Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

И, наконец, по поводу коммунизма… Тот Маркс, о котором я сейчас говорю, во-первых, был официальным антикоммунистом. Во-вторых, в 1843 году он сказал, что свобода собственности уже существует во всех развитых странах. Проблема не в том, чтобы дать еще дополнительную собственность, а в том, чтобы человека как человека освободить от бремени собственности. В свою очередь, он сказал: вот есть слоеный пирог собственности, которая завершается эпохой капитализма, капитала, и теперь начинается снятие этих отношений собственности, которое будет занимать огромную эпоху и развиваться в обратном порядке. То есть по Марксу будет ровно столько порядков или социальных типов, сколько было до этого, и коммунизмом он называл просто какой-то отрезок. Это тяжелая нудная работа по преодолению отчуждения, по пошаговому снятию, как добавил Коуз, трансакционных издержек. Это будет эпоха создания на месте отчужденных сил платформ, каждая из которых будет разделять границы вашей и моей собственности. То есть то, что у меня сейчас есть, никто не отнимет, но чтобы сделать проект, нам надо договориться хотя бы с кем-то вдвоем.

Сергей Медведев: Фактически это шажки и с «Рутрекером», и с созданием общей интеллектуальной собственности, и с банковскими трансакциями – люди точно так же получают совместную собственность на финансовые институты.

Мы неожиданно вышли на разговор о марксизме, о коммунизме. Если Радио Свобода боролось с коммунизмом, то именно в его извращенной, сталинистской исторической форме, в которой он проявлялся в Восточной Европе. Тот коммунизм, о котором мы говорили сегодня в связи с новыми цифровыми технологиями, с пиринговыми сетями, с сетями человеческих трансакций и обменов, – это то будущее, которое наступает и которое мы обсуждаем в нашей программе "Футурошок".

Новый этап технологической гонки и проблемы безопасности

Мир вступил в качественно новый этап технологической гонки. В связи с этим существующая система военно-стратегических балансов быстро обесценивается. Комплекс средств обеспечения национального суверенитета, обороны и безопасности нуждается в радикальной реконструкции на новом технологическом фундаменте. Но этот сдвиг застаёт страну врасплох, создавая беспрецедентную угрозу национальной безопасности.

Настоящая записка [90]посвящена сути происходящих перемен.

Феномен послевоенной «гонки вооружений» обозначил эпохальный разворот общественного развития. До этого предельной формой социального противоборства было столкновение массовых армий ведущих держав. Война могла длиться годами и была направлена на захват ключевых регионов территории противника и разрушение его оборонно-промышленного потенциала.

В основе первого этапа гонки – два взаимосвязанных научно-технологических прорыва, основанных на достижениях ядерной физики и теоретической механики. Во-первых, были созданы компактные машины, генерирующие импульс энергии , по мощности эквивалентный взрыву миллионов тяжёлых авиабомб. А во-вторых, сконструированы машины-носители для быстрой и сверхточной доставки машин-генераторов в любую точку земной поверхности (либо на орбиту). Города и целые регионы со всем их производственным потенциалом отныне могут быть мгновенно уничтожены. Для этого больше не нужны передвижения армий и фронтов, миллионы пехотинцев, горы стрелкового оружия, тысячи орудий, танков и самолётов. Но если ракетно-ядерным оружием располагают оба противника, прямой военный конфликт не будет иметь победителей.

Отныне противоборство переходит в латентную форму стратегической гонки технологий, при которой каждая из сторон стремится «создать средства, которые сделали бы ядерное оружие устаревшим и ненужным» (лозунг Рейгана). Параллельно развивается конверсия и хозяйственная экспансия оборонных технологий по известной формуле «превращения науки в производительную силу».

Каждый последующий виток гонки, как и первый, запускается появлением технологии, обеспечивающей прорыв к новому уровню глобальной производительности – но одностороннее применение которой потенциально разрушительно.

Этапные научно-технические достижения в 60–70-е гг. неожиданно пришли из новейших сфер кибернетики и информатики. Появились сверхкомпактные устройства (вычислительные машины), способные быстро концентрировать и преобразовывать колоссальное количество информации . Появилась технология сверхбыстрой трансконтинентальной переброски огромных массивов информации по любому адресу (сетевые компьютерные структуры). С этого момента произошло первое расщепление понятия «технологии» – а вместе с ней и военной стратегии – на уровни «hard» и «soft». В частности, направленные информационные взрывы способны мгновенно парализовать системы управления и запустить техногенные катастрофы национального масштаба. К счастью, глобальных конфликтов такого рода пока удавалось избежать. Притом конверсия и созидательное использование информационных технологий обеспечило несколько десятилетий роста мирового хозяйства.

Тем временем новейшая, третья волна технологической гонки на глазах набирает мощь. Но наши глаза пока не обучены видеть в новом спектральном диапазоне.

В логике «генералов, готовящихся к прошлой войне», экспертная мысль застряла на технологиях традиционных типов вроде боевых роботов, самоуправляемых дронов и т. п. «нано-когно-био». Но радикальное обновление глобальной стратегической повестки, как и раньше, идёт извне этих плоских представлений, ломает ожидания.

Третьей, замыкающей мерой общественной производительности – наряду с энергией и информацией – является стоимость . В этом проявляется взаимосвязь и полнота системы институтов производства, распределения и обмена (соответственно), их вклада в интегральную производительность мирового хозяйства. Роль детонатора нового витка гонки вооружений, которую сыграли в своё время ядерные, а затем информационные бомбы, теперь переходит к машинам, способным генерировать финансовые взрывы – в самом прямом, а не переносном смысле. Теоретической основой нового витка технологической гонки на этот раз служат новейшие разделы современного институционализма как точной науки: теория трансакционных издержек, теория специфических контрактов, проектное управление стоимостью.

Ранние, примитивные образцы стоимостных машин уже появились на свет. Это финансовые платформы , которые в ближайшие годы окончательно похоронят институт залогового кредитования, предоставляя хозяйствующим субъектам линейку всё более мощных и массовых инструментов проектного соинвестирования. И это дополнительная к ней технология доставки и надёжной локализации – распределённые реестры активов, позволяющие собственникам управлять ростом их капитализации, оперативно фокусируя плотность пучка отношений с необходимыми партнёрами, где бы те ни находились.