Владимир Пекальчук - Спуская псов войны [галимая калибрятина]

системам ракет. А чтобы взять нас наземным штурмом… ни одному корсару такое не по силам,

равно как и целой бригаде. Колония строилась на века – все всерьез.

Как бы там ни было – опасность сверху есть моя сфера ответственности, и если будет нужно –

вы получите все необходимые инструкции. Ваша ответственность – шахтеры. Сосредоточьтесь

полностью на защите коорнов и технического персонала.

Сразу после вводного инструктажа Ваэрта познакомил их с арсеналом. Пулеметы модели

«Палач» оказались именно такими, какими Леонид их себе представил: по сути, они походили на

земные штурмовые винтовки ровно настолько, насколько игольный пистолет Касса походил на

обычный парабеллум. По весу и габаритам – как «Кароносцы», дизайн сходный.

– Оружие ближнего боя, – пояснил шеф СБ, – в шахтах в самый раз. Всякое жучье рвет в

клочья.

А вот огнеметы преподнесли сюрприз. С конструктивной точки зрения они оказались

скорострельными пневматическими ружьями, стреляющими трехсантиметровыми тонкостенными

шарами, наполненными специфичным химическим составом. Жидкость помимо собственно

условно-горючего компонента содержала в себе миниатюрный разрывной пиропатрон и

нанодетонаторы. Стрелок получал на выбор несколько режимов выстрела: возгорание заряда

после попадания в цель и растекания по ней, возгорание в полете, в результате чего летящий

шар превращался в сгусток плазмы, либо подрыв пиропатрона в нужный момент. В последнем

случае огнеобразующая смесь распылялась в некотором объеме и только потом поджигалась,

после чего возникал эффект объемного взрыва. В качестве меры безопасности стрелок имел

возможность поджигать выпущенные снаряды дистанционно или вообще не поджигать. Особо

Ваэрта отметил, что химический состав сам по себе не горит и вспыхивает только от детонаторов, запускающих реакцию.

– Самый безопасный огнемет, который я когда-либо видел, – одобрил наемник.

– Высокие технологии, коллега, высокие технологии, – кивнул Касс.

После их провели по большинству помещений и предоставили план всей колонии с

размеченными постами, пропускными пунктами и заслонами, а также ближе познакомили с

коорнами.

Эти носатые зеленые коротышки, которых Леонид еще при первой встрече прозвал

гоблинами, составляли главную рабочую силу колонии: они работали в шахтах, убирали,

готовили еду и прислуживали. Общее количество мощного шахтерского оборудования и техники

оказалось подозрительно небольшим, и наемнику показалось очень странным то, что такая

развитая раса, как балларанцы, до сих пор использует экономически невыгодный рабский труд,

хотя, по идее, у них должны бы быть роботы.

Коорны, впрочем, несчастными не выглядели. Верный раб учится любить свои цепи,

вспомнился Леониду афоризм. А Касс – сукин сын. То ли сссла не свойственна щепетильность, то

ли рабство в космическом сообществе – не предосудительно. Высшие, видите ли, выискались,

хоть одни, хоть другие…

– Уровень интеллекта коорнов крайне низок, – предупредил Ваэрта, – процентов двадцать в

среднем, и их УРР, закрепленные у них на ухе в виде серьги, тоже очень дешевы. Так что,

обращаясь к ним, используйте короткие, простые предложения. А лучше – обращайтесь к

бригадирам, у них на руках белые повязки и больше рост. Они умнее и быстрее разъяснят

остальным, что от них требуется.

– А ставить им на лоб тавро с указанием интеллекта вы не догадались? – съязвил Леонид, не

удержавшись.

– Это же варварство, как можно! – искренне возмутился Ваэрта.

Наемник хотел было заметить, что настоящее варварство – это рабовладение, но ничего не

ответил, мысленно записав себе одно очко: он говорил с невозмутимым лицом, и балларанец

принял предложение за чистую монету. Высшая раса – а ума не палата.

После экскурсии и до вечера Касс и Леонид составляли список дежурств и расписывали

рабочие места для бойцов, изучали протоколы безопасности и внутреннюю планировку колонии.

– А вот это что за помещение? – спросил Леонид у Ваэрты, ткнув пальцем в изображение на

голографическом дисплее.

– Это лаборатория магистра. Вход только допущенному персоналу.

– А что он тут изучает?

Балларан указал пальцем на металлический кружок на своем виске:

– Вот это церебральный интерфейс, который позволяет мне напрямую подключать некоторые

системы экзоскелета или другой боевой машины к своей нервной системе – наша относительно

новая разработка. Если подключать так, например, УРР, то можно общаться с искином мысленно

и намного быстрее, но в силу больших неудобств и проблем, связанных с вживлением импланта,

а также доли риска, на это идут очень немногие, и только те, для кого возможности важнее

неудобств. Проще говоря – только узкопрофильные солдаты вроде меня. И вот магистр взялся за

разработку неинвазивного интерфейса, который не потребует хирургической операции.

– Но почему именно здесь? Уж не на коорнах ли он эксперименты ставит?

Ваэрта и Касс одновременно ухмыльнулись, и балларан сказал:

– Иногда лучше помолчать и сойти за варвара, чем заговорить и развеять все сомнения. Мы

не ставим эксперименты на разумных существах. А лаборатория здесь, потому что Кодама здесь.

Его лаборатория всегда с ним. Где бы и чем бы он ни занимался – ученый всегда остается

ученым.

На третий день службы Кассу и Леониду дали допуск в центральный дежурный пункт, откуда

можно было отслеживать обстановку по всему комплексу и отдавать команды по внутренней

связи напрямую, а не через систему связи УРР. Специалист-дежурный дал обширные указания по

работе с системой, демонстративно обращаясь только к Кассу и в упор не замечая Леонида.

Наемник, к слову, уже успел повстречаться с двумя десятками балларан, преимущественно

солдатами, и парой инженеров, среди последних была и женщина. Солдаты по отношению к

землянам вели себя терпимо, видимо, понимая простую истину, что в бою все умирают

одинаково, инженеры, все до единого, пытались выглядеть дружелюбно и благодушно, и Леонид

подумал, что отношение их к людям практически то же, что и к коорнам. Однако с

демонстративным пренебрежением он столкнулся всего лишь во второй раз.

Потом Леониду предоставили возможность самому поиграть с тактическим столом,

горизонтальным экраном, на котором, словно на живой карте, можно было отслеживаться

ситуацию практически по всей колонии и на некотором расстоянии за ее пределами. Кроме того,

всего лишь по касанию к изображению комнаты или бойца штабной компьютер устанавливал