Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

-- Помилуйте, Левъ Ѳедоровичъ! Какъ-же мнѣ было не заступишься за товарища?-- и Эта непріятная исторія будетъ имѣть дурныя послѣдствія -- продолжалъ Пальмирскій.-- Любскій, проѣзжая въ городъ къ полковому командиру, разсказалъ мнѣ все происшествіе. Онъ предлагалъ кончить, какъ надобно между благородными людьми; обѣщалъ Простакову, что нашъ офицеръ дастъ ему все преимущество передъ собою; предлагалъ, чтобы онъ первый выстрѣлилъ по немъ, а нашъ будетъ стрѣлять на воздухъ. Но все напрасно! Секретарь Земскаго Суда сердитъ на Полковаго Командира, и подбилъ этого Простакова. Ему сочинили ужаснѣйшую просьбу. Любскій сказывалъ, что и вы, и Храбренко, поставлены въ свидѣтели. Это очень непріятно. Надобно постараться, чтобы васъ какъ нибудь не замѣшали въ эту исторію." -- Чего-же такъ бояться?-- возразилъ Чадскій.-- Насъ вѣдь не было.-- "Это правда; но злоумышленные подъячіе способны ко всякой клеветѣ и кознямъ. Они могутъ запутать дѣло, и ввернутъ такой крючекъ, котораго предвидѣть нельзя. Гораздо-бы лучше было, ежели-бы вашего имени совсѣмъ не упоминали. Штатскіе въ здѣшнихъ мѣстахъ -- прибавилъ Пальмирскій -- чрезвычайно злятся на нашего Полковника; но злоба ихъ дѣлаетъ ему честь. Онъ изобличилъ и вывелъ наружу такія злодѣйства, такія ужасныя преступленія, которыя превышаютъ всякое вѣроятіе. Для примѣра, должно разсказать вамъ о нѣкоторыхъ подвигахъ бывшаго здѣсь Исправника. Кажется, не льзя вообразишь себѣ, чтобы злоумышленность могла простираться до такой степени. Однажды, самъ Асмодей внушилъ ему мысль нажить нѣсколько десятковъ тысячъ рублей слѣдующимъ средствомъ. Отыскавъ двухъ собратовъ своихъ, такихъ-же злодѣевъ, какъ онъ самъ, командировалъ онъ ихъ въ лѣсъ, къ большой дорогѣ, и велѣлъ имъ сдѣлать нѣсколько нападеній на проѣзжихъ, такъ, чтобы разнесся слухъ по уѣзду о разбояхъ и грабежѣ. Послѣ этого онъ донесъ высшему Начальству, и просилъ воинской команды, въ пособіе къ поимкѣ разбойниковъ. Все тотчасъ было ему прислано. Онъ окружилъ лѣсъ командою, и, съ нѣсколькими человѣками, подвергая жизнь свою опасности , какъ онъ доносилъ Губернатору, отправился въ середину лѣса ловить. Разумѣется, разбойники его тотчасъ были пойманы и закованы. При допросахъ, которые были имъ дѣлаемы со всею возможною справедливостію и безпристрастіемъ, открывалось, какъ будто нарочно, что самые богатые и исправные обыватели въ уѣздѣ были пристанодержателями . Исправникъ тотчасъ посылалъ хватать ихъ, и представлялъ въ городъ, скованныхъ, для очныхъ ставокъ. Тщетно доказывали эти несчастные совершенную невинность свою: ихъ до тѣхъ поръ держали въ тюрьмѣ, въ цѣпяхъ, покуда они не представляли другихъ доводовъ, гораздо красноръгивѣйшихъ и убѣдительнѣйшихъ. Тогда открывалось, что они правы, и разбойники сознавались, что показывали ложно, или по ошибкѣ, или по злобъ на нихъ. И новые, такіе-же пристанодержатели являлись на сцену. Съ ними поступали точно также. Такимъ образомъ весь уѣздъ былъ обработанъ, всѣмъ богатымъ обывателямъ досталось по-ровну, и кончилось тѣмъ, что разбойники какъ-то нечаянно бѣжали изъ тюрьмы, а Исправникъ приобрѣлъ черезъ-то нѣсколько десятковъ тысячъ рублей. Тѣми-же правилами руководствовался онъ въ слѣдствіяхъ о найденныхъ въ уѣздѣ мертвыхъ тѣлахъ. Это называлось здѣсь сѣнокосомъ. Исправникъ, Стряпчій и Уѣздный Лекарь, какъ голодныя, хищныя птицы, бросались на жертвы свои. Несчастные обыватели, у которыхъ во владѣніяхъ сыскивались мертвыя тѣла, старались, какъ нибудь потихоньку, свозить ихъ съ своей земли. Земскому Суду было это извѣстно: ихъ ловили, предавали суду и, обобравъ, оправдывали. Притомъ-же, вообще зажиточные крестьяне были непремѣнно замѣшаны при сихъ слѣдствіяхъ, и безъ представленія особыхъ, краснорѣчивыхъ доказательствъ никакъ оправдаться не могли. Подушныя деньги собиралъ Исправникъ также съ необыкновеннымъ искусствомъ. Ежели недоставало хотя какой нибудь бездѣлицы для полной уплаты, то онъ настоятельно требовалъ ее, не принимая никакихъ отговорокъ. Никакія словесныя просьбы объ отсрочкѣ, хотя на короткое время, не принимались въ уваженіе: онъ угрожалъ сельскихъ начальниковъ заковать и посадишь въ тюрьму. Но тотчасъ соглашался онъ на просьбы ихъ, получивъ лично себѣ въ подарокъ значительную часть денегъ, собранныхъ на подушныя, и тогда давалъ отсрочку, и уѣзжалъ изъ селенія. Такимъ образомъ мірская сумма уменьшалась. Должно было вновь дѣлать раскладку, для пополненія того, что подарено Исправнику, и опять вся тягость падала на зажиточныхъ крестьянъ. Неисправные плательщики, то есть лѣнивые и пьяницы, опять ничего не платили. Мірской суммы на подушныя недоставало. Вскорѣ Исправникъ вновь являлся, опять бралъ взятки за обожданіе, и, слѣдовательно, большая часть мірскихъ денегъ поступала въ собственность Исправника, а недоимка населеніи оставалась, и постепенно отъ пени увеличивалась. Оканчивалось тѣмъ, что отправлялась, какъ въ здѣшнихъ мѣстахъ называется, вмѣсто экзекуціи, сѣкуція , состоявшая въ томъ, что у несчастныхъ крестьянъ, за которыми считалась недоимка, продавали не только хлѣбъ и скотъ, но и послѣднее ихъ имущество, за совершенный безцѣнокъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ доставалось и прочимъ, и ихъ грабили и обирали тѣ, кто былъ употребляемъ на сѣкуцію. Слѣдствія такихъ распоряженій были всегда полезны наиболѣе цѣловальникамъ.Нашъ народъ, и съ горя и съ радости, любитъ выпить. Часто, когда у крестьянъ отбирали имущество ихъ на пополненіе недоимки, то и послѣдніе кафтаны переходили въ собственность цѣловальника. Словомъ: какіе ужасы совершались при этомъ душегубцѣ -- повѣрить невозможно! Въ примѣръ можно поставить здѣшнее селеніе, изобилующее землею, лѣсомъ и всѣми угодьями, сверхъ того имѣющее, по мѣстному положенію своему вблизи торговыхъ городовъ, большія удобства, но, не смотря ни на что, оно пришло при немъ въ совершенный упадокъ."

-- Да этотъ злодѣй хуже всякаго разбойника, который грабитъ на большой дорогѣ!-- сказалъ Чадскій.-- Тотъ гораздо великодушнѣе: онъ, по крайней мѣрѣ, подвергаетъ жизнь свою опасности.

"И конечно" -- продолжалъ Пальмирскій.-- "Но сколько вору ни воровать, а висѣлицы не миновать. Полковникъ нашъ довелъ до свѣдѣнія начальства всѣ злодѣйства Исправника. Сдѣлано было наистрожайшее изслѣдованіе, и онъ предпринялъ, самымъ прямымъ трактомъ, путешествіе въ страну, завоеванную Ермакомъ, гдѣ каторжная работа была ему вознагражденіемъ за его подвиги."

-- Послушай, любезный Левушка -- сказалъ Чадскій.-- Ахъ, извини меня! Я такъ привыкъ называть тебя Левушкою. Все, что ты мнѣ расказывалъ, во всякое другое время заставило-бы меня ужаснуться; но послѣ того, что со мною самимъ случилось, я не расположенъ уже болѣе ничему удивляться, и не могу ничѣмъ оскорбиться. Вообрази себѣ, что въ мою деревню приѣхалъ Сельскій Засѣдатель, извѣстный во всемъ уѣздѣ пьяница -- просто, грабить моихъ крестьянъ! Разсказывать весь ходъ дѣла, и почему послѣдовалъ набѣгъ на мое имѣніе, было-бы продолжительно. Къ счастію, меня въ то время не было дома. Ты знаешь мой характеръ: безъ смертоубійства не кончилось-бы, и меня, по всей справедливости, сослали-бы въ Сибирь. Самъ Богъ помиловалъ меня. И о я, какъ помѣщикъ, уполномоченный самыми законами быть покровителемъ своихъ крестьянъ, поставилъ себѣ долгомъ защитить ихъ, и, по крайней мѣрѣ, хотя на будущее время, предохранить отъ нашествія самыхъ ожесточенныхъ враговъ ихъ -- подьячихъ. По принесенной мною жалобѣ, произведено было слѣдствіе. Разумѣется, изъ кармана Засѣдателя перелилось въ карманъ Слѣдователя все, что онъ приобрѣлъ въ продолженіе всей жизни своей. Засѣдатель найденъ совершенно правымъ, и къ довершенію всего меня-же обвинили, не требуя никакихъ оправданій и доказательствъ, за то что я осмѣлился возвысишь голосъ и искать правосудія. Такая, можно сказать, неслыханная и невѣроятная шалость произвела надо мною дѣйствіе совсѣмъ противоположное тому, чего ожидать было должно. Я не разсердился, но тяжело, и очень тяжело вздохнулъ о томъ, что чиновники, поставленные для соблюденія правосудія и охраненія нашего спокойствія, не только употребляютъ во зло сдѣланное имъ довѣріе, но сами охотно причисляютъ себя къ сословію грабителей на большой дорогѣ. Впрочемъ, хотя и утверждаютъ, что въ пословицахъ заключаются всѣ истины, я на собственномъ опытѣ увѣрился въ противномъ. Напримѣръ, говорятъ: "Плачься Богу, а слезы вода -- До Бога высоко, а до Царя далеко." Неправда! Слезы невинно-страждущихъ совсѣмъ не вода: онѣ доходятъ до Бога, и хотя Онъ высоко, но рано или поздно всякій изъ насъ на эту вышину долженъ явиться и отдать отчетъ въ дѣлахъ своихъ. До Царя также совсѣмъ не такъ далеко, какъ воображаютъ себѣ злодѣи. Я это испыталъ по моему дѣлу, получивъ самое гласное и справедливое удовлетвореніе въ нанесенномъ мнѣ оскорбленіи. Право, въ наше время надобно имѣть необыкновенную отважность, и, какъ говорятъ, очертя голову пускаться на проказы. Рѣдко кому сходитъ даромъ съ рукъ. Однакожъ еще есть молодцы...