Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Мы будем стараться делать боты. Бот будет спрашивать предпринимателя: ты пришел за кредитом для малого бизнеса? Отлично. Наверное, у тебя есть баня, парикмахерская, маленький магазинчик, маршрутное такси – пожалуйста, поставь «птичку». Он будет не отвечать содержательно, а выбирать одну из указанных ему заранее возможностей, пока не впишется в стандарт, где работает бот. Но это завтрашний день – не в смысле, что это очень далеко, а в смысле – два-три года.

Сергей Медведев: Сергей, биткойн – это один частный случай, по большому счету надо говорить о блокчейне?

Сергей Чернышев: Это не просто частный случай – это самый исторически первый случай. Редко бывает, когда он удачен, симпатичен и всем годится. И даже блокчейн – некоторая случайность, это первая из популярных технологий распределенного реестра.

Сергей Медведев: Блок – это запись в реестре, а блокчейн – это цепь записей в реестре?

Сергей Чернышев: Я думаю, что и это все случайность, и, возможно, эта реализация отомрет. Когда мы с умным видом говорим о технологиях блокчейна, мы забываем, что не понимаем не слово «блокчейн», а слово «технологии». Если понять, что такое технологии, то нам сразу станет ясно все остальное.

Технология – это когда люди занимаются совместной деятельностью, но при этом у них есть машина, и эта машина как-то связывает их между собой. Например, мы едем на паровозе, вы – машинист, я – кочегар, и там еще, возможно, есть стрелочник, который останавливается у каждой стрелки, выбегает и специальной кочергой переводит стрелки. Мы едем втроем, и сам факт наличия паровоза обуславливает то, что мы должны с ним определенным образом взаимодействовать. Машина предусматривает технологию, она каким-то образом выстраивает нас вокруг машины, выполняющей часть функций, которую раньше выполняли люди. Очень важно еще и то, что с этой машиной нельзя просто договориться, она работает так, как работает.

Все привыкли к тому, что есть так называемая энергетика. Для простых людей в комнатах стоят всякие выключатели: я пришел, щелкнул, и, как я думаю, мистическим образом по проводам некая сущность под названием «энергия» потекла в мой холодильник или в какую-нибудь микроволновку. Хотя как физик я прекрасно понимаю, что ничего никуда не течет, «энергия» – достаточно абстрактное понятие, которое надо определять как некую систему отношений между телами в поле при наличии заинтересованного наблюдателя.

Так же 60–70 лет назад возникла информатика благодаря неусыпным бдениям кибернетики, которую у нас долго пытались запретить. Мы привыкли к тому, что у нас есть не только паровые, но и вычислительные машины, и что информатика позволяет каждому «чайнику», нажав на кнопочки, осуществить то же самое. Некоторой мистической сущностью раньше была энергия, а теперь стала информация, мы можем ее извлекать, накапливать, преобразовывать в другой вид, например, распечатать файлы в виде текста и передать другому по проводам или в виде аккумулятора, флешки, батарейки.

Сейчас происходит третья, последняя такая же революция, и любой «чайник» может проделать то же самое с некоторой сущностью, которая теперь называется стоимостью. Если бы была, по аналогии с энергетикой и информатикой, третья дисциплина, я бы сказал, что сейчас возникает стаематика или экономатика, которая позволяет умным людям, инженерам делать машины, а простым людям… Я пришел домой или еще куда-то, достал гаджет, у него есть кнопочка, и я начинаю с помощью этой кнопочки делать то же самое. Есть некоторая стоимость, я ее представляю как светящуюся жидкость, которая течет ко мне в карман или из кармана. Я могу ее извлечь, накопить, преобразовать и передать кому-то. Вот что такое технология третьего типа.

Вот у меня стоит ноутбук, но для моей бабушки, будь она жива, это была бы электровафельница. Крышечка, там что-то выпуклое, наливаешь на клавиатуру тесто – штепсель, розетка, закрываешь, открываешь…

Сергей Медведев: Когда-то в сети был такой ролик: дедушка принял «Айпад» за разделочную доску.

Сергей Чернышев: Здесь такая же сущность. Мы смотрим на ноутбук и думаем, что это компьютер. На самом деле на него надета незримая третья технология, которая позволяет не только и не столько передавать информацию, сколько осуществлять преобразование стоимости. Понятно, что третья технология не живет без второй, а вторая без первой – это такая пирамидка. Тем не менее, это такая же машинка, с ней будут так же работать. Интерфейс исходит из того, что у человека есть руки, глаза, мы пока не стали киборгами, поэтому надо что-то видеть, нажимать. Вот весь смысл этих технологий. «Стоимость» – ключевое слово.

Сергей Медведев: Пиринговые сети, сети распределенной информации, сети распределенных реестров – в них же совершенно иначе осуществляется создание стоимости, стоимость является общей. Получаются в своем роде такие цифровые коммуны, цифровой коммунизм. Не над тобой довлеет какой-то банк как некая отчужденная сущность, а ты являешься совладельцем огромной сети. Но это же полностью трансформирует отношения собственности…

Сергей Чернышев: И так, и не так. В вопросе содержались две замечательных идеи. Первая идея – насчет принципиально нового способа, каким возникает стоимость, откуда она берется. Ведь там никто ничего не кует, не пилит. Куют и пилят то же, что и раньше (под словом «пилить» я имею в виду конструктивную деятельность дровосека или лесоруба). Осуществляется то, что предсказал молодой парень Коузв 1937 году в своей статье о природе фирмы, а именно снижаются трансакционные издержки, то есть мы убираем чудовищные затраты, которые были раньше. В этой самой распределенной системе мы экономим деньги, которые раньше уходили на оплату бесконечных посредников, водителей, охранников, нотариусов, процессинговых центров и так далее, – все эти затраты исчезают. За счет этого сэкономленного в чистом виде появляется энергия, производительность, которая в виде стоимости распределяется между участниками процесса.

Снятие трансакционных издержек – это первое. Открывается огромная эпоха, всем содержанием которой будет снятие трансакционных издержек. Гениальное открытие Коуза, вот эта трансакция, которую он усмотрел как теоретическую вещь, – это и есть элементарная ткань собственности, о которой вы сказали. Действительно, снятие трансакций – это шаг за шагом означает снятие отношений отчужденной собственности. Но снятие отношений собственности не означает, что у кого-то отняли штаны, это означает, что мы выходим из рабства отчужденных отношений и при этом становимся собственниками в полном смысле слова, мы овладеваем собственностью, а не сдаем ее «комиссарам» или кому-то еще "в пыльных шлемах".