Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

Въ это время каммердинеръ Чадскаго пришелъ ему доложить, что лошади готовы. Чадскому страстно хотѣлось поскорѣе въ Москву. Онъ спѣшилъ одѣваться, и не смотря на замѣчаніе каммердинера, что морозъ ужасный, кинулъ на полъ приготовленное ему, дорожное, теплое платье, надѣлъ только одну шубу, расцѣловался, и простясь съ Пальмирскимъ, Храбренкою и Угаровымъ, побѣжалъ садиться въ повозку. "Послушайте, Александръ Андреевичъ," сказалъ Пальмирскій. "Мнѣ кажется, вамъ, хоть на минуту, надобно заѣхать къ Рубакину, за тѣмъ, чтобы попросишь его постараться выпутать васъ изъ непріятной исторіи съ этимъ Простаковымъ. Ему знакомы Исправникъ и Судья: они для него все сдѣлаютъ.

-- Правда -- отвѣчалъ Чадскій.-- Только это много отниметъ у меня времени. е Вы поѣдете мимо самаго дома Рубакина." -- Ежели такъ, то поѣдемъ вмѣстѣ къ нему. Ахъ! Да я и забылъ, что ты съ нимъ не знакомъ! Хоть ты, любезный Храбренко, проводи меня.-- Онъ вновь поцѣловался съ Пальмирскимъ, и отправился.

-- Хорошъ, я думаю, теперь Рубакинъ -- продолжалъ Чадскій, сѣвши вмѣстѣ съ Храбренкою.-- Любо дорого посмотрѣть на него, послѣ вчерашней попойки. Какъ жалка жена его!-- прибавилъ онъ.-- Мнѣ показалась она очень порядочною женщиною. Каково ей жить съ нимъ, и всякій день опасаться, что онъ умретъ отъ пьянства!

"Она точно жалка," отвѣчалъ Храбренко. "Эта милая и добрая женщина была-бы достойна лучшей участи. Я бываю у нихъ часто, и вижу, какую горькую чашу пьетъ она. Родители ея, бѣдные здѣшніе дворяне, пожертвовали ею богатству Рубакина. Она только что пріѣхала изъ Петербурга, изъ Института, гдѣ воспитывалась. Рубакинъ увидѣлъ ее и влюбился. Отецъ и мать прошивъ воли принудили ее выйдти за него, по старинному обыкновенію и предразсудку: не обѣгать перваго жениха. Притомъ-же онъ богатъ; чего лучше хотѣть? говорили они ей. Теперь сами сожалѣютъ, но помочь нечѣмъ. Впрочемъ, когда Рубакинъ не пьянъ, то онъ очень милъ и хорошъ съ нею, но ежедневно, по пословицѣ, какъ ни бьется, а къ вечеру напьется. По этому вы можете судить: каково бѣдной его женѣ жить вѣкъ съ пьяницею!" -- Вотъ слѣдствія предразсудковъ, и мнѣнія, что богатство есть первое условіе для благополучной супружеской жизни!-- сказалъ Чадскій.

Они нашли, что въ комнатахъ у Рубакина неуспѣли еще прибрать остатковъ вчерашняго гулянья. Вмѣстѣ съ хозяиномъ, и люди его были всѣ пьяны. Въ залѣ было натоптано и не подметено; пятенъ на полу, отъ пролитаго пуншу и вина, еще не успѣли смыть; нѣсколько разбитыхъ стеколъ заткнуто было салфетками; въ гостиной на полу валялись разорванныя карты, щеточки и сломанные кусочки мѣла; трюмо было разбито; нѣсколько стакановъ съ недопитымъ пуншемъ стояли въ горшкахъ съ цвѣтами; словомъ: вездѣ видѣнъ былъ безпорядокъ -- обыкновенное слѣдствіе пьянства.

Хозяина нашли они въ спальнѣ, съ завязанною головою. Насилу могъ онъ встать съ креселъ: такъ вчерашняя попойка отдѣлала его. Жена, съ заплаканными глазами, встрѣтила Чадскаго. Онъ нашелъ еще нѣсколько вчерашнихъ гостей; у всѣхъ были разстроенныя лица; однакожъ на столѣ стояли, для похмѣлья, водка, травникъ, пиво, соленые огурцы, селедки и ветчина.

"Что, братъ, постарѣлъ?" сказалъ Чадскій Рубакину. "Не такъ легко сходитъ тебѣ съ рукъ попойка, какъ бывало въ старину. Полно, любезный мой, пора перестать; вспомни, что у тебя жена и дѣти." -- Ахъ, правда ваша, Александръ Андреевичъ! Прошли видно эти времена, когда, бывало, вдвое выпьешь, а на другой день такъ свѣжъ, какъ ни въ чемъ не бывало! Что я выпилъ вчера? Вздоръ! Не болѣе 8-ми или 10-ти стакановъ пуншу, а такъ голова ломитъ, что мочи нѣтъ. Притомъ-же это безпокоитъ бѣдную мою Вариньку -- сказалъ онъ цѣлуя руку у жены, которая залилась слезами.-- Вотъ видите: она плачетъ и разстроиваетъ свое здоровье. Полно -- перестану совсѣмъ пить!-- воскликнулъ онъ, наливъ и выпивъ большую рюмку травнику.-- "Какъ-же ты хочешь перестать, а сейчасъ выпилъ такой ужасъ, что мнѣ кажется, у меня сожгло-бы всю внутренность?" спросилъ Чадскій.-- Нельзя: надобно опохмѣлиться, и, какъ говорятъ, колъ коломъ выгонять. Притомъ-же это цѣлебная настойка -- продолжалъ Рубакинъ.-- Не хотите-ли и вы чего нибудь закусить?-- "Нѣтъ, мой любезный, я сей часъ пилъ чай, и заѣхалъ только на минуту повидаться, проститься съ тобою, и попросить, чтобы ты постарался выпутать меня и Храбренку изъ непріятной исторіи, случившейся вчера въ твоемъ домѣ. Насъ обоихъ не было въ это времяа говорятъ, что мы поставлены въ просьбѣ свидѣтелями." -- Какой вздоръ! Объ васъ вѣрно нѣтъ ни слова.-- "Нѣтъ, мы знаемъ навѣрное, что насъ также помѣстили." -- Да и дѣло все пустое -- прибавилъ Рубакинъ.-- Подарить Секретарю рублей сто, такъ все и кончится. Я совѣтовалъ Любскому сдѣлать это. Онъ поѣхалъ въ городъ, и, вѣрно, вскорѣ возвратится съ изодранною просьбою.-- "Дай Богъ, чтобы такъ кончилось!" сказалъ Чадскій. "Однакожъ, прощай, любезный другъ! Мнѣ пора ѣхать:" Съ симъ словомъ онъ всталъ, разцѣловался съ нимъ, подошелъ къ рукѣ его жены, раскланялся со всѣми и отправился въ путь.

Храбренко провожалъ его до выѣзда изъ селенія. "Я было и забылъ поблагодарить тебя" -- сказалъ Чадскій, прощаясь съ нимъ -- "за ночлегъ. Но ты, смотри, не забывай обѣщанія своего переѣхать ко мнѣ, когда оставить службу. Покойный, теплый уголъ, и все содержаніе готовы для тебя, старый товарищъ!" Храбренко, со слезами на глазахъ, благодарилъ его.

"Une belle femme, avec les qualités

d'un honnête homme est la perfection

de l'espèce humaine."

Jouy.

"Прелестная женщина, съ свойствами

добродѣтельнаго мужчины -- верхъ

человѣческаго совершенства."

Жуй.

Чадскій пріѣхалъ въ Москву на Страстной недѣлѣ, и тотчасъ отправился къ Свіяжской, горя нетерпѣніемъ поскорѣе увидѣть Софью. Но Свіяжская имѣла обыкновеніе два раза говѣть, на первой и Страстной недѣлѣ Великаго поста. Это время жила она въ глубокомъ уединеніи, и никого къ себѣ не принимала. Съ досадою долженъ былъ Чадскій вернуться отъ ея крыльца, и велѣлъ везти себя къ Князю Фольгину. Съ нимъ былъ онъ родня, и довольно друженъ.

"Что съ тобою сдѣлалось?" спросилъ Князь Фольгинъ, расцѣловавшись съ Чадскимъ. "Вдругъ ускакалъ ты изъ Москвы, не простившись, и не сказавъ никому ни слова. Гдѣ ты пропадалъ все это время? И что значитъ странный и внезапный твой отъѣздъ? Я не былъ ма балѣ у Графини Хлестовой, о Масляницѣ, а мнѣ сказывали, что ты получилъ какую-то записку, ускакалъ съ бала, какъ сумасшедшій, и съ тѣхъ поръ -- будто въ воду канулъ! Знаешь ли? О тебѣ сказали, что ты точно помѣшался въ умѣ, и что тебя, по секрету, здѣсь въ Москвѣ лечатъ. Многіе добрые люди говорили даже, что слышали это отъ Доктора, который къ тебѣ ѣздитъ. Я думаю: потрудилась распустить всѣ такіе слухи милая Графиня Хлестова: она ко всему способна." -- При имени Графини Хлестовой, гнѣвъ и бѣшенство Чадскаго излились въ ужаснѣйшихъ на нее ругательствахъ. "Это гнусная клеветница!" вскричалъ онъ. "Но я отплачу ей." Потомъ все разсказалъ онъ Князю Фольгину, объяснилъ страстную любовь свою къ Софьѣ, и просилъ совѣта: какъ ему дѣйствовать?