Олег Якубов - Привет эпохе

– Куда я должен идти? – таким ледяным тоном поинтересовался артист, что у любого сразу должна была отпасть охота к подобному амикошонству.

Но только не у нашего незнакомца:

– Пошли, пошли, здесь совсем рядом. И ждет тебя такой сюрприз – обалдеешь.

– Вы меня извините, – Геннадий Викторович заговорил тем тоном, каким обычно родители разговаривают с капризным ребенком, требующим немедленного полета на луну. – Я сейчас устал, да к тому же и временем не располагаю. Так что давайте ваш сюрприз перенесем.

– Эх, Гена, Гена, – укоризненно покачал головой этот назойливый тип. – Так уж и быть, раз ты такой упрямый, сознаюсь. Только ты меня не выдавай. Мы из рекламы знали, что у тебя запись на радио, поэтому я тебя здесь и караулил. А за столом тебя ждет твой брат, вот такой сюрприз.

– Но у меня нет брата, – возразил Хазанов.

– Ну, конечно, – снисходительно улыбнулся приставала. – Он так мне и сказал, что ты сразу не припомнишь. Это твой двоюродный брат, с которым вы много лет не виделись.

– Ах, вот оно что, ну, хорошо, диктуйте ваш адрес и телефон, я вам позвоню и попозже постараюсь приехать, – согласился Хазанов.

Кое-как мы от этого человека избавились, а когда сели в машину, я спросил: «У тебя действительно здесь двоюродный брат живет?»

– Да нет у меня на свете ни единого брата, ни двоюродного, ни даже какого-нибудь пятиюродного,

– А что ж ты ему прямо так и не сказал?

– Ну, во-первых, надо же было от него как-то избавиться. А во-вторых, неловко как-то в лицо незнакомому человеку, даже такому нахалу, говорить: «Ты, братец, либо просто лжец, либо мошенник.

А буквально через два дня Хазанова от назойливости наглецов – иначе и не скажешь – выручила охрана концертного зала, в котором он выступал. Было это в одном из самых южных городов Израиля, концерт начинался в пять часов вечера и жара стояла невыносимая. Приезжаем в зал, администратор говорит: «Геннадий Викторович, у нас ЧП – вырубился кондиционер. Обещают в течение часа починить, но ремонтники еще даже не приехали. Что делать?

– А что ту можно сделать? Будем начинать без кондиционера, – вздохнул артист.

– Так, может, вы хоть первое отделение без пиджака отработаете, не выдержите ведь, – чуть не стонал администратор.

– Вы мне еще предложите в шортах на сцену выйти. Зрители должны видеть перед собой Артиста, – подчеркнул Хазанов и стал облачаться в черный, специально подготовленный для концерта, смокинг.

В перерыве между отделениями, он бросился в гримерную и первым делом начал стаскивать себя прилипший к телу костюм и сорочку с галстуком-бабочкой. И тут, без стука, в гримерку врываются два разнузданных молодых человека. Сцена была достаточно комичной. Актер стоит с полуспущенными брюками, а к нему врываются два парня и заявляют:

– Гена, мы хотим с тобой сфотографироваться.

Но чувство юмора и тут артисту не изменило.

– Погодите, ребята, я вот только трусы сниму. Вы ведь хотите со мной, с голым, сфотографироваться?

Но юмор Хазанова цели не достиг.

– А чо, прикольно, сфоткаемся с голым Хазановым,– заржали парни.

Но тут уж свои прямые обязанности выполнила охрана и нахалов попросту выставили за дверь.

Х Х

Х

…У Максвелла были привычки, присущие миллионерам. Он путешествовал на собственной яхте, как-то ночью решил поплавать в открытом море и утонул. Редакцию стало лихорадить. Менялись владельцы, вместе с ними – редактора. Однажды нам представили нового главного редактора. Им стал Аркадий Сегаль. За глаза его называли «рыжий». Рыжий когда-то торговал телевизионными антеннами, сколотил капиталец, создал русскоязычную газету «Новости недели», потом, после гибели Максвелла, нацелился на «Время». С собой он привел несколько человек и открыто заявил, что газету теперь будет делать его команда, а мы, бездари, доживаем здесь последние дни.

Объектом номер один для уничтожения он почему-то выбрал меня. Материалы мои публиковались по-прежнему каждый день, но каждый день Рыжий говорил мне, что они газету только портят. К тому же я с ним еще и поссорился по поводу творчества Вилли Токарева. Токарев гастролировал в Израиле. Я взял у него интервью. Главный редактор поморщился и сказал, что Токарев типично кабацкий певец и истинный интеллигент его никогда слушать не станет. Я возразил, что неплохо бы узнать по этому поводу мнение истинного интеллигента. Рыжий намек, несмотря на явную прозрачность и даже неприкрытое с моей стороны хамство, все же не понял. Тогда я сказал, что у Токарева свой самобытный стиль, что на смелых песнях этого человека выросло несколько поколений. Главнюк попросту отвернулся и игнорировал мое присутствие. Все бы момент так и закончилось, но вечером следующего дня я его увидел на концерте вместе со всем семейством. Мне бы благоразумно смолчать, но осторожность, как и хорошая мысля, приходит опосля. Самым невинным тоном я осведомился: «На кабацкую лирику потянуло, Аркадий»? Он ничего, конечно, не ответил, а я, довольный своей выходкой направился за кулисы. Кстати сказать, с Вили Токаревым дружу и по сей день, весьма почитаю этого талантливейшего человека. Он и друг прекрасный, щедрый. Как-то недавно процитировал Вилли на память Роберта Бернса:

«Он умер оттого, что был он скуп.

Не полечился – денег было жалко.

Но если б знал он цену катафалка,

Он ожил бы, чтобы нести свой труп».

Добрый и открытый, Токарев ненавидит скряг, не случайно, запомнил он именно это четверостишие.

Впрочем, я отвлекся. В конце-концов Рыжий вручил мне в конверт, в котором находилось пресловутое письмо, извещавшее, что «редакция благодарит меня за проделанную работу и ставит в известность, что в моих услугах более не нуждается». Понятно, я воспринял это, как настоящую трагедию. Но утром, явившись в редапкцию, чтобы собрать своей нехитрый скарб, узнал сногсшибающую новость – ночью Рыжего уволили. Выяснилось, что он втихую открыл еще одну газетку, издает ее на полиграфической базе и на материалах «Времени», не тратя на это ни копейки собственных денег. Об этом стало известно владельцам «Маарива», они нагрянули ночью с проверкой и схватили Аркадия, что называется, за руку. Рыжего в одночасье попрели вместе с его командой.

Я продолжал работать, когда с заманчивым, как мне тогда казалось, предложением обратился один знакомец, именем которого мне не хочется марать эти страницы. Он заявил, что у него достаточно денег для открытия новой солидной газеты и предложил мне сразу должность главного редактора.

– А какого направления газету ты собираешься издавать? – поинтересовался я.

– А мне без разницы. Содержание – это твоя головная боль. Для меня главное – бизнес. А издательский бизнес во всем мире считается и преуспевающим и почетным.