнула миссис Боннер.

– Будь я замужем, – ответила Лора Тревельян, – вряд ли бы что-нибудь изменилось.

Жалкий огонек разгорался острыми, тонкими, отчаявшимися языками пламени.

Миссис Боннер фыркнула.

– Но ведь у ребенка нет фамилии! – заметила она. – Меня, мягко говоря, удивляет, что ты не считаешь нужным поразмыслить хотя бы об этом.

– Я помню про мой долг и попытаюсь вам отплатить, – ответила Лора, – только, пожалуйста, выберите какой-нибудь другой способ. Если уж у Мерси нет фамилии и вас это оскорбляет, то я могу дать ей свою. Надо было подумать об этом раньше. Ну конечно!

– Подумай о своем будущем, ведь подобный шаг может его разрушить, – сказал дядюшка.

– Мое будущее, – вскричала племянница, – в руках Господа!

Она гордо подняла голову. Дым от камина сделался невыносим, навевая мучительные мысли о далеких краях. Лора чуть подалась вперед и пообещала:

– Я вынесу все, чему вы меня подвергните. Быть стойкой я умею!

У миссис Боннер забегали глаза.

– Ах, да у нее истерика! – воскликнула она, потянув невинную ниточку, следовавшую за иголкой в ее рукоделии. – Мы всего лишь хотим тебе помочь, дорогая Лора. Мы ведь тебя любим!

Они действительно ее любили. В этом и заключалось самое страшное.

К счастью, с террасы в комнату вбежала Белла. Она ездила к Принглам на ужин и вернулась в экипаже сестер Анвин, которые тоже проживали в Поттс-Пойнте.

– Я прервала какую-нибудь важную беседу? – поинтересовалась Белла между делом.

Мистер Боннер нахмурился.

– Юные леди, которые вот-вот выйдут замуж, в комнату заходят, – назидательно проговорила ее мать, – а не вбегают.

И тут же по привычке спросила, боясь пропустить что-нибудь важное:

– Есть новости?

– Еще бы! Уна наконец-то решилась взяться за Уобурна Макалистера!

– Что за манера выражаться! – возмутился отец, который в лоне семьи старался поддерживать высокие стандарты этики.

– Деньги к деньгам. Так и надо! – одобрила миссис Боннер. – Впрочем, беднягу Макалистера жаль, слишком уж он увяз в скотоводстве. Придется теперь ему добавить к своим стадам еще одну глупую курчавую овцу!

Ее супруг не преминул заметить, что Уна Прингл – их подруга.

– Конечно, подруга, – откликнулась миссис Боннер, откусывая нитку. – Никто и не отрицает. Именно потому, что она наша подруга, я и знаю, какова эта девица на самом деле.

– Думаю, мне пора в постель, – объявила Белла, пощипывая без всякого аппетита печеньице, которое взяла с серебряного подноса. – Я так устала!

Веки у нее смыкались. Она напоминала золотистое животное, которое мгновенно засыпает, стоит ему свернуться клубком.

Затем все разошлись. Пока жертве удалось уцелеть.

В последующие недели подобные темы не поднимались, и Лора была бы счастлива, если бы ее не пугало молчание. Еще ей снились сны, которые она пыталась вспомнить и не могла, разве что в памяти мелькали какие-то неистовые приключения огромной важности за пределами ее разумения, и еще у нее постоянно мерзли руки и ноги. Если ночи ее пугали, то дни протекали вяло, потому что все были заняты свадебными приготовлениями.

– Я выйду замуж в белом, – заявила Белла, – только пусть это будет муслин. Виданное ли дело, чтобы невеста отправлялась трапезничать в буш в атласном платье!

– Конечно, муслин практичнее, – вздохнула миссис Боннер, которой хотелось блеснуть.

Отец тоже расстроился: уж он-то мог позволить своей дочери атласное платье.

Примерка свадебного наряда стала самым важным событием со времени отъезда экспедиции. Приехала мисс Лэсситер. Всевозможные ткани, ленты и кружева раскладывались повсюду в огромных количествах, подружки невесты непрестанно хихикали, Чэтти Уилсон укололась булавкой. Все эти женщины, будь то расплывшиеся скромные швеи, преклонившие колена среди лоскутов, или увлеченные примеркой девы, застывшие с завороженным видом, – все они помогали создать невесту, вдохнуть жизнь в легенду о Белле Боннер, чтобы те немногие, кто ее увидит, запомнили эту свадьбу навсегда. За работой женщины совершенно позабыли про первоначальный смысл ритуала. Воздвигая башни из священного белого, они спорили и потели. Они разматывали кружева ярдами, словно те были простыми веревками. Они навивали драгоценную материю слой за слоем, пока Белла, которая хохотала, послушно подчинялась и ничуть не уставала, поскольку отличалась крепким здоровьем, не превратилась в чистый, белый, небесный символ, трепещущий в предчувствии осознания собственной важности.

В результате дух исследователя – пугало, угнетавшее дом своим присутствием и еще долго царившее в нем после своего отъезда, – был безжалостно изгнан сверкающей невестой. Да и кто вспомнил бы о нем теперь, кроме, пожалуй, Роуз Поршен, по простоте душевной, если бы та была жива, коммерсанта, терзавшегося по причине неудачного вложения денег, и Лоры Тревельян? Невеста уж точно позабыла неотесанного немца, однако кузину она любила и потому переживала, глядя, как вокруг нее сгущается дымка и проступают созвездия маленьких жемчужин.

У обеих в предчувствии разлуки сжималось горло. Две кошки, свернувшиеся в клубок на солнышке, вряд ли могут быть ближе, и хотя девушек объединяло совсем немногое, в свете скорого отъезда Белле захотелось придумать какую-нибудь маленькую услугу, лучше всего тайную, чтобы кузина убедилась в истинности ее любви.

– Лолли, – сказала она наконец, – мы не подумали, что я буду держать в руках! Вокруг все будет в цветах, поэтому не знаю, что и выбрать. Только ты можешь мне помочь!

Лора ответила без колебаний:

– Я бы выбрала цветы груши.

– А как же палки? – заспорила невеста. – Их будет трудно держать в руках столько времени, да и выглядят они уродливо.

Лишь Лора с ее непреклонностью могла предложить нечто столь эксцентричное.

– Неужели ты серьезно? – спросила Белла.

– Да, – ответила Лора и посмотрела на свою кузину, будучи более чем уверена, что ее пронзительно-чистая поэзия способна преодолеть довольно вялые сомнения Беллы. Бутоны так и расцветали на кончиках пальцев Лоры и росли из веток ее рук.

И тогда Белла поняла, что должна сделать именно так, как решила Лора.

– Пожалуй, – задумчиво прошептала она. – Если только ветер не высушит их до дня свадьбы.

Все эти, по сути, мелочи обсуждались поверх голов окруживших невесту женщин. Важность произошедшего осознали лишь они двое и сразу заперли тайну в своих сердцах.

Миссис Боннер была довольна как никогда, однако натура ее требовала, чтобы благополучие наступило для всех членов семейства. Она решилась на последнюю попытку. Как-то раз она подошла к племяннице, стоявшей с ребенком на руках, и объявила: