Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

В-третьих, идти в русле мейнстрима – значит использовать весь спектр форм собственности как инструмент. Налаживать высокоэффективную открытую систему предоставления доступа ко всем видам национальных ресурсов для тех, кто способен предпринимать. Гарантировать кадровое обеспечение, инфраструктуру, страхование, правовое поддержание системы доступа. Вместо этого хозяйствующая монополия действует как конгломерат втёмную грызущихся охранных агентств, провоцируя риски и подпитывая страхи, загоняя устрашённых в лабиринт поиска ситуативной государственной защиты в частном порядке. Едва ли этот доморощенный кошмар реализует чью-то злую волю. В 90-е чиновникам никто не озаботился сформировать конструктивную роль в системе управления собственностью. В поисках подножного корма они угодили в «невидимые руки» приватизированных институтов распределения. Отбиваясь от них, как могли, загнали себя и страну в концлагерь «откатной экономики».

Наконец, центральная из проблем хозяйствования власти-монополии (ГВ©) – способ обращения с будущим. Точнее, его игнорирования.

Речь не об очередных стенаниях о сермяжном «большом проекте». Предпринимательский тип хозяйствования держится на том, что оцифрованные элементы будущего вмонтированы в него «аппаратно». Начать с того, что клиринговые взаиморасчёты между участниками любого проекта ведутся в долях от будущего продукта. Ещё элементарнее: в основу оценки стоимости любого актива, вовлекаемого в проект, кладётся прогноз потока добавленной стоимости. Отсюда видно, что современная проектная экономика физиологически зависима от институциональной инфраструктуры целостного национального проекта. Вне его корпоративного русла предприниматели, борющиеся за однотипный ресурс, смертельно опасны друг для друга подобно бойцам спецназа. Старая добрая ценовая бизнес-конкуренция отдыхает в сторонке. Без чёткого государственного образа-плана будущего проектный уклад, едва возникнув, разносит страну в клочья, как плазма – чугунный токамак.

Современная частная собственность в России будет. Но появится не из раздач и распилов – из проектов. Её призван создавать корпус институциональных проектных инженеров. Общественные ресурсы, предоставленные им в условное пользование, будут производить добавленную стоимость. Эта безусловная, предпринимательская собственность, ни у кого ничего не отнимающая, и подлежит приватизации. Об этом – в следующий раз.

Facebook промазал. Кто попал?

«Государство во всём мире сегодня является не только коррупционером, но и революционером» [56]

12.09.05. О том, где на деле происходит сетевая революция

Мировая социальная сеть обманывает чаянья инвесторов. С момента выхода на IPO её капитализация просела вдвое, и злобные аналитики пророчат продолжение банкета. Упростим тему для чайников: если бы собственники сети в мае решились её продать на корню, то с пылу с жару огребли бы сто миллиардов долларов, а промешкав до сентября – не наскребут уже и пятидесяти. Полста миллиардов долларов за квартал слизнула языком фондовая корова! Похоже, её покрывал не бык, а медведь.

Заметим: прежде, чем околпачить вкладчиков, сеть уже успела разочаровать пользователей. Многие, грешным делом, грезили, что чудо-авоська плотно свяжет друзей для полноценного общения, добавит социальных валентностей, превратив каждого в многомерное, многоглавое существо. Ну, не то чтоб совсем проку нет – мы получили мультимедийную записную книжку с набором IT-удобств. Но преображения юзеров в киборгов не случилось, да и не могло. Уже при поголовье Fb-друзей, переваливающем за первую сотню, френдленту впору вплетать в венок на могиле свободного времени. Халиф затравленно мечется по гарему как последняя вокзальная шлюха.

Каковы же утраченные иллюзии инвесторов?

Первая из них – возможность стандартной капитализации социальной сети путём распродажи рекламных площадей, торговых точек и билетов на ярмарку бизнес-невест. На взгляд из офлайна нынешняя сеть – деревенская тусовка на центральной усадьбе всемирного совхоза имени М. Маклюэна. В свободное от пахоты время люди кучкуются, пляшут под гармонь YouTube, лузгают семечки новостей и перемывают виртуальные кости. Деревне без этого не жить, слов нет, и хорошо, что есть такие сети. Только вот вопрос: те ли за это заплатят, кто тусуется? Есть немало институтов, в принципе обществу необходимых, где танцуют девушек совсем не те, кто спонсирует ужин. Больные большей частью не сами платят за лечение; образование, наука, культура, даже пассажирский транспорт дотируются. Вживление туда коммерции болезненно и малоэффективно.

Торговцев, сующихся в храм Facebook, покуда там не особо жалуют. Даже зашедших трудоустроиться препровождают в резервацию LinkedIn. Можно еще как-то представить на ассамблее у герра Питера заморских негоциантов, которым из политесу позволяют сделать разовый маркет-месседж. Но вообразить Алексашку, который в вонючем тулупе толкается меж дам и кавалеров, дистрибутируя знаменитые пироги с зайчатиной?

При дефиците желающих – по совету Шуры Балаганова – брать сеть частями, возникает достойная великого комбинатора идея торговать ею как целым.

Но инвесторам впиаривают симулякр «Больших данных» (Big Data). По сути это парафраз тезиса старейшего из сыновей лейтенанта Шмидта: Цукерберг нас всех продаст, купит и снова продаст. Представьте: покуда доверчивый пользователь блогирует односельчанам о сокровенном, навеянном «Пассакалией» Шнитке или монологами Ксюши Собчак – вдумчивые роботы деловито вынюхивают его сетевые маршруты, шарят по «профилям», вспарывая подкладку подсознания, нащупывают в исподнем скрытые потребительские вожделения.

– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, – вы какие предпочитаете?

– А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросил поэт. – Ну, «Нашу марку».

Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному: – «Наша марка»…

Словом, такое упорядоченное сетехранилище личных дел, где каждый сам на себя дает материальчик, обещает послужить чуднесым подспорьем как для маркетологов, так и для спецслужб. Это дивная, жирная птица, честное благородное слово. Гусь, Бендер!

Но инвесторы, в погоне за чудо-птицей успев задорого посетить страто– и блогосферу, уже пикируют вниз, к почве. Здесь, в приземлённой сфере электронной торговли, обделённая вниманием медийных эстетов, творится подлинная революция.

Нынешнее поколение российских обывателей, похоже, будет жить при торговом либерализме. Чуть не с детства бродят они с корзинкой по анфиладам Ozon.ru, как рыба крутятся на мелководье электронных барахолок типа «Из рук в руки». Но высокий теоретический смысл этой повседневщины от них ускользает. Современный покупатель, взяв в руки банку невиртуальной селёдки в районной «Магнолии», способен достать из-за пазухи сетевой гаджет, и, не отходя от прилавка, выяснить всё про товар, его производителя, цены и каналы дистрибуции, мигом глобализируя акт покупки. Ему невдомёк, что в неоклассической теории есть важнейшая аксиома о полноте, бесплатности и мгновенной доступности информации для агентов идеального рынка. В значительной мере на исследовании разнообразных отклонений от неё воздвигается здание современного институционализма. И вот революционный покупатель, сжимая страстно айпад мозолистой рукой, толкает жизнь в сторону обветшалой теории. Означает ли это, что – по примеру ленинцев, осуществивших марксизм на практике – верные джобсовцы воздвигнут здание реального маршаллизма по лекалам XIX века?