Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Настоящая (пока не вполне) эра – «Животное, делающее проекты» (Projectmaking animal, Homo Ludens).

Будущая эра – «Животное, делающее смыслы» (Meaningmaking animal, Homo Sapiens).

До Сапиенса трудяге-Фаберу как до звёзд – привстать бы с четверенек! А вот Люденс настойчиво обживает наши пажити с начала прошлого столетия. «Открыв сомкнуты негой взоры,// Россия вышла в неглиже// Навстречу утренней Авроры,// Готовой к выстрелу уже». Страна-подросток, страна-проект. Канала только не хватало. Пафос социалистического строительства, о котором робко напоминают коттеджные стройки в Пафосе.

Вот мы и проснулись на заре второго века Проектной эры.

Ныне только Projectmanager имеет право на звание человека. Земледельцы с машиностроителями, как и культурологи с визажистами – неполноценные существа: для первых солнце закатилось, для вторых – не взошло.

Как водится, в новую эру предстоят три эпохи:

Первобытная. Экономические игры. Собирательство проектов (как цепочек добавленной стоимости) – рейдерская охота – кустарное проектоделие и проектоводство.

Средневековая. Политические игры. От артелей до картелей: проектные предпринимательские цеха и корпорации.

Национально-рыночная. Стратегические игры. Индустрия «инноваций» – проектный суверенитет – проектная идентичность.

Как обычно, все три стремятся наступить разом, толкаясь без очереди и наступая на аксиологические мозоли друг другу. В Советском Союзе попытались ударно прожить их в обратном порядке, от конца – к началу. Новейшая инновационная блажь опять влечёт нас, минуя прозу управления капитализацией, к кисельным берегам нано-когно-электрификации.

* * *

Что представляет из себя проектная ситуация – поле игры для Homo Ludens?

Орудие – это явление или вещь природы, которые человек присвоил и приспособил для собственных нужд. Но «животное, делающее орудия» – не особь, а популяция, преобразованная и самоорганизованная стая приматов. Поверх индивидуальных инструментов орудиями служат сами формы организации стаи. Различные способы специализации и кооперирования – орудия (поначалу безоткатные). Формы товаропроизводства, торговли, кредитования – суперорудия. Драккары и кнорры викингов, дороги и дворцовые хранилища минойцев, фабрики, ярмарки и биржи, наконец, банки нового времени – вот башенные орудия, коих понаделало безбашенное животное Франклина, щадя живот свой.

По мере эволюции социальных стай вновь создаваемые орудия по частям расхватываются собственниками – корпоративными, групповыми, индивидуальными. И Homo Faber обнаруживает, что влип в паутину частных интересов, порабощён напастью собственности, повязан ею по рукам и ногам, стал её заложником.

Пытаясь создать новое супер-орудие с помощью набора старых, он видит, что далеко не всё из их списка принадлежит ему. Недостающие орудия прямолинейный Faber умеет добывать тремя способами: а) захватить, б) подчинить или в) купить. Ни на один у него не хватает вертикали: ни силы, ни власти, ни капитала. Он отступает перед властью собственности. Наступает время Homo Ludens.

Проект – рискованная, взрослая игра, в которой собственники старых орудий договариваются о правилах их временного объединения, взаимного доступа к ним для производства нового. По правилам разделения участники получают в произведенном свою долю. С ней можно, затащив к себе в пещеру, поступать привычно, по-фаберовски: как с отдельным, своим орудием. На сей предмет хитроумный Project-making animal изобрёл фондовый, административный и ресурсный «рынки». И теперь тщетно пытается с ними справиться.

* * *

«Игра» и «проект» – два слова, чаще прочих встречающиеся в описании мира шиворот-навыворот, куда мы заглянули через перископ Павловского.

В отличие от Faber'а, Ludens вовсе не цепляется за вещи-орудия – даже те, что постоянно у него в руках, даже созданные им самим. Он понимает, что «личное авто» – обывательская иллюзия. На деле есть длинный список долевых собственников, каждому из которых приходится регулярно выплачивать его «дивиденды» под угрозой лишиться привилегий автовладельца. Прежде всего – это налоговое ведомство, органы регистрации прав, уполномоченные технического контроля, службы безопасности движения, агенты обязательного страхования – тут нет места для иллюзии «свободного выбора», «рыночных контрактов» и т. п. Общество в лице государства имеет долю в любой «вашей» собственности, включая нижнее бельё – не только акт продажи, но и каждая стирка-глажка приносит ему законную прибыль.

Куда существеннее, что Ludens и не нуждается в тотальном обладании вещью-орудием, о котором грезит простофиля-Faber. Ему куда удобнее роль арендатора, управляющего, пользователя. Судите сами: зачем предпринимателю на 100 % обладать цехом, который загружен всего на четверть? Сподручнее пользоваться им только когда есть спрос на его продукцию, а в остальное время – передать на баланс организации, которая будет его профессионально чинить, консервировать и сторожить за бюджетные деньги. Доступ важнее (и эффективнее) обладания.

Ну, а как быть с ночным кошмаром Faber'а, что в нужный момент в доступе может быть отказано?

Элементарно, Ватсон. Прочие совладельцы актива будут заинтересованы в вас, пока уверены, что в рамках вашего проекта данный актив принесёт высокую добавленную стоимость. Умеющий делать проекты (Project-making) получит доступ к любым вещам-орудиям. Не умеющий – потеряет всё согласно известной теореме Коуза. Компетенция рождает власть.

Проектного предпринимателя нимало не смутит, коли обладателем всех ресурсов в царстве-государстве будет самодержец, а распорядителями производственных фондов – уполномоченные бояре. Вот пусть они и парятся с «бюджетниками». Ludens нуждается только в доступе к орудиям, только в пользовании активами.

«Гениальная власть» (по Павловскому) уже дошла своим умом, что «ночному сторожу» на скудных нивах нечего сторожить. Чтобы выжить – надо что-то предпринимать. И засучив рукава, пустилась торговать ворованным первородством суверенитета. Избывать антрепренёрские архетипы, неся при этом фритредерскую чушь.

Беда в другом: покуда функции генерального обладателя-распорядителя народного добра она исполняет кустарно, ненадёжно, пристрастно, с вопиющими трансакционными издержками. Безумно рискует сама и берёт нас в заложники рисков.

Но об этом – в следующий раз.

Птичий рынок приватизации

«Снятая с хозяина, как скальп, собственность усыхает. Она ведь не вещь, а сущность вещи» [54]

12.02.02. О том, в чем главное зло экспроприаций и приватизаций

Запечатлённую в гениальной книге Павловского «Гениальную власть» (ГВ©) можно проклинать и осмеивать, опасаться и воспевать, но прежде всего – придётся принять как жизнеспособную данность, чьё устройство укоренено в порядке бытия. Не только русского, но мирового.